В предуведомлении к эскизу сказано, что это «история о том, как Люся пошла искать правду, а нашла себя». Этот персонаж позаимствовал биографию исполнительницы роли Людмилы Илюхиной. И ее имя, как видите, тоже. Актриса называет членов своей семьи, чутко слушает дневниковые записи Михаила Захарьевича Ананьева (Константин Илюхин). Старый казак называет поименно тех, кто попал под молох расказачивания, кто сослан, кто убит, кто умер от голода. Страшные свидетельства большевистской политики.
В какой-то момент К. Илюхин «перемещается» в роль отца Люси. Она спросит, почему ее ребенком поставили у гроба бабушки, но догадается сама: его тоже когда-то, оцепеневшего от страха, ставили у гроба умершего родственника (кстати, много лет назад я видела в хуторских домах среди фотографий свадебных, военных, среди портретов дедов при полном параде – непременно родню у гроба. Меня поражало это сочетание, но являлась догадка, что ушедший из жизни не должен забыться). Удивительный диалог отца и дочери – небольшая, но существенная деталь незыблемости традиций, которые пронизывали всю жизнь казаков и формировали семейный уклад.
И так получается, что история страны, показанная через судьбу одной семьи, – это и кровное дело самого театра.
Сидя у рампы, актер в роли Михаила Захарьевича ведет свой рассказ о трагическом лихолетье вековой давности, а в центре сцены откликаются на эти события тени забытых предков в пластическом эквиваленте. Они же материализуются в людей нашего времени, которые по-разному будут оценивать жестокую историческую ошибку. Продвинутое поколение восприняло главное: проиграли все – и казаки, заплатившие жизнями за бесчеловечный эксперимент, и страна, потерявшая уникальное сословие воинов и хлебопашцев, отвергнувшая уникальную культуру.
Некоторая лоскутность, с которой смонтированы события давних лет с сегодняшними интервью (их кропотливо собирала автор литературной основы драматург Маргарита Кадацкая), не всегда позволяют «въехать» в смысл происходящего. Однако это ведь еще не спектакль, а только эскиз его, который (если будет доработан по решению зрителей) наверняка обретет иное качество. Главный же посыл весьма сложной театральной работы ясен и сейчас: память о предках всегда должна оставаться живой. Тем более что потомков, слава Богу, не перевели под корень, и они сегодня остро чувствуют потребность в ней, стремление (в том числе и через искусство) приобщиться к истории своего рода.
