Старший научный сотрудник Берлинского центра Карнеги — о формах пассивного протеста и наивной наивной мессианской надежде. — К годовщине мятежа Пригожина можно сказать то же, что про СВО в целом, — пишет Александр Баунов. — И у войны, и у мятежа не столько союзники, сколько болельщики. Довольно много было тех, кто хотел бы, чтоб он выиграл, и почти нет тех, кто встал бы и пошел за ним. Радость простых ростовчан никак не конвертировалось в желание присоединиться, как и сомнения военных или региональных элит. Вот если бы мятеж выигрывал, нашлись бы желающие присоединиться к победителю. А так в поведении наблюдателей было много простого, и удовольствие людей, живущих вне политики и даже вне истории от сопричастности чему-то важному. Общее, гражданское переживание, res publica, возвышает, повышает самоуважение, в этом одна из причин популярности в определенных кругах и самой СВО, и, как выяснилось, бунта в ее рамках. И своеобразный способ поддеть начальство — форма пассивного протеста в виде поддержки тех, кто протестует активно. Гордость за своих и через них за себя, что есть среди нас те, кто могут начальства не испугаться и ударить кулаком по столу. И, конечно, наивная, мессианская надежда, что кто-то придет и для нас, за нас и в наших интересах все устроит, как надо, по справедливости. И войну эту закончит как-нибудь, как надо, то есть хорошо бы победой, чтобы мы снова могли собой гордиться, в праздник весело кричать ура и пускать с балконов китайский фейерверк.
