Президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану явно не стоило давать обещание уйти в отставку, если будет доказана его связь с нефтеторговлей ИГИЛ. «Я сейчас сделаю очень серьезное заявление. Если будут приведены доказательства, то благородство нашей нации потребует от меня покинуть офис», — сказал он 1 декабря.
Понятно, что восточный мужчина хозяин своему слову — сам дал, сам забрал. Но вряд ли Эрдоган рассчитывал, что будет поставлен в настолько нелепую ситуацию — уже на следующий день российское Министерство обороны обнародовало исчерпывающую информацию о турецкой нефтеторговле с ИГИЛ. Фото тысяч и тысяч бензовозов маскируемых под фуры, фото легального пересечения ими турецкой границы, маршруты поставок, картинки турецких НПЗ, на которые приходит краденая у Сирии и Ирака нефть...
Цель обнародования этой информации состоит, конечно, не в том, чтобы Эрдоган «покинул офис».
Но ценна и сама возможность честно сообщить и самому турецкому президенту, и всему миру, что его лицо вымазано воровской нефтью, равно как и кровью наших военных и всех сирийцев, которых именно имперские амбиции вождя неоосманизма ввергли в кровавую гражданскую войну.
Но главное, разговор об ИГИЛ в международной политике наконец-то приобретает правильный оборот: «Кому выгодно?» Именно этот вопрос задал британскому премьеру Кэмерону лидер оппозиции, глава лейбористов Джереми Корбин. «ИГИЛ пришло не ниоткуда. Оно основано не никем. Оно продает нефть не никому. Оно получает оружие не ниоткуда».
Вместо имитативных бомбардировок в пустоту, которыми занимается американская коалиция и в которую теперь стремятся влиться Британия и Германия по принципу «рака с клешней», гораздо лучше решить вопрос с теми, кто создал ИГИЛ и кому выгодно его существование.
И здесь кровавые, нефтяные и золотые следы укажут прежде всего на Турцию и Катар, дочерним предприятием которых и является ИГИЛ. Недавно эти страны вновь продемонстрировали трогательное единство, подписав договор о газовых поставках из Катара, которые должны облегчить газовую зависимость Турции от России. Именно эти государства «родили» ИГИЛ, и именно они ответственны за тот чудовищный облик, который оно приняло.
Заметим, что в этой чудовищности не было ничего предопределенного. Государство суннитов Ирака, каковым попытался вначале быть ИГИЛ (ДАИШ, Халифат — кличек, как у матерого бандита), вполне могло носить светский национально-освободительный характер и уж точно не было обречено на отрезание голов христианам, работорговлю, разрушение ассирийских статуй и подрыв арок Пальмиры. «Заказчики» в любой момент могли потребовать отказаться от этой кровавой бутафории, но предпочли этого не сделать. Так что и изнасилованные женщины, и сожженный иорданский пилот, и взорванная Пальмира — всё это на совести лично Эрдогана. И здесь, боюсь, отставка не поможет.
Читайте еще:
Мы срываем им бизнес
Политик и писатель ЭдуардЛимонов – о том, что русские и всамом деле не забудут и непростят
Эрдоган выскочил за флажки и вступил на очень опасный путь, поэтому сейчас, конечно, от него можно ожидать всего. В турецкой истории были случаи очень мрачной судьбы недавних правителей Турции. В 1961 году премьера Аднана Мендереса — организатора Стамбульского погрома греков в 1955 году — после военного переворота вздернули на виселицу. Чтобы избежать военных переворотов в будущем, Эрдоган произвел жесткую чистку турецкой армии и в прошлом году добился осуждения на пожизненное заключение 95-летнего отставного президента Кенана Эврена, лидера переворота 1980 года. Несомненно Эрдоган хотел с помощью этого суда показать, что армии не дозволено поднимать руку на государственных лидеров, но, невольно, подчеркнул совсем другой смысл: президентов Турции тоже можно судить. Возможно, ему скоро это припомнят.
Мало того, спихнуть грехи последнего времени на Эрдогана становится, возможно, последним шансом Турции. За 13 лет режим Партии справедливости и развития практически разрушил старую кемалевскую Турцию с ее если не европейским, то западным лицом, с четким пониманием себя как национального государства турок и соответствующим пониманием суверенитета.
Эта Турция вела себя временами агрессивно — как на Кипре, временами жестоко — как с курдами (последние, будем объективны, тоже в долгу не оставались), но всё это, казалось, имело четкие этнические границы, причем даже пантюркистские проекты казались экзотикой наподобие русского панславизма. С приходом Эрдогана изменилась не только внутренняя политика Турции, где началось решительное наступление на светское государство, но и политика внешняя, приобретшая отчетливый неоосманский и панисламистский характер. И теперь уже никто не может сказать, где именно заканчиваются аппетиты Эрдогана и где проходит граница его притязаний.
Именно Эрдоган выступил главным поджигателем кровавой гражданской войны в Сирии, именно он громче, даже чем саудиты, требовал голову Асада. Это наводило на мысль о постимперских притязаниях Турции на Сирию. Затем Турция слилась в фактически неразличимое целое с ИГИЛ — поддержка, финансирование, нефтеторговля, прозрачность границ. А если учесть, что ИГИЛ позиционирует себя как Халифат обязательный для всех правоверных, то потенциальный «Турко-ИГИЛ» стал приобретать очертания какой-то безразмерной Химеры, чьи потенциальные границы будут, как минимум, не уже границ Османской империи, султаны которой, кстати, считали себя халифами.
Тут уже в пору почувствовать себя неуютно и Египту, и Иордании, и Ираку, и даже странам Залива, и Болгарии, и Греции, и Сербии, и Боснии. Потенциальные возможности такого тандема жутковаты. Достаточно обратить внимание на то, что и крымскую энергоблокаду устроил татарский «Меджлис», тесно связанный с турецкими спецслужбами.
Перед нами начинает вырисовываться системная угроза миропорядку в Евразии. А жестокое и демонстративное убийство нашего пилота показало, что не только по методам, но и по картинке эрдогановская Турция решила не слишком отличаться от своего непризнанного союзника и соседа.
Проблема, однако, в том, что, отказавшись от четкого облика светской национальной Турции во имя неоосманизма и неохалифата, Эрдоган тем самым ставит саму Турцию под один большой вопрос. Границы империи могут быть более обширны, но их легитимность гораздо ниже, чем у национального государства. По какому праву головорезам из ИГИЛ может принадлежать контроль над черноморскими проливами? Почему, собственно, не выкроить из Османской империи территорию Курдистана? Точно ли район Александретты, присвоенный Турцией в 1939 году, — это именно Турция, а не Сирия? Почему должен существовать поддерживаемый Новым Халифатом Северный Кипр? Эрдоган последовательно проставляет знак сомнения над всеми достижениями Кемаля и турецких националистов.
При этом авантюристическая политика турецкого руководства создала, пожалуй, самый серьезный кризис в истории НАТО. Не получится ли, что альянс, ориентированный на коллективную безопасность, превратится в зонтик агрессивной политики фундаменталистского режима, который крышует головорезов, с которыми этот же альянс и борется? США, сколько могут, «прикрывают» Эрдогана, пытаясь одновременно добиться от него перекрытия границы с ИГИЛ и отказа от агрессии против курдов, но противоречия Америки и ее союзника ощутимо нарастают.
Своим авантюризмом Эрдоган ставит под вопрос эффективность американской стратегии антироссийского сплочения западного блока. Ведь для большинства лидеров Европы выбор «Путин или Эрдоган» совсем не очевиден, особенно когда глава Турции приходит под руку с ИГИЛ. В конечном счете Эрдоган становится слишком неудобен уже для западной же стратегии — и обеспечивать его политическое выживание любой ценой США вряд ли захотят. Мавр с лицом, перемазанным нефтью, будет признан уже сделавшим своё дело.
Егор Холмогоров, по материалам: Известия
