Фаланга: структура, маневры, лагерь

Трудно точно определить, когда именно индивидуальная доблесть и поединки один на один перестали быть главной целью на поле боя, уступив место слаженным действиям крупных подразделений. Спартанский поэт Тиртей, живший в VII веке до н. э., утверждал, что уже в его время гоплиты сражались плечом к плечу, избегая любых действий, даже героических, которые могли нарушить строй. Именно с этой концепцией, ставшей основой западного военного искусства, связаны многочисленные этические, политические и социальные изменения.

Новое изобретение оказалось настолько эффективным, что привлекло внимание правителей по всему Средиземноморью. На протяжении веков греческие гоплиты оставались востребованными наемниками. Так, например, «бронзовые люди, пришедшие с моря», служили фараону Псамметиху I во второй половине VII века до н. э.


Формирование новой тактики было долгим процессом. Недостаточно было просто ориентировать воинов на более слаженные действия, сдерживая их стремление атаковать поодиночке или небольшими группами. Требовалось разработать боевые порядки, которые заставляли бы солдат полагаться друг на друга, и вооружить их новым, более удобным и компактным оружием.

Таким образом, тактика предшествовала технологиям, а не наоборот. Новое оружие лишь повысило эффективность уже устоявшегося способа ведения боя.

Рождение фаланги: спартанский рецепт

Вероятно, построение войск в ряды было введено в VIII веке до н. э. Это позволяло быстро заменять павших товарищей и создавать плотные боевые порядки, обеспечивая мощный натиск в атаке и надежную оборону.

Для достижения максимальной сплоченности требовался новый тип щита – достаточно большой, чтобы прикрывать незащищенную сторону соседа слева – и копье для ближнего боя, которое заменило собой легкие дротики.

Так родился гоплит – воин, защищенный бронёй и тесно взаимодействующий с товарищами. Гоплиты сражались как единое целое – фаланга, что в переводе с древнегреческого означает «боевое построение».

Не существовало ничего более прочного, компактного и монолитного, чем фаланга. Каждый воин осознавал, какой ущерб может нанести его отступление. Афинянин Ксенофонт сравнивал фалангу с домом, где самые прочные материалы используются для фундамента и крыши, а менее прочные – для стен. Так и в фаланге: лучшие воины располагались в первых и последних рядах, чтобы поддерживать сплоченность строя.

Существует предположение, что фалангу изобрели спартанцы. Однако единственной отличительной чертой лакедемонских гоплитов от воинов других полисов был красный плащ (трибон), который они носили и летом, и зимой, никогда не стирая. Согласно легенде, красный цвет для одежды спартанцев установил Ликург, чтобы те не походили на женщин.

Мы склонны считать спартанцев изобретателями фаланги, поскольку к началу IV века до н. э., когда Ксенофонт оставил ее первое подробное описание, их фаланга была значительно более развитой в плане организации и управления, чем у других полисов, включая Афины. Кроме того, от воинственного общества, подобного спартанскому, логично было бы ожидать революционных военных инноваций. Наконец, фаланга кажется логичным переносом на поле боя того тесного братства, которое царило среди спартиатов – общества «равных».

Основной единицей спартанской фаланги была эномотия, первоначально состоявшая из 23 гоплитов, выстроенных в три ряда по восемь человек, и двух командиров: эномотарха, стоявшего перед строем, и урагоса (урага), занимавшего место в последнем ряду и отвечавшего за сплоченность строя. Две эномотии составляли пентекостию во главе с пентеконтархом, а четыре – лох, основное подразделение фаланги, которое в древности насчитывало около сотни человек под командованием лохага.

До греко-персидских войн все полисы придерживались стандарта в восемь шеренг. Однако лох, описанный Ксенофонтом уже в конце Пелопоннесской войны, состоял из 144 человек, поскольку глубина эномотии увеличилась до 36 гоплитов, построенных в три ряда по двенадцать или в шесть рядов по шесть человек.

Во времена Ксенофонта четыре лоха составляли мору, а шесть мор под командованием полемархов – всю спартанскую армию. В более ранние периоды термин «лох» мог обозначать и более крупные подразделения, тем более что у Геродота слово «мора» вообще отсутствует.

Морой также называлось кавалерийское подразделение, приданное пехоте. Первоначально, с момента своего появления в спартанской армии в 424 г. до н. э., оно насчитывало не более шестидесяти всадников под командованием гиппармоста. Позднее численность кавалерии увеличили до ста человек, разделенных на два улама по 50 всадников, которые располагались на флангах фаланги, в десять рядов по пять человек – каждая пятерка называлась пемпадой, и во главе ее стоял пемпадарх.

Элитой спартанской фаланги были гиппеи, которые, несмотря на название, не были всадниками. Это были 300 отборных гоплитов, приписанных к первой море и обычно располагавшихся на правом фланге. Они же служили царской гвардией. Ежегодно из числа молодых спартиатов три гиппагрета, назначенные эфорами, выбирали по сотне воинов в отряд гиппеев.

…главное – маневры

Маневры фаланги были чрезвычайно сложными и требовали длительной подготовки, чтобы сохранить ее компактность – необходимое условие боеспособности – при перестроениях из походного порядка в боевой. Безусловно, спартанцы имели преимущество, благодаря привычке к дисциплине и строевой подготовке с детства. Однако эти отборные воины сражались бок о бок с периэками и другими категориями населения, которых со временем пришлось привлекать в армию, чтобы компенсировать нехватку спартиатов.

Следует помнить, что во времена Ксенофонта численность спартанской армии составляла всего 4 000 человек – вдвое меньше, чем тремя веками ранее – и требовала ежегодного пополнения примерно на сто новобранцев, учитывая сорокалетний срок службы и потери.


Новобранцы, набранные по годовым классам, формировали отдельную эномотию. Опытных воинов из этой эномотии распределяли по другим подразделениям, за исключением командиров, которые оставались обучать новичков. В бою эномотия новобранцев занимала место на крайнем левом фланге моры – наименее почетное положение.

Новобранцы в эномотии учились маршировать в шеренге. По сигналу трубы эномотарх, возглавлявший шеренгу, оставлял первых двенадцать человек на месте, следующие двенадцать под командованием тринадцатого делали шаг влево, следующие за ними – еще шаг влево и так далее.

Между расступившимися рядами образовывался интервал не менее двух шагов, достаточный для последующего смыкания или отхода за фалангу легковооруженных воинов-застрельщиков перед боем. Теперь эномотия была разделена на три параллельные шеренги по 12 человек в каждой. Затем каждая из трех шеренг по 12 человек делилась пополам: воины, стоявшие во вторых полушеренгах, делали шаг вправо, примыкая к первым полушеренгам и образуя боевой порядок 6 на 6 с дистанцией в один шаг между гоплитами.


Главная сложность для командира каждого небольшого подразделения заключалась в правильном и синхронном подсчете шагов и внимательном следовании за эномотархом. Когда в маневре участвовали четыре лоха моры, каждый следующий лох совершал обход предыдущего слева, выстраиваясь в линию фаланги с фронтом и глубиной в двенадцать гоплитов. При необходимости ряды смыкали, сохраняя дистанцию два шага между шеренгами, и образовывали фалангу с фронтом 24 и глубиной 6 человек. При отступлении инициативу брал на себя урагос, возглавляя отход.

Перестроение из походного порядка в боевой в масштабах всей моры было непростой задачей: каждая дивизия в разомкнутом строю имела фронт в 48 гоплитов, каждый из которых возглавлял колонну из двенадцати человек. Лохаг должен был рассчитать смещение влево таким образом, чтобы, примкнув к предыдущему лоху, занять фронт 70 шагов. Вместе с 24 шагами первого подразделения это давало общий фронт 94 шага, на котором также можно было сомкнуть ряды.

После полного построения фаланги мог быть совершен, хотя и редко, фланговый обход. По сигналу трубы правое и левое крылья выдвигались вперед колонной до определенной точки, а затем снова разворачивались в линию, следуя за центром. Этот маневр был, мягко говоря, громоздким, что побудило великих военных теоретиков IV века, от Эпаминонда до Филиппа II, изобрести более эффективные способы обхода противника.

Все эти построения находили практическое применение с началом военной кампании. Эфоры объявляли о мобилизации годовых классов, армия собиралась, и царь проводил гадание с жертвоприношением. Если боги были благосклонны, факелоносец снимал огонь с алтаря и нес его до границ Лаконии. Армия следовала за ним. На границе царь совершал еще одно жертвоприношение, и если оно было благоприятным, армия продолжала поход, следуя за священным огнем, который ни в коем случае нельзя было гасить.

Солдатская сума и походный лагерь

Каждый гоплит брал с собой в поход илота, поэтому его запас провизии, состоявший в основном из ячменных и овсяных хлопьев, сыра, лука и вяленого мяса, рассчитывался на двоих. Еды брали максимум на 20 дней, даже если предполагалось, что война продлится дольше. Говорили, что от сумы гоплита всегда разит луком. Рацион был одинаковым для всех – от царя до рядового воина. Известен случай, когда царь, отвергнув пышные яства, предложенные союзниками в честь появления спартанской армии, приказал отдать все илотам.
Афинский гоплит также брал с собой слугу, чаще всего раба, называемого скенофором («несущим поклажу»), а иногда молодого родственника, чтобы тот на войне набирался опыта. Слуга следовал за гоплитом, а перед боем отходил в тыл. Пока опасности не было, он носил за воином его щит и остальное снаряжение. Во время марша помощник нес на плечах свернутую постель – своеобразный спальный мешок, называемый строматой – если она не была приторочена к щиту гоплита.


Рацион афинского воина немного отличался от спартанского и состоял из соли, иногда с добавлением тимьяна, лука, соленой рыбы, завернутой в фиговые листья. Всё это хранилось в плетеной корзине – гюлиосе. Также у гоплита был железный вертел для приготовления свежего мяса, которое он мог купить по дороге, ведь с 462 г. до н. э. воинам стали выдавать жалованье.

Что касается спартанцев, то солдат носил постельные принадлежности, привязанными к щиту, как и несколько смен одежды. Однако в его снаряжении не было ничего для ночлега – летом спартанцы спали под открытым небом, а в холодное время года строили импровизированные хижины из подручных материалов. В обозе, состав и размер которого также определялся эфорами, на повозках везли лопаты и кирки, а на вьючных животных – топоры и серпы, необходимые легковооруженным воинам, чтобы расчищать дорогу. Кроме того, в обозе находились инструменты для ремесленников – лекарей, кузнецов и плотников, мобилизованных эфорами.

В первый день похода армия двигалась медленно, чтобы те, кто что-то забыл дома, могли вернуться и забрать. Ритм движения сигналами рога задавали скириты – легковооруженные горцы из северной Лаконии, составлявшие авангард колонны. Позже к ним присоединялась кавалерия, которой у греков во времена греко-персидских войн было еще очень мало.

Обычно на открытой местности спартанская армия двигалась в форме квадрата: фронт и тыл выстраивались в фалангу, боковые стороны – в колонну, а обоз, легкая пехота и некомбатанты находились в середине. В узких местах, где могла подстерегать засада, пехота строилась в две колонны, идущие параллельно друг другу и разделенные обозом, или же лохи шли в четыре шеренги, а то и меньше. При этом каждая мора старалась держаться поближе к своему обозу, чтобы в случае необходимости быстро получить к нему доступ.

Греки не следовали строгим римским правилам обустройства укрепленного лагеря. Даже в опасных местах они вряд ли огораживали свой лагерь частоколом и рвом, как это делали римские легионеры во все времена. Единственной мерой предосторожности было размещение скиритов, а затем и всадников на возвышенностях, откуда они могли заметить приближение противника и предупредить опасность. Спартанцы уделяли гораздо больше внимания охране оружия в ночное время, тщательно его оберегая, чтобы илоты не смогли им завладеть.
Порой границы между частями лагеря охранялись строже, чем сам лагерь. Каждая мора должна была занимать отведенное ей пространство, покидать которое воинам запрещалось даже для ежедневных гимнастических упражнений, которыми они занимались перед завтраком и ужином.

В центре лагеря располагался шатер царя, окруженный его свитой и слугами. Рядом находились три спартиата, отвечавшие за охрану царя, а также врачи, прорицатели, полемархи (военачальники), два пифия, ответственные за консультации с Дельфийским оракулом в особых случаях, флейтисты, аккомпанировавшие жертвоприношениям царя, и глашатаи, передававшие приказы царя военачальникам и подразделениям.

Возможно, здесь же располагалась личная гвардия царя из 300 гиппеев (отборных воинов).

Продолжение следует…