После нашей публикации «Что мы сделали не так?!» о петрозаводчанке, пять раз лежавшей в БСМП и не получившей эффективной помощи, в редакцию приходят письма и обращения с похожими трагическими историями. Одну из них попросила предать огласке Полина: в прошлом году девушка похоронила папу, которому было всего 58 лет. Полина учится на третьем курсе медицинского факультета, и мы посчитали важным поделиться с читателями мнением будущего врача о том, что происходит в карельской медицине.
Андрей Медведев родился в Суоярви, но семья вскоре переехала в Петрозаводск. Окончил школу милиции в Омске и вернулся в родной город — работал здесь в правоохранительных органах. В первом браке у него родились двое сыновей (сейчас подрастают четверо внуков). Женился второй раз, на свет появилась дочь Полина. И вся эта большая семья не может смириться с ранним уходом из жизни Андрея Степановича, который не дожил даже до 60 лет.
«Пришел туда своими ногами, выносили оттуда ногами вперед. И ведь так, наверное, с каждым пятым. Ложился с болями в животе, «обследовали, обследовали», ничего не выяснили», — с горечью рассказывает Полина.
Зимой у мужчины заболел живот, позвонили в «скорую», врач уговорил госпитализироваться в БСМП, в отделение хирургии. По словам Полины, там отцу ставили капельницы, вливали физрастворы, промывали и «улучшали микрофлору». Назначили уколы внутримышечно, и однажды во время инъекции медсестра попала в седалищный нерв.
«Вот такие «золотые руки» там работают. Одно время папа даже не мог встать — нижняя половина тела отнялась».
Родственников Андрея Медведева в отделение не пускали, сколько они ни просили. Руководство БСМП ссылалось на ковидные ограничения. Этот факт особенно удивлял Полину, потому что она — студентка медфака — в это же время проходила практику в больнице скорой помощи, правда, в другом отделении. Но девушка прекрасно видела, как больных в травматологии посещают родные. Через две недели у Андрея Степановича поднялась температура. На следующий день ему назначили операцию.
«На протяжении двух недель ему ничего не делали, ставили только капельницы и дренаж. И вот через две недели, когда поднялась высокая температура, была назначена операция. Я сама лично проходила практику в травматологическом отделении, и пациента даже с маленькой простудой на губе не взяли на операционный стол. 28 декабря отца прооперировали, ночью открылось кровотечение. Пришлось делать повторную операцию. Задаем вопрос врачу: «Почему так получилось, что началось кровотечение?» А он спокойно отвечает: «Ну, так бывает».
С 29 декабря по 12 января Андрей Степанович лежал в реанимации. Там у него диагностировали воспаление легких — ту самую внутрибольничную пневмонию, которая фигурирует практически во всех историях о смерти больных, присланных в нашу редакцию.
«Мы спрашивали у лечащего врача: «Это ковид?» — Он отвечал: «Да вроде не похоже». Что значит вроде?!» — возмущается Полина.
В ночь с 11 на 12 января Андрей Медведев умер. Когда его жена и дети пришли в больницу за справкой о смерти, то от врачей они не услышали ни объяснений, ни извинений, ни элементарных соболезнований.
«Вы знаете, даже в медицинских кругах есть устойчивое общее мнение — не дай бог попасть в БСМП! В какие угодно клиники, только не туда», — рассказывает будущий врач Полина.
Когда родственники пришли со справкой о смерти в похоронное бюро, то его сотрудники, внимательно справку прочитавшие, пришли в шок: в графе «место смерти» было написано «приемный покой»...
«Он что, вышел покурить и в приемном покое умер?!» — спрашивали работники ритуальных услуг.
«Место смерти оказалось «технической ошибкой», как нам потом объяснили в больнице. Ошибкой... Впрочем, как и вся работа в этом заведении! Почему так много людей умирает от халатности сотрудников этой больницы? И почему у каждого второго одна из причин смерти — внутрибольничная пневмония?» — задает вопросы Полина.
«Уважаемая Полина Андреевна! Медведев Андрей Степанович поступил по срочным показаниям с клиникой острого панкреатита, был госпитализирован в хирургическое отделение № 1, где в соответствии с клиническими рекомендациями было назначено консервативное лечение. Проводилась противовоспалительная терапия, контрольные обследования (лабораторные и инструментальные). В ходе обследования у пациента клиника забрюшинного затека слева, не исключался забрюшинный абсцесс. Отмечался подъем температуры до 38. Пациенту была выполнена лапаротомия, дренирование забрюшинного затека слева. Возникшее кровотечение в послеоперационном периоде связано с аррозиями сосудов поджелудочной железы (при ее разрушении ввиду данной патологии)».
В качестве причины смерти 58-летнего Андрея Медведева врачи указали панкреатит. Не самое смертельное заболевание для еще относительно молодого мужчины. О той самой внутрибольничной пневмонии, которая началась уже в ИТАРе, — ни слова. А ведь именно после нее пошла отрицательная динамика, развились легочная и почечная недостаточность, отек мозга, подчеркивают родственники Андрея Степановича.
«Даже после официального ответа у меня осталось много вопросов. Почему отца не взяли на операцию хотя бы в первую неделю после поступления? Почему его оперировали с температурой, когда организм ослаблен? С каких пор внутреннее кровотечение после операции считается нормой?» — продолжает задавать многочисленные вопросы Полина.
Понятно, что отца уже не вернешь. И, возможно, у родственников Андрея Медведева своя, слишком эмоциональная от горя версия тех событий. У врачей наверняка другой взгляд на эту историю болезни с летальным исходом.
Но Полина считает, что Минздрав Карелии должен проводить проверки в больнице скорой медицинской помощи. Расследовать факты халатности, если они имели место быть. Наказывать виновных, если они были виноваты. Делать выводы. Ведь это ненормально, когда говорят: «Не дай бог попасть в БСМП!»
