Руководитель направления «Мода» в Школе дизайна НИУ ВШЭ Анзор Канкулов рассказал «Снобу», как трансформировался в последнее время российский модный ландшафт, что важнее для образования — решение насущных задач или предвидение тех, что подкинет нам будущее, и какими он видит таинственных младших зумеров.
Вы руководите направлением моды в Школе дизайна в «Вышке» уже 9 лет — за это время и мода, и школа, и индустрия в стране изменились радикальным образом. Как вы эти драматические процессы прочувствовали изнутри?
Как минимум мы сильно выросли — когда-то департамент занимал буквально несколько комнат и студентов было немного. Но каждый год набор рос в 2,5 раза, и сейчас у нас два здания, и, кажется, это не предел. У меня есть стройная теория, объясняющая этот рывок. В нашей стране за последнюю декаду сформировался большой уровень понимания важности дизайна вообще и моды в частности. Потому что она, как самый очевидный инструмент самовыражения, очень созвучна современной молодежной культуре и позволяет говорить на актуальном языке о том, что находится на самом фронтире. И мы в Школе делаем акцент именно на этом — даем студентам возможность реализовать свое видение быстро, эффективно и не тратя силы на лишнее.
А как же бесконечные разговоры про жесткую связку образования в сфере моды и запросов производства?
Именно они кажутся мне уводящими не в ту сторону. Конечно, я не говорю, что образование не должно быть связано с реальностью и совершенно игнорировать востребованность выпускников и нужные для будущей профессии квалификации — обо всем этом мы думаем очень много, приглашаем преподавать активных игроков индустрии и находимся с ними в постоянной и напряженной связи. Но жесткая привязка к «промышленности», которая у нас очень распространена сегодня, мне кажется наследием советского планового подхода. Позиция «ты пойдешь куда-то учиться и после этого должен кем-то стать» сегодня выглядит крайне несовременной. Место, в котором мы сейчас находимся, называется Art Design School, и мода — это такая же точно художественная практика, как дизайн и как искусство вообще. И мы видим в наших студентах именно такое целеполагание: они хотят выражать себя и реализовываться в этом поле. Конечно, есть и «реальный мир», в котором они будут применять свои знания, умения и таланты и получать за это вознаграждение, но наша логика немного обратная: ты приходишь учиться, потому что любишь моду, хочешь заявить о себе, создавать новое и передовое. Эти устремления, эти качества будут востребованы на современном рынке.
Но настоящей моды в отрыве от индустрии не бывает, разве нет?
Да, но, скажем так, это можно понимать по-разному. В мире есть ряд топ-школ, которые выпускают дизайнеров одежды, арт-директоров и так далее, скажем Martins College в Лондоне, Royal Academy of Arts в Антверпене или Bunka в Токио. Мы говорим в первую очередь об их выпускниках: Александр Маккуин, Джон Гальяно, Мартин Маржела, Дрис ван Нотен или Джунья Ватанабе — дизайнерах, художниках, которые изменили индустрию, которые оказали огромное влияние на современную культуру.
Мне кажется, современная высшая школа должна ставить перед собой такие задачи. Наши выпускники должны уметь не делать что-то по когда-то придуманным лекалам, а придумывать новое, двигать моду вперед, быть готовыми к решению новых задач. Тогда и насущные вопросы индустрии, производства будут легко решаться. Да, я сейчас говорю немного романтически, но в этом и есть суть того, почему дизайн, креативные индустрии вообще стали так важны — потому что они про то, как придумывать новое.
Хорошо, но тут же встает вопрос: у вас есть представление о том, кем становятся ваши выпускники после окончания вуза?
На него есть простой ответ: они становятся дизайнерами, стилистами, продюсерами, арт-директорами, работают в существующих брендах и делают свои. Сейчас индустрия моды в России находится на большом подъеме, дизайнеры и творческие единицы очень востребованы, и наши студенты начинают работать с третьего, если не со второго курса. Я повторяю на каждом дне открытых дверей: поступив к нам, вы становитесь дизайнером — причем происходит это не через год, не через пять, не через десять, а прямо сразу первого сентября. Мы учим в первую очередь думать как дизайнер, думать концепцией. И наша задача, взяв талантливого человека, развивать его талант, тренировать его производить идеи и научить владеть инструментами, которыми можно эти идеи воплотить. И кстати, в текущей ситуации есть неожиданные аспекты. Раньше все рассуждали так: если будешь хорошо учиться и все будет получаться, потом надо ехать в Париж или Милан, или куда-то еще, и там ждут слава, деньги и работа в настоящей моде. Сегодня, как побочный эффект внезапно перевернувшегося мира, оказалось, что индустрия моды есть и у нас дома. Конечно, ей еще есть куда расти, если говорить в сравнении с глобальными брендами и международным рынком; но всех, кто хочет работать, что называется, отрывают с руками.
А вы думаете, что у российской индустрии есть шанс «дорасти»?
Я думаю, что она сейчас находится на таком перепутье, и то, по какому пути, какому сценарию она будет развиваться, скажется напрямую и на системе образования в сфере моды. Не секрет, что Россия была хорошим рынком для западных брендов: здесь любят покупать красивые вещи, мы чуткие, отзывчивые, готовые на эксперименты потребители. И на нашем рынке активно действовали все, большие и малые, бренды. В новейшей реальности на рынке моды расцвел в первую очередь массмаркет, мы видим много отечественных брендов и компаний, которые совершили огромный рост именно в этом сегменте. Но пока за его бурным ростом не слишком понятно, воспримет ли наша мода все те международные практики, которые мы наблюдали столько лет, начнет ли формироваться индустрия как таковая, будет ли развиваться другой важнейший сегмент индустрии — назовем так, авторские бренды, предлагающие более сложные, более новаторские и уникальные решения. Это по большому счету и есть то, что называется модой. И такой сценарий может случиться или нет. Посмотрим.
Когда вы говорите про массмаркет, куда идут ваши выпускники, речь про условный Lime?
Да, это одна из компаний, где работает некоторое количество наших выпускников. Как и, скажем, в Ushatava, или Gloria Jeans, или «Спортмастере», и во многих других марках — надо, наверное, завести какую-то учетную табличку. На самом деле, я в прошлом году собирал мини-статистику по выпуску. И в ней были и те, кто уехал в Европу продолжать обучение и стажировки, и многие устроившиеся в российские компании на разные позиции, и несколько пошедших тернистой дорогой создания собственных брендов. Но в этом году есть ощущение, что запрос на дизайнеров и стилистов очень вырос, к нам постоянно обращаются с просьбой посоветовать кого-нибудь. Мы с нашими кураторами даже обсуждали, что это не всегда правильно — по-хорошему стоит все же доучиться, а потом работать. Но мы, конечно, этому не препятствуем, а только способствуем. В моде ведь всегда было скорее так (я помню это еще по журнальным временам): с одной стороны, все постоянно ищут новых талантливых фотографов и стилистов, а по другую сторону стоят эти самые новые фотографы и стилисты, которые мечтают работать, но их никто не замечает. Конечно, здорово, что сейчас этот невидимый барьер открылся.
Как эта новая реальность влияет на студентов?
Есть ощущение, что сейчас они — вероятно, интуитивно улавливая эти флюиды рынка, — мыслят в чуть более прикладном ключе, чем наши первые наборы. И это в общем здорово: мы, как я уже говорил, учим в первую очередь новаторскому, концептуальному дизайну, но в конце концов дизайнер должен прийти к пониманию, видению своей аудитории; это самое основное, что делает из студенческой работы «взрослую». Я сужу по нашим ежегодным показам — у нас только что прошел замечательный выпускной показ, и еще мы каждый год делаем показ работ третьекурсников, мы придумали такой специальный учебный модуль, в котором перед студентами стоит задача сделать коллективную коллекцию и организовать показ. Это для меня всегда самые трогающие события: вчера человек пришел после школы, и вот он показывает уже очень большую, взрослую работу. Но, если откинуть сентиментальность, лично я вижу, что наши студенты сейчас делают уже не столько, как говорится, art for art’s sake, а ни на что не похожие, но при этом «живые», настоящие вещи, которые можно носить — и которые, что немаловажно, можно продавать. Хотя я всегда советую учебными работами не разбрасываться: доход — это хорошо, но второй раз ты такое же не сделаешь, и гораздо интереснее отдавать вещи на съемки, набирать, так сказать, паблисити и получать реакцию не только от преподавателя, а от внешнего мира.
Насколько я понимаю, вы много общаетесь именно с абитуриентами, теми, кто только собирается выбрать образование. То есть с самым загадочным на сегодня поколением. Расскажите, какое они на вас производят впечатление?
Ну это, конечно, сугубо личные впечатления. Во-первых, они очень целеустремленные. На наши дни открытых дверей — а мы их проводим каждый месяц — часто приходят ребята из 9-х, 10-х классов; до поступления еще два года, в пятнадцать-шестнадцать лет каждая неделя считай за месяц; но нет, они вникают, задают каверзные вопросы, хотят знать, как им готовиться; и потом действительно поступают. Во-вторых, года три назад мне казалось, что молодежь как-то прямо накрыла волна депрессии в разных стадиях и формах. Сейчас — я, конечно, не уверен, но мне так кажется — этого чуть-чуть меньше. Понятно, что тоска и меланхолия — неотъемлемая часть взросления, особенно творческого человека, но я был бы рад, если новое поколение чуть подотпустило.
А кем они мечтают стать, когда вырастут — Маккуинами?
Конечно, и Гальяно, и Рафами Симонсами. Но это ведь как раз тот вопрос, на который нет ответа в восемнадцать или двадцать лет — кем ты себя видишь. Они приходят с желанием погрузиться в какую-то сферу, они хотят заниматься модой, которая на самом деле довольно сложно устроенная сфера; главное, это как раз возраст, когда человек ищет себя, когда он становится кем-то, когда он в процессе. И одна из наших на самом деле главных задач — помочь сформировать у студентов понимание себя и своего места в мире: какой ты, про что ты, в чем твой талант, в чем твоя особенность. И вот это — самая сложная и захватывающая часть обучения, и для студента, и для куратора.
Беседовала Анастасия Углик
