У Альки было четыре костюма на все случаи жизни. Впрочем, Алькой называла только она сама себя, а жизнь давно превратила её в Алевтину.
К сорока годам она имела банальный набор успешной женщины: руководящую должность, хорошую квартиру, дочь – красавицу и умницу, студентку третьего курса. Мужа не было. И сердечного друга тоже. Да и подруги юности предпочли компании повеселей и попроще.
В душе, присыпанной пеплом, потемневшим от времени, не было места для любви и дружбы, только дочь властвовала и заполняла всё пространство.
Предательство мужа трансформировало Алевтину из Альки, красивой и доброй молодой женщины, в каменную бабу, делающую всё, чтобы в её сторону не посмотрело больше ни одно существо мужского пола. У неё это хорошо получалось.
Если какая-нибудь мужская особь начинала осмотр объекта по привычной схеме, со стройных ног, тонкой талии и выше, то, дойдя до огромных серых глаз, просто отшатывалась, увидев там бездну, холодную и опасную.
Дочке Светке – единственному свету в окне, в конце тоннеля и вообще в жизни, доставались её тепло и нежность, самопожертвование телохранителя и закрома души.
Алевтина не видела необходимости наряжаться: при выборе костюма она руководствовалась исключительно функциональностью и уместностью. Тёмно-серый – для повседневной работы; бежевый – для торжественных случаев и походов с дочкой в театр и оперу; синий брючный – для вояжей по магазинам в выходные и для отпуска.
В жаркое летнее время пиджак заменялся на лёгкую, но закрытую блузку соответствующего цвета. Был ещё один – коричневый. Алевтина надевала его в определённых случаях, когда хотела показать однозначное отношение к чему-либо.
Например, если она приходила на работу в коричневом, а не в сером, все сразу это замечали и понимали, что сегодня ничего хорошего ждать от Алевтины не стоит. Она олицетворяла собой отнюдь не шоколадку, а совсем наоборот. На совещании садилась в дальний угол и многозначительно молчала. Даже директор чувствовал себя неуютно на своём месте. Такая изощрённая прямолинейность выбивала его из колеи. Но в 99% случаев Алевтина была права.
Если в школу на родительское собрание она приходила в таком виде, классный руководитель не рисковал ругать Свету, даже если очень хотел. Мать своенравной ученицы всё равно сделает виноватым его.
Время бежало своим чередом. Серого костюма хватало года на три, синего и бежевого – лет на пять. Потом покупались новые, точно такие же. Только коричневый оставался неизменным, всё же не очень часто Алевтина им пользовалась. Даже в химчистке он побывал всего один раз.
Светка окончила школу, поступила на юридический. Всё шло хорошо.
Сообщение дочери о том, что она выходит замуж, привело Алевтину в шоковое состояние. Как же так? Отдать единственного родного человека неизвестно кому?
– Почему неизвестно? – обиделась Светка. – Антон работает программистом, от бабушки ему досталась квартира, так что глаза мозолить он тебе не будет.
Вот этого-то и боялась Алевтина! Остаться совсем одной!
А ведь Светка помнила маму совсем другой – весёлой и счастливой… Ей было лет шесть, когда папа, погладив её по голове, исчез из их с мамой жизни. Мама тоже ушла. В себя…
С тех пор она редко улыбалась и завела себе четыре костюма. На свадьбу хотела пойти в том, что есть. Светка, зная характер мамочки, подозревала, в чём она явится, и сама купила ей красивый дорогой костюм, яркий, переливающийся всеми цветами радуги! Он висел в шкафу рядом с другими и был похож на жар-птицу. Алевтине казалось, что свет пробивается сквозь щели.
Она не возражала, не спорила с дочерью, не хотела стычек перед свадьбой. Но для себя решила: пойдёт в коричневом. Не могла перебороть чувство противостояния ситуации и опустошения души. Хотя видела, что Светка счастлива.
Утром, перед торжеством, выйдя из душа, высушив густые шелковистые волосы, чуть подкрасив глаза и губы, она шагнула к шкафу. Смутное беспокойство мелькнуло где-то в глубине подсознания и исчезло.
Открыла дверцу – и остолбенела! Её вечный коричневый костюм был изрезан на мелкие кусочки! Это Светка подстраховалась. Выйдя из ступора, Алевтина надела новый костюм и как зомби поехала в загс.
В ресторане чувствовала себя не в своей тарелке среди веселящихся гостей.
– Алька?!
Алевтина машинально оглянулась. Из группы гостей со стороны жениха отделилась мужская фигура, в которой она узнала Стёпку, соседа по парте в пятом и шестом классах.
Несмотря на то что прошло почти три десятка лет, он сохранил в лице что-то неуловимо детское и непосредственное. Стёпка оказался двоюродным дядей Антона.
Чего только ни делал одноклассник, чтобы обратить на себя внимание Альки, самой красивой девочки. И мышку в портфель подсовывал, и кляксы в тетрадки ставил, и на каток звал, и в кино, и шубку её прятал, а потом находил – ничего не помогало! В седьмом классе родители перевели его в математический лицей, и больше она его не видела.
Алька было хотела показать Степану лицо Алевтины, но не смогла. Бездна её глаз засветилась разноцветными огоньками, отражая свадебную иллюминацию. Атласные цветы на новом костюме переливались и манили в свой волшебный сад.
– Какая ты! Алька – это ты?! – он потянул растерянную фею за рукав. Она очнулась и увидела перед собой мужчину. Да-да, именно мужчину, а не какую-то там особь! В его глазах – знакомое с детства восхищение и любовь! Ей захотелось обнять его, прижаться и прошептать:
– Где ты был?
Но Алевтина одёрнула Альку:
– Не спеши, не будь дурой! Зачем тебе это?
По привычке она хотела спрятаться в кокон строгой одежды, но со всех сторон зеркального зала на неё смотрела шикарная, элегантная женщина, светящаяся снаружи и изнутри. Она потянулась навстречу распахнутым объятиям Стёпки, положила руки на его плечи и с улыбкой спросила:
– Надеюсь, вальс ты умеешь танцевать?
Степан заворожённо взял Алькину ладошку в свою, и они медленно закружились. Светка, всё время исподтишка наблюдавшая за ними, шепнула Антону:
– Кажется, мама вернулась…
Любовь Дубкова
Другие рассказы наших писателей здесь
