Москаленко стал первым олимпийским чемпионом по прыжкам на батуте в Сиднее-2000.
– Изначально не рассчитывал на Афины. Но получилось, что форма к Сиднею была заложена фундаментальная. И я катился на ней еще год, никого не чувствуя. А после этого уже оставалось немного. Я стал вторым на той Олимпиаде, хотя должен был выигрывать.
– Что пошло не так?
– Бывает, что все складывается в плюс, а бывает – в минус. У меня болел отец. Потом он умер. Мама осталась одна. Все это в период подготовки.
Обострились травмы – причем в такой момент, что оперироваться уже не успевал, а тянуть нужно было еще далеко. Плюс Ирина Караваева передо мной упала. Еще и возраст – мне было 35. В общем, все сложилось.
Я сейчас не собираюсь махать кулаками после драки и уверять, что меня засудили. Но мир батута после тех соревнований разделился на две половины: одни говорили, что выиграл Москаленко, другие – что Никитин. Впоследствии техком Международной федерации изучил запись и сказал, что победа – моя. Но кому это надо было потом?
Опять вспоминаются слова Карелина. Когда его спрашивали по серебряной медали Сиднея и уточняли – разжимал ли американец руки, он ответил: «Раньше я их поднимал и переворачивал. А сейчас – не поднял»…
Так и я. Дал повод сам – ошибся в начале комбинации. А мне эту ошибку умножили на два. Но я же дал судьям такой шанс? Дал. Да, можно говорить, что сейчас эта помарка стоит 0,1 балла, а с меня сняли 0,5 – и в итоге я проиграл 0,3...
Но если бы не дал повода прикопаться, не было бы и этого разговора, – сказал Москаленко.
«Выиграл золото, и мне вручили «Почетного колхозника». Он влюбил Россию в батут
