«Его сердце еще билось, но мозг умер. Мать сказала отключить его. «Он достаточно сражался».
Я был еще совсем пацаном, 12 или 11 лет. Вся семья плакала, я забежал к брату в комнату, казалось, что он просто спит. У него были холодные ноги. Я залез на кровать, поцеловал его, сказал, что люблю его, что позабочусь о нас. Вышел из палаты в слезах.
Другой старший брат отвел меня в сторону, сказал мне вытереть слезы. Я ответил, что еще ребенок, не говори мне не плакать. И он ответил: «Я облажался. Твой другой брат облажался. Единственный, кто был на что-то способен, умер. У мамы больше никого нет. Ты последний. Если не ты, то кто? Времени быть ребенком больше нет. Детство сдохло. Ты больше не ребенок», – рассказал защитник «Мемфиса» в интервью.
