Биоэтикой называют сферу человеческого знания, касающуюся философско-этических проблем в области медицины и биологии. В наши дни к таким проблемам относят, например, вопрос киборгизации или генной модификации человека, клонирование, чипирование и многое другое. Однако во многом эти проблемы в своих основах обсуждались еще на страницах Священного Писания.
Так, например, мы задаемся вопросом возможно ли изменять природу человека, добавляя ему механические протезы или генетически изменяя и улучшая его. В различных научно-фантастических фильмах, например, «Доктор Кто», «Суррогаты», показан страх перед полной киборгизацией или генной модификацией человека. Можно ли изменять человека? Не потеряет ли он свою самоидентичность или библейский образ Божий?
Подобным вопросом задавались еще в ветхозаветные времена, и вот по какому поводу: «Не стригите головы вашей кругом, и не порти края бороды твоей» (Лев. 19:26) – сказано в Библии. В другом месте мы читаем о запрете выбривать виски, откуда затем появилась традиция отращивать пейсы. В библейском контексте эта, как и многие другие традиции, носит исключительно ритуально-охранительный характер. Представители языческих народов, окружавшие ветхозаветный Израиль, носили специальные ритуальные прически, и выбривание или отращивание волос было всего лишь способом национальной и религиозной идентичности, знаком «свой-чужой».
Насильственное или специальное выбривание части бороды к тому же унижало человеческое достоинство – так поступает царь Давид со своими врагами, а пророк Иезекиль – сам с собой. О языческих корнях сугубого отращивания волос и ношения черных одежд упоминает и блаженный Иероним. Он, в частности, говорит, что людей с подобной внешностью – волосатых, бородатых и в черных одеждах – в Риме называли «greculi», то есть «гречишки», имея в виду греческих языческих философов‑стоиков.
Совсем иное прочтение этот стих получает уже в эпоху христианского средневековья в средневековом исламе и иудаизме. Здесь он уже используется в рамках полемики по гендерному вопросу. Если бы Бог захотел, чтобы у мужчины не было на лице растительности, Он бы так и сотворил человека, рассуждали средневековые авторы. Следовательно, всякий сбривающий или даже стригущий бороду недоволен творением Божиим и желает его подправить.
Показательно, что презрительный эпитет «скобленое рыло» употреблялся православными по отношению к католикам, а после реформ Петра Первого старообрядцами – к «никонианам» (православным). Бритье или отращивание бороды считалось настолько важным, что до недавнего времени даже входило в священническую клятву.
Традиционно консервативные церковные круги с подозрением относились к нововведениям. Так, на могиле изобретателя очков Сальвино Армати в качестве эпитафии написаны примерно следующие слова: «здесь покоится изобретатель очков, да простит ему Бог его грех».
В контексте данной статьи интересно упомянуть гигиенические и пищевые запреты – сейчас схожими проблемами занимается главный санитарный врач, а когда‑то занимался иудейский священник. Прежде всего эта проблема связана с понятиями «чистого» и «нечистого», а затем, в метафорическом смысле, – «святого» и «грешного».
Первое постановление об освящении народа Бог дает Моисею в книге Исход: «Освяти его… пусть вымоют одежды свои» (Исх. 19:10). Затем это же повеление в виде «омойтесь, очиститесь» будет повторяться много раз на страницах Священного Писания. Как можно понять, святость или греховность здесь приравнивается к чистоте или нечистоте, поэтому к молитве Всевышнему можно приступать, только предварительно омывшись. Это правило сохраняют не только иудеи или мусульмане, но и многие восточные христиане, в молитвенниках которых правило об омовении находится перед другими условиями молитвы.
Позднее это правило об омовении привело к курьезным последствиям. Так, в тексте Евангелия мы читаем о случае, когда учеников Христа (а значит и Его Самого), ругают за то, что они едят «неумытыми руками». На что Господь отвечает: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф.15:11). В этом тексте нечистота или греховность связаны с понятием скверны. Если сделать адаптивный перевод, то можно сказать: «То, что исходит из уст человека, делает его заразным».
Действительно, ветхозаветное понятие нечистоты по своему воздействию на человека очень похоже на то, как в современности описывают эпидемию заразной болезни. Например, в книге Чисел сказано: «Если человек умрет в шатре, то всякий, кто войдет в шатер, и все, что в шатре, нечистым будет семь дней. И всякий открытый сосуд (находящийся в шатре), который не закрыт плотно крышкой, нечист. И всякий, кто прикоснется на поле к убитому мечом, или к мертвецу, или к кости человеческой, или к могиле, нечист будет семь дней» (Чис. 19:14–22). Как мы видим из данного отрывка, нечистота распространяется воздушным путем (все, что в шатре), или через прямой контакт, пусть даже и посредством меча. Нечистым считался человек, из которого текла кровь или другие жидкости; нечистым будет и человек, если другой человек на него просто плюнет.
Карантинные меры Ветхого Завета предписывали самоизоляцию двух типов: у себя в шатре или за пределами стана. Находящимся на карантине строго запрещалось быть в обществе других людей. Если же это произошло, то все, к кому прикоснулся нечистый, тоже были потенциально нечисты, то есть заразны. Интересно, что нечистота переходит и на материальные предметы, что указывает на ее материальный, а не духовный или сугубо религиозный характер.
Способ очищения – кроме кожных болезней – достаточно прост и понятен: «Для нечистого пусть возьмут пепла той сожженной жертвы за грех и нальют на него живой воды (здесь проточная вода – прим. авт.) в сосуд» (Чис. 19:17). При смешении воды с пеплом получается мыльный раствор, известный на Руси как щелок и использовавшийся еще в прошлом веке.
Некоторые из гигиенических мер по отношению к чужеземцам – не общаться с ними, не разрешать им есть из своей посуды, не ходить вместе с ними в общественные места – кажутся нам несправедливыми, пока мы не представим, что чужеземцы могут быть потенциально заразны.
Само слово «карантин» есть ни что иное, как латинско-итальянское quarantena то есть четыредесятница. Такой срок очищения предлагается в Писании по отношению к роженице. Интересно, что такой же срок очищения удержала и Православная Церковь в своих канонах по отношению к только что родившей женщине. Этот факт возмущал русского философа В.В. Розанова. Что может быть выше женщины, только что давшей младенцу новую жизнь, восклицал он. Однако если мы останемся в контексте санитарно-гигиенических представлений древних, все становится на свои места. После родов из женщины течет кровь, иногда поднимается температура, порой роженицы (или младенцы) в результате умирают. В целом не ясно, что происходит, но очень похоже на тяжёлое и, возможно, опасное для других заболевание.
Показательно, что правила ритуальной или гигиенической чистоты в новозаветную эпоху претерпели значительные изменения. Поводом для подобных изменений, вероятно, послужила описанная выше полемика Христа Спасителя с отстаивавшими «предания старцев». Сказать, что мыться является грехом, не корректно; такого греха нет в Новом Завете или канонических правилах. В то же время в канонических правилах существуют некоторые предписания, или даже запреты, по этому поводу. «Инок, в баню отходя, и помазуется помазанием (имеется в виду некий аналог мыла – прим. авт.), или на всякий день мыяся, разве точию за немощь, аще убо священник есть, да не литоргисает лето едино, поклон 500, аще послушник есть – пол сих», – сообщает «Древнерусский духовник». «Велми согрешают, мыючися по святом комкании (искаженное communion – общение, т.е. Причастие – прим. авт.)» – утверждает Федор Сикеот. В этом вопросе с ним согласен и преподобный Феодор Студит: «Весь пост ни единому от мнихъ ни подобает мытися».
Помывшись, нельзя было не только служить или причащаться, но и преподавать Святые Дары: «А попу, мывся, того дни ити ли к болю з дары? – Аже будет токмо нужа велика, ино ити, а тому аже будет час смертный. А той поп, прикосновения ради честного тела Христова опитемью да понесет». Мытье в бане стало считаться на Руси настолько греховным, что у старообрядцев до сих пор сохранился обычай после бани обливаться из кувшина святой водой, так как сама баня считается местом нечистым.
Достаточно интересны и пищевые запреты из книги Левит. Они настолько популярны, что даже и сейчас входят в сборники грехов для паломников, распространяемые в некоторых местах. Так, согласно книге Левит, нельзя есть верблюда, зайца, тушканчика, свинью. Из птиц же гнушайтесь сих [не должно их есть, скверны они]: орла, грифа и морского орла, коршуна и сокола с породою его, всякого ворона с породою его, страуса, совы, чайки и ястреба с породою его, филина, рыболова и ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цапли, зуя с породою его, удода и нетопыря (здесь и далее – слова из 11-й главы книги Левит). К этому можно добавить насекомых, мышей, крыс и прочих обитающих в земле существ и также собаку, которая по каким‑то непонятным современному читателю причинам считается нечистым животным.
Нечистота в пищевых запретах хотя и отличается от «заразной» нечистоты, передающейся через прикосновение, но в целом понятна, исходя именно из санитарно-гигиенических запретов. Нельзя употреблять в пищу то, что потенциально может повредить человеку. Так, например, нельзя есть умершее животное, тухлятину или падаль. По этой же причине из убитых животных нужно обязательно выпускать кровь. Соответственно, нечисты животные, которые могут питаться падалью или другими нечистыми животными, к примеру, мышами или крысами. По этой же причине, как любитель падали и тухлятины, нечиста и собака, а из рыб нечисты, например, сом или ракообразные – как придонные обитатели, питающиеся продуктами разложения. Ракообразные нечисты еще и как «насекомые» – на Руси их называли раньше морскими или речными тараканами или поганью морской.
Показательно, что из всех насекомых восточная библейская традиция делает исключение для саранчи – хоть какого‑то спасения от голода во время ее нашествия. Однако в наших широтах такой проблемы не было, и поэтому переводчик славянской Библии несколько подкорректировал описание саранчи, объединив ее с другими насекомыми общим «сия да не ясте».
Сом или даже благородный осетр, кроме того, подпадают еще под одно определение биологической опасности: «Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя в воде, в морях ли, или реках, тех ешьте». То есть рыбы должны быть с чешуей, а водоплавающие птицы – с перьями, в ином случае это какие‑то странные птицы или рыбы, возможно, больные или потенциально опасные.
Нечистыми могут быть не только животные, но и растения. Создание четкой классификации растений с разделением на съедобные или несъедобные в рамках библейского текста не представлялось возможным и поэтому остается за пределами Священного Писания, однако для съедобных растений Писание дает несколько советов, вполне укладывающихся в рамки описываемой теории чистоты-нечистоты. Так, справедливо нечистой считается всякая пища, испорченная плесенью, – есть ее однозначно нельзя. Правоверный иудей или специально обученный раввин должны внимательно осматривать каждый листочек на предмет гнили или иной порчи. Интересно, что по этой причине некошерной считается, например, малина или схожая по строению ягода, поскольку между отдельными ядрышками этой ягоды действительно может скрываться плесень, а визуально это не всегда можно заметить. Некошерным считается и растение с различными подозрительными пятнами – как мы сейчас понимаем, с поражениями вирусной инфекцией или сельскохозяйственными вредителями.
Если мы говорим о потенциально опасной порче пищевых продуктов, то стоит упомянуть и об еще одной не очевидной проблеме: как быть со сквашиванием продуктов, проще говоря, если еда прокисла. С одной стороны, прокисшее есть явно не стоит, с другой стороны, есть целый ряд пищевых продуктов, получающихся в процессе сквашивания. Самые древние и распространённые из них – это хлеб и кисломолочные продукты. Их, вероятно, можно считать условно чистыми по приведенным выше правилам или условно скверными, хотя прокисшее молоко и его производные не едят, например, во многих странах Востока, а иудеи перед пасхой старательно избавляются от всякого следа хлебной закваски.
По этой же причине некоторое опасение вызывает и перебродившее вино, налитое в «чаши гнева Господня» (книга пророка Иеремии). В Евангелии же упоминается о закваске фарисейской – возможно в контексте библейской метафоры об испортившейся, протухшей или прокисшей нравственности.
Замечательное обобщение для нашей статьи мы находим в известнейшем псевдоэпиграфе и памятнике древнерусской культуры – «Завещании» преподобного Феодосия Печерского: «Господи, благослови! Я, Федосий, худой раб Пресвятой Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, в чистой и правоверной вере рожденный и воспитанный добре в законе правоверным отцом и матерью христианкою, учившими меня следовать доброму закону и нравам православных, вере же латинской не приобщаться, не соблюдать их обычаев и от собрания их бегать, и никакого учения их не слушать, и всех их обычаев и нравов гнушаться, и блюсти своих дочерей – не давать за них замуж, ни у них дочерей брать; ни брататься с ними, ни кланяться им, ни целовать их; и из одной посуды не есть, и не пить с ними, и не брать у них пищи. Им же, когда они просят у нас есть или пить Бога ради, давать есть и пить, но из их собственной посуды. Если же не будет у них посуды, давать и в своей, только потом, вымыв, сотворить над ней молитву. Ибо неправо они веруют и нечисто живут: едят со псами и кошками, пьют свою мочу и едят ящериц, и диких коней, и ослов, и удавленину, и мертвечину, и медвежатину, и бобровое мясо, и бобровый хвост».
Актуальность рассмотренных вопросов, на самом деле, отнюдь не ушла в прошлое. В наше время на подобных категориях строится обсуждение антикороновирусных мер, употребления генномодифицированных продуктов, некоторых методов лечения и достижений научно-технического прогресса.
Иеромонах Лаврентий (Собко)
Публикация журнала
Нижегородской духовной семинарии «Дамаскин», 2022 г.
