В 1930 году Георгий Жуков командовал второй бригадой в 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Командиром дивизии был в это время Константин Рокоссовский. В то время Рокоссовский дал на Жукова в целом очень положительную, но вместе с тем честную характеристику. В ней были и такие слова, что Жуков «к преподавательской и штабной работе допущен быть не может – органически её ненавидит».
Это был совершенно справедливый отзыв, но, ознакомившись с ним впоследствии, Жуков вряд ли мог забыть эти слова, именно из-за их точности.
Оба военачальника были одногодками и даже родились с интервалом всего в три недели. Но Рокоссовский начал военную карьеру ещё при царе, добровольцем уйдя на фронт в 1914 году, тогда как Жуков попал туда по мобилизации только в 1916-м.
Опять же, после революции Жуков, очевидно, не чувствуя в себе призвания к военной службе, отправился в родную деревню, откуда был снова мобилизован – на этот раз в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии – в августе 1918 года. Рокоссовский военной службы не прекращал, перейдя из старой Русской армии в новую Красную.
Всё это привело к тому, что Рокоссовский вначале опережал Жукова по служебной лестнице. В 1920 году Рокоссовский командовал полком (Жуков – в 1923-м), в 1921-м – бригадой. Когда Жуков в 1922 году получил свой первый Орден Красного Знамени, Рокоссовский был уже дважды орденоносцем.
Успешную полководческую карьеру Рокоссовского сильно затормозили репрессии в РККА. 27 июня 1937 года командир 5-го кавалерийского корпуса Рокоссовский был арестован и два с половиной года находился под следствием и пытками. За это время Жуков совершил первый крутой карьерный взлёт.
В июне 1939 года Жукова назначили командиром советского 57-го особого армейского корпуса в Монголии. Корпусу предстояло отразить нападение японских войск на территорию Монгольской Народной Республики у реки Халхин-Гол. В августе 1939-го Жуков разгромил вторгнувшиеся японские войска.
Весьма вероятно, что, если бы не арест, честь этой победы могла достаться именно Рокоссовскому. В 1920-1924 и в 1929 гг. он сражался в Забайкалье и Монголии с белогвардейцами и бандами китайских милитаристов и исключительно хорошо знал местный театр военных действий.
В мае 1940 года Жукову присвоили высшее из только что введённых в РККА генеральских званий – генерала армии — и послали командовать Киевским особым военным округом. В июне под его начало перевели только что освобождённого Рокоссовского, который ни на шаг, естественно, не продвинулся по службе за годы заключения. В новой «системе координат» Рокоссовский из комдива превратился в генерал-майора. В ноябре 1940 года его назначили командиром 9-го механизированного корпуса.
Жуков обошёл своего бывшего начальника сразу на две-три ступеньки.
Грамотное управление войсками сделало Рокоссовского в первый, наиболее тяжёлый период войны одним из самых заметных советских военачальников. Он не потерял самообладания в сложной ситуации, действовал целенаправленно и чётко. За успех своего корпуса в танковом сражении под Дубно и Бродами Рокоссовский был уже в четвёртый раз награждён Орденом Красного Знамени. В Смоленском сражении Рокоссовский удачно командовал 16-й армией.
В октябре 1941 года, когда гитлеровские войска начали прорываться к Вязьме, Рокоссовский получил приказ командующего Западным фронтом Конева передислоцироваться со штабом армии и принять командование над новыми частями. Пока это происходило, Сталин заменил Конева на Жукова. Новый командующий фронтом вызвал Рокоссовского к себе «на ковёр» и позволил себе немного поиздеваться над своим бывшим начальником. Согласно документальной повести советского писателя Василия Соколова «Вторжение», Жуков задал Рокоссовскому вопрос:
— А теперь скажи, уважаемый командарм, как и почему твоя армия попала в окружение?
Вопрос был явно не по адресу, так как Рокоссовский в то время уже не командовал частями 16-й армии, переданными в 19-ю армию. Рокоссовский предъявил приказ Конева, который он заблаговременно запросил у прежнего комфронта в письменном виде. Этот приказ Конева спас Рокоссовского и от гибели или плена в окружении, и от опасности стать одним из «козлов отпущения» за вяземскую катастрофу.
13 июля 1942 года генерал-лейтенант Рокоссовский стал командующим Брянским фронтом. Это уравнивало его, как начальника самостоятельного оперативного объединения, с Жуковым в порядке подчинения Ставке. Правда, в августе того же года Жуков был назначен заместителем самого Сталина как Верховного главнокомандующего.
Зимой 1942/43 г. командующий Донским фронтом Рокоссовский осуществил ликвидацию окружённой вражеской группировки под Сталинградом. Есть данные, что войска, предназначенные для пленения Паулюса, были отданы под начальство именно Рокоссовского, а не Ерёменко, благодаря рекомендации Жукова, который всё-таки испытывал тёплые чувства к своему бывшему комдиву. В январе 1943 года Рокоссовский стал генерал-полковником – тогда же, когда Жуков стал маршалом.
В июне 1944 года Рокоссовский окружил и уничтожил вражескую группировку в Белоруссии, после чего получил звание маршала. Он снова стал вровень с Жуковым. Его 1-й Белорусский фронт действовал на направлении главного удара и нацеливался на столицу рейха.
В этой ситуации Сталин произвёл рокировку главнокомандующих. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» написал, что в один из дней ноября 1944 года Сталин обратился к нему со словами:
«— 1-й Белорусский фронт находится на Берлинском направлении. Мы думаем назначить Вас на это направление, а Рокоссовского назначим на другой фронт.
Я ответил, что готов командовать любым фронтом, но заметил, что Рокоссовскому вряд ли будет приятно, если он будет освобождён с 1-го Белорусского фронта.
— Вы и впредь останетесь моим заместителем, – сказал Сталин. – Что касается обид, то мы не красные девицы».
По свидетельству Жукова, Рокоссовский воспринял рокировку как немилость. «Мне кажется, – добавляет Жуков, – что после этого разговора между Константином Константиновичем и мною не стало тех тёплых товарищеских отношений, которые были между нами долгие годы».
Чем объяснить это решение Сталина? Вероятнее всего, субординацией. Жуков как заместитель Верховного был выше рангом, чем Рокоссовский. Могли сыграть роль и соображения пропагандистского свойства: столицу рейха должен был взять природный русский, а не поляк. Версию об интриге Жукова мы исключаем.
Вряд ли следует сомневаться, что Рокоссовский сумел бы взять Берлин менее блестяще, чем Жуков. Все современники высоко оценивали полководческие дарования Рокоссовского, а главный маршал авиации Голованов считал его даже самым выдающимся советским военачальником Великой Отечественной войны.
