В международный цифровой прокат вышел фильм «Я видел свет телевизора» — новая работа яркой постановщицы Джейн Шёнбрун, где подростковый сериал из 90-х резко меняет жизнь главных героев. Времена видеокассет и неуловимого телевизионного вещания всё чаще служат не только поводом для ностальгии, но и для разговоров о поисках себя, глубинных страхах или устройстве общества. Мы выбрали пять примеров, где эстетика VHS и образы из снов позволяют пережить максимально интимный жизненный опыт. В провинциальном городке Биг Ривер после неудачного свидания со «школьным принцем» Энди (
Тай Олвин) пропадает старшеклассница Кэролин (
Рэйвен Уайтли). Пока труп девушки ползет то ли в сторону дома, то ли, напротив подальше, в чащу, местные жители переосмысляют жизнь. Стойкая Джоанна (
Грэйс Смит), носящая футболки, где блестками вышито «Анжела Дэвис» или «Жанна д’Арк», продает взрослым извращенцам пользованное белье депрессивной матери, якобы беременная Рене (
Кейт Аррингтон) изменяет супругу-полицейскому с мимом, а её дочь-чирлидерша Лорел (
Кайла Картер) встречается с Энди, но обменивается с симпатичной сверстницей записками и сувенирами, которые они прячут в вагинах.
Постановщица
Дженнифер Ридер насыщает пестро-сновидческое пространство подростковой мистики, знакомое, например, по «
Донни Дарко», квирной энергетикой, а вопрос в духе «
Твин Пикса» — «
Кто убил Кэролин Харпер?» — в этой феминистски артикулированной версии шоу
Дэвида Линча как будто и не стоит. Школьный хор разучивает каверы на хиты 80-х (Girls just wanna have fun, Blue monday, I melt with you), которые не особо коррелируют с действительностью, но сокровенны — крохотные вещицы, скрытые от посторонних глаз, а смутные перспективы подростки видят лишь с крыши учебного заведения. Сама среднеамериканская норма, забетонированная фильмами и сериалами, противится вечному повторению из поколения в поколение — и Ридер фиксирует это сюрреальное блуждание духа, напитанного (под)сознательными поп-культурными образами.
▶ Смотреть онлайн 1995 год, четырехлетний Кевин и шестилетняя Кайли просыпаются среди ночи в опустевшем доме и решают дожидаться отца на первом этаже — в компании мультиков по телевизору. Время идет, папа не возвращается, а предметы в жилище начинают двигаться или даже пропадать. В какой-то момент к числу паранормальных событий добавляется вкрадчивый голос из тьмы.
Экспериментальный хоррор
Кайла Эдварда Болла, составленный из ночных кошмаров режиссера и пользователей его YouTube-канала. Плавно сменяющиеся кадры «Скинамаринка», преимущественно статичные, сняты так, будто у детей есть неповоротливый видеорегистратор, чей объектив вечно направлен в пол, угол, дверной косяк или зияющий коридор. Череду сплошных артефактов любительской съемки («Уже снимает?») сопровождают детские разговоры и вводящий в транс шум ТВ (почему-то с искажением голоса а-ля 1960-е). В каком-то смысле — «Кошмары» наоборот: не про центральный страх человечества, но размытое множество коллективных (и подсознательных) переживаний, зафиксированное в аудио и номинально проиллюстрированное видеорядом, снятым при освещении телевизора.
1996 год, одинокий семиклассник Оуэн (
Иэн Форман) во время выборов президента приходит с мамой на избирательный участок в школе и знакомится в школе с Мэдди (
Бриджетт Ланди-Пейн). Она старше на два года, сторонится родителей и большинство сверстников, а еще обожает подростковый сериал The Pink Opaque. Иллюстрированный гид по шоу и привлекает внимание юноши, которому не разрешают смотреть ТВ после девяти, а историю о девочках-телепатках Изабель (
Хелена Ховард из «
Мадлен Мадлен») и Таре (
Линдси Джордан), которые борются с потусторонними силами Мистера Меланхолии, живя в разных уголках страны, показывают по Adult Swim в 22-30. Стоит Оуэну увидеть один эпизод, и в нем поселится ощущение, что он (через два года уже
Джастис Смит) живет не свою жизнь.
Сновидческий фильм транспостановщицы
Джейн Шёнбрун — восходящей звезды инди-кино, чей дебют «
Мы все идем на всемирную выставку» заворожил
Эмму Стоун (она спродюсировала «Я видел…»). Образ любимого шоу детства — похожего на «
Баффи» или городское фэнтези попроще — нужен не ради заигрывания с поп-культурными кодами вновь модных 90-х, но в качестве триггера. Подростки, которым некомфортно в пубертатной неопределенности, ментальном состоянии, социальных телах или ролях, откликаются как на типажи героинь, так и на ощущение, что они наблюдают (свою) жизнь со стороны. Так (не)реальность происходящего окрашивается еще и в сине-розово-голубые цвета (гендерной) дисфории.
