Российский банковский сектор, биржа и экономика в целом в последние несколько лет преподнесли немало сюрпризов: от бума на бирже до улучшения многих макроэкономических показателей вопреки внешним факторам. «Сноб» поговорил с бывшим заместителем председателя правления Московского кредитного банка Сергеем Путятинским о будущих точках роста и о том, почему в промышленности сейчас со стороны IT намного больше перспектив, чем в банках.
В современном мире успех компании во многом зависит от способности предвидеть тренды на раннем этапе и получать преимущества от использования тех или иных технологий. За счет чего можно развить в себе это визионерское видение? Все ли топ-менеджеры должны обладать качествами стратега?
Проблема с визионерством состоит в том, что даже те, кто на этом профессионально зарабатывает, — консультанты «большой четверки» консалтинговых компаний (в этот список входят PWC, Ernst and Young, Deloitte и KPMG. — Прим. ред.) — нередко ошибаются. Так, например, произошло с RPA (технология robotic process automation, при которой компьютерные алгоритмы берут на себя рутинные бизнес-задачи. — Прим. ред.). Сразу несколько ведущих консалтинговых компаний убеждали всех, что эта технология кардинально изменит основы бизнеса во всем мире. В реальности этого пока не произошло, и технология так и осталась достаточно нишевой. Оставим за рамками вопрос, консультанты заблуждались добросовестно или были мотивированы и рассчитывали на доходы от внедрения этой разрекламированной технологии. Вместе с тем логика развития технологий в принципе понятна и поддается прогнозированию. Вообще говоря, любой человек, обладающий бизнес-опытом и логическим мышлением, может замечать определенные явления и события и экстраполировать. Например, существенное падение уровня компетенций на технологическом рынке и постоянный дефицит кадров привели к резкому росту числа онлайн-курсов. Развитие технологий удаленной работы и инструментов управления распределенными командами в совокупности с пандемией, выступившей в качестве триггера, привели к росту дистанционной и гибридной работы во всех отраслях по всему миру. Конечно, топ-менеджеры, отвечающие за развитие своей корпорации, должны быть в той или иной степени визионерами. Нет простого рецепта, как стать визионером. По личному опыту работы в ИТ-консалтинге скажу, что видеть больше и дальше позволяет большой опыт, очень способствует этому работа с крупнейшими игроками отрасли, именно поэтому консультанты часто берут на себя роль генераторов видения будущего. Когда ты одновременно работаешь с большим количеством рыночных игроков, понимаешь, что и кому удается, кто и как ошибается. Можно на основе обобщенного опыта делать достаточно хорошие прогнозы и предположения.
Теряют ли свою роль вузы, которые, кажется, не всегда успевают адаптироваться под изменения рынка? Будет ли диплом о высшем образовании оставаться входным билетом в такие сферы, как финансы? Каким вы видите идеальное образование?
Традиционное высшее образование сейчас достаточно активно осваивает цифровые инструменты, после уже упомянутой пандемии во всех, даже самых консервативных, вузах появились дистанционные лекции и даже экзамены. При этом диплом о высшем образовании становится все менее значимым при устройстве на работу молодых специалистов во всех отраслях. Вопрос, скорее, в другом: изменился подход к образованию в принципе. Уже достаточно банальным звучит тезис про то, что человек, чтобы оставаться «в рынке», должен постоянно учиться, в течение всей жизни, но это так. Более того, сейчас во многих случаях специалисту приходится на каком-то уровне осваивать разные области знаний, напрямую не имеющие отношения к его основной профессии. Сейчас наибольшая стоимость в экономике возникает на стыке разных дисциплин и отраслей: технологий и финансов, беспилотных аппаратов, робототехники и сельского хозяйства, IT и промышленности. Поэтому людям нужны технологии, позволяющие получать новые знания и компетенции без отрыва от работы. Еще один важный тренд в образовании последних лет — это рост потребности на передачу знаний и компетенций напрямую от человека к человеку. Растет запрос на такие формы, как менторство, тьюторство, коучинг и т. п., причем как от достаточно опытных специалистов, так и от тех, кто только начинает свою карьеру. Я сам и многие мои знакомые регулярно берем «менти» («подопечный», «ученик» — термин, как правило, используется в контексте наставничества. Когда более опытный в бизнесе менеджер передает свои знания и экспертизу менее опытному коллеге. — Прим. ред.). Что касается идеального образования, его нельзя получить от кого-то, его нужно взять, добыть. Сначала необходимо осознать, куда хочется развиваться, каких знаний не хватает в текущей ситуации. Место, где вы учитесь, должно сочетать три вещи: профессиональная команда преподавателей, теоретические и практические знания, возможность нетворкинга.
Расскажите о своем опыте наставничества, ваши подопечные — это какие-то уже успешные люди, которым нужен новый вектор развития, или только начинающие свою карьеру?
У меня есть несколько учеников, которые пока находятся на старте своей карьеры, и для них наставничество бесплатно. Это мой личный вклад в развитие кадрового потенциала и конкретных молодых перспективных ребят. Есть и те, кто находится на уровне среднего менеджмента. Поэтому я бы не сказал, что менторинг — это всегда дорого и всегда для топов. Это в первую очередь возможность получать взгляд со стороны на то, как ты движешься по карьерной лестнице и не нужно ли что-то поменять в жизненных приоритетах. Это подходит для людей любого возраста и этапа карьеры.
Как попасть к вам в качестве ученика, какие качества вы учитываете при выборе?
Я открытый человек, можно просто написать мне сообщение в любой из соцсетей. Раз в полгода я набираю новых учеников, в августе будет новый набор. Интересно работать с перспективными мотивированными людьми, вне зависимости от их текущего карьерного статуса, людьми, чей личный потолок еще очень далеко, готовыми учиться новому, развиваться, достигать результата.
Вы не так давно ушли из МКБ, где проработали пять лет. Куда вы планируете двигаться дальше?
В настоящий момент рассматриваю возможность продолжить работу в корпоративном секторе, но не ограничиваюсь этим. Я работаю с несколькими перспективными учениками, вхожу в консультативные советы нескольких стартапов в сфере финтех. Один из них — это компания Conomica, интересная тем, что делает из просроченной дебиторской задолженности финансовый и инвестиционный инструмент. Бизнес может быстро получить ликвидность, а частные инвесторы — повышенную доходность. Компания разработала собственную скоринговую систему, которая из общего объема публичной задолженности юридических лиц в РФ находит ту, которую можно вернуть в короткий срок до 12 месяцев. Также я вхожу в попечительский совет и являюсь спонсором частной школы «Бумеранг» в Москве.
Почему вы приняли решение поддержать образовательной проект?
Это важно, потому что данный проект обеспечивает уровень образования, к сожалению, недоступный в обычных школах. И для многих семей это, по сути, единственная возможность дать ребенку те знания и те возможности, которые они хотят.
По данным исследования The Workforce institute at UKG, 40% менеджеров высшего звена готовы уйти со своей работы в ближайший год из-за уровня стресса, 70% респондентов среди менеджеров среднего звена готовы пойти на сокращение зарплаты, если их новая работа лучше отразится на их психическом здоровье. Что мотивирует вас помимо работы и позволяет справляться с различными вызовами?
У меня много увлечений, я стараюсь выдерживать баланс между личной жизнью и работой. Много путешествую, особенно в последнее время, недавно сдал очередной норматив по практической стрельбе. Увлекаюсь изучением иностранных языков, сравнительной лингвистикой. Объем оцифрованных текстов, включая древние, набрал критическую массу, позволяющую при помощи математических методов и компьютерных технологий получать принципиально новые и зачастую неожиданные результаты о происхождении и эволюции языков. Еще один пример новой специальности — «компьютерная лингвистика», появившаяся на стыке языкознания и ИТ.
Возвращаясь к знакомому вам банковскому сектору, сейчас ключевые игроки активно развивают собственные экосистемы. Что делать тем, кто еще не начал этот процесс, есть ли возможные точки роста для них?
Да, действительно, сейчас крупнейшие банки либо создают собственные экосистемы, либо становятся частью чужих. Но при этом большого числа экосистем на таком рынке, как Россия, очевидно, не может быть. Поэтому все банки экосистемами не станут. Те, кто уже обозначил свои притязания на этот статус, являются основными претендентами на лидерство в этом направлении. Вряд ли можно ожидать, что на рынке появится еще несколько банковских экосистем, а те, кто не зашли туда, скорее всего, уже опоздали. Они будут вынуждены заключать партнерства с уже имеющимися экосистемами.
Еще один вызов состоит в тотальной конкуренции между банками, финансовыми услугами. Для клиента сменить банк практически ничего не стоит, что порождает сильнейшую конкуренцию по стоимости услуг и уровню сервиса. Те игроки, у кого нет доступа к дешевому финансированию, конкурировать ценой не могут, поэтому им приходится конкурировать технологиями и уровнем сервиса. Проблема в том, что технологии сейчас тоже резко подорожали. Поэтому крупные игроки, которые могут себе это позволить, продолжают инвестировать в технологии. Другие — практически нет, и это технологическое расслоение только растет. И для тех, кто не вошел в экосистему и не имеет возможности инвестировать в технологии, наступают очень тяжелые времена.
А что это будет означать для рынка, новый бум M&A?
Не знаю, насколько новый... Процесс консолидации и не заканчивался, можно вспомнить поглощение Т-Банка (бывший «Тинькофф») Росбанком, а также поглощения, сделанные Совкомбанком в последние годы, сделку по поглощению «Открытия» банком ВТБ. Была определенная пауза, связанная с событиями 2022 года, но сейчас, с учетом того, что финансовая система стабильна, консолидация продолжается.
Как вам кажется, почему в России не так популярен так называемый необанкинг, почему нет истории вроде Revolut в Европе или Nubank в Латинской Америке?
Я бы не сказал, что у нас таких историй нет. Лидеры цифровой трансформации в банковском секторе РФ, например Т-Банк, «Сбер» и Альфа-Банк, умеют намного больше, чем Revolut. В России нет деления на необанки и традиционные банки, так как исторически не было «старых» банков. В России традиционный банкинг далеко впереди многих иностранных конкурентов. У нас заметен другой тренд: экосистемы, пришедшие не из банковского бизнеса, начали создавать свои банковские структуры, чтобы обслуживать потребности клиентов и свои внутренние нужды. Например, так уже сделали Ozon, Wildberries, «Яндекс». Недавно свой банк появился у компании «Контур», которая развивается в сторону B2B-экосистемы.
А что происходит в сегменте финтех-проектов, не стал ли кейс Qiwi триггером для охлаждения в сегменте?
Нет, этот сектор продолжает очень активно развиваться, на нем возникает огромное количество стартапов: краудфандинг, различные нишевые сервисы, уже упомянутая мной Conomica, лизинг автомобилей, сервисы вокруг недвижимости и так далее.
Насколько перспективен, по вашему мнению, в России рынок блокчейна, особенно после того, как США ввели санкции против трех операторов цифровых финансовых активов — Atomyze, «Лайтхауса» и «Мастерчейна»?
Я по-прежнему уверен, что блокчейн — очень перспективная технология. Я с ней столкнулся еще в 2015 году, когда работал в группе «Московская биржа» и мы с коллегами сделали первое в России коммерческое решение на блокчейне. Оно обеспечивало безопасный механизм для дистанционного голосования акционеров. Сейчас на рынке появились первые решения на блокчейне, но проблема фундаментальных изменений, связанных с той или иной технологией, — большая длина инвестиционного цикла. Никто не готов сразу выкинуть инвестиции, сделанные в традиционную IT-инфраструктуру, и быстро изменить действующее законодательство даже в пользу намного более эффективного решения. Поэтому время, необходимое для структурных изменений, — около 15 лет.
В настоящий момент российская биржа столкнулась с настоящим бумом IPO. С чем это связано и как долго продлится?
Еще в 2022 году были эксперты, которые предсказывали, что фондовый рынок станет очень привлекательным, так как возможности инвестиций в зарубежные компании резко сократились, а экономика при этом растет и дает возможность зарабатывать. Именно это и привело к буму IPO, и он будет только расти. Сейчас на рынке буквально каждый второй думает о том, чтобы сделать IPO. К сожалению, обратной стороной этого является то, что далеко не все размещения — как прошедшие, так и планирующиеся — достаточно качественные.
В 2023-м состоялось восемь полноценных IPO. Можно ли рассчитывать на повторение этого рекорда в 2024 году?
Я думаю, цифры, скорее, вырастут. Сейчас мне известно о десятках готовящихся размещений, так что если не прилетит «черный лебедь» того или иного вида, то рекорд 2023 года точно будет побит.
После того как российские институты развития и западные инвестфонды перестали финансировать стартапы в РФ, исследования говорили о том, что этот рынок практически остановился. Можно ли ожидать его восстановления?
Да, число стартапов в таких сферах, как промышленность, финансы, публичные сервисы, очень быстро растет. И основные драйверы этого — уход иностранных игроков и необходимость импортозамещения. Пока это происходит в основном за счет средств частных компаний, которым нужны материалы, технологии, программное обеспечение и прочее. Я бы сказал, что происходит настоящий бум венчурного предпринимательства в последние полтора года. Конечно, не все эти проекты выживут и станут успешными, но сейчас их много. Почти каждая крупная корпорация имеет собственную акселерационную программу, в которую может податься стартап, получить финансирование и экспертную поддержку.
Российская промышленность последние два года сконцентрировала значительные ресурсы на решении задач импортозамещения. Не привело ли это к тому, что более глобальные и долгосрочные процессы цифровой трансформации были заморожены?
Я бы сказал, наоборот, в промышленности началась новая волна цифровизации, и она сфокусирована скорее на вещах, не связанных с автоматизацией производства. Это цифровые решения по управлению персоналом, оптимизации логистики, расходов, управлению рисками, новые каналы продаж. Цифровая трансформация в финансовом секторе во многом закончена — этот рынок не изменится за следующие 15 лет так, как он изменился за прошлые 15. А в промышленности все только начинается.
Беседовал Антон Бурсак
