Как придумать кольцо, вдохновившись бокалом от виски, совмещать в одной работе разные техники и школы и зачем ювелиру математика — очередной герой проекта «Индустрия» Ильгиз Фазулзянов рассказал «Снобу» о секретах своего ремесла.
Ильгиз Фазулзянов — самый титулованный российский ювелир, мастер по работе с эмалью. Он является дважды обладателем Гран-при международного конкурса International Jewellery DesignExcellence Awards и титула «Чемпион чемпионов», его работы хранятся в Московском Кремле, Алмазном Фонде, музее V&A в Лондоне, музеях Казани, выставляются на мировых аукционах Christie’s и Bonhams. В 2016 году в Музеях Московского Кремля с большим успехом прошла его персональная выставка «Драгоценности, вдохновленные природой» — уникальный случай, когда музей такого уровня организовал ретроспективу произведений ныне живущего мастера. 2024 год оказался богатым на выставочные проекты с участием Фазулзянова. До 28 июля в Большой оранжерее в Петергофе идет персональная выставка «Пробуждение», а в августе ювелирные произведения Ilgiz F. можно будет увидеть в Музее Фаберже в Санкт-Петербурге. «Сноб» поговорил с мастером об искусстве эмали, о том, как смотреть и понимать ювелирные произведения и почему дизайнерам важно выставлять свое творчество не только в витрине магазина, но и в музее.
Давайте начнем с выставок в Петергофе и Петербурге. Судя по всему, это два абсолютно разных проекта?
Да, мы и задумывали их совершенно по-разному. Выставка «Пробуждение» в новом культурно-выставочном пространстве «Большая оранжерея» символизирует переход от зимних холодов к весеннему цветению, момент, когда после долгого сна пробуждается все живое — и в первую очередь цветы. Не случайно мы находимся в Оранжерее, которая была построена Петром I и предназначалась для выращивания модных в то время тюльпанов. Для экспозиции отобрали украшения в виде наших русских полевых цветов: здесь есть одуванчики, васильки, цикорий — и, конечно, тюльпаны.
Впрочем, для меня важен момент пробуждения не только в природе, но и в сознании людей. Я предлагаю концентрировать свое внимание на прекрасных мгновениях, которые мы порой не замечаем.
Совсем другая концепция будет реализована в Музее Фаберже. Центральной темой экспозиции станет трансформация общества, которая раскрывается через образ бабочки. Мы выбрали бабочку, потому что она уже миллионы лет перерождается из гусеницы в куколку, из куколки в бабочку, то есть постоянно меняется. Проект называется «На свет из темноты», ведь любая бабочка, неважно, дневная или ночная, всегда устремляется к свету, даже если понимает, что может погибнуть. Для меня этот полет бабочки сродни пути человека в поисках себя, своего внутреннего света, путешествия в храм своей души. Пространство будет организовано как храм с колоннами-витринами, внутри которых будут парить ювелирные бабочки. По мере продвижения бабочки-насекомые будут преображаться, переживать самые разные метаморфозы. Значит, и сознание воспринимающего человека будет меняться… Об этом трудно рассказать словами. Приходите — и увидите!
С точки зрения ювелирного искусства, что самое сложное в изображении бабочки?
Если мы делаем подобие природной бабочки, то есть пытаемся, по сути, скопировать, ничего сложного нет. Самое важное — придать ей легкость, воздушность. Здесь необходимо только мастерство.
Куда труднее трансформировать бабочку в совершенно другую идею. Например, брошь «Игра с миром»: крыльями бабочки служат драгоценные денежные купюры, выполненные в технике росписи горячей ювелирной эмалью. Для меня это реальное отражение мировой политики, где правят деньги.
Важно ли стороннему зрителю, который смотрит на украшение, понимать его концепцию, или он просто может наслаждаться красотой?
Многие считают, что если в украшении стоит идеальный камень с аккуратной оправой, то это уже ювелирное искусство. С моей точки зрения, задача искусства — нести информацию о текущем моменте и сохранить эту память для будущих поколений. Искусство, в том числе ювелирное, — это след, который должен оставить человек потомкам. В противном случае это мастерски сработанная вещь, лишенная мысли и идеи.
Я стараюсь заключить в каждую свою работу какой-то смысл, какую-то жизненную ситуацию, метафору, афоризм. Например, у меня есть коллекция «Осы»: несмотря на негативные ассоциации (вспомним крылатую фразу «разворошить осиное гнездо»»), эти насекомые издавна символизировали женскую силу и власть. А выражение «осиная талия» только усиливает их изящный образ.
А что первично: идея, философская подоплека, из которой вырастает ювелирная работа, или творческий процесс устроен иначе?
Лично у меня все начинается с эмоционального переживания, которое я хочу запечатлеть. Кто-то в этом случае рисует красками большое полотно, а я работаю с малыми формами. В этом малом объеме, да еще и ограниченными средствами, реализовать какой-то образ или сложную философскую мысль очень непросто. Мне кажется, что за всю историю ювелирного искусства единицы задумывались о том, чтобы наделить украшение философским содержанием, например, это делал Рене Лалик. Вероятно, поэтому он отходил от привычных ювелирных материалов, использовал для реализации задуманного стекло, хрусталь, поделочные камни.
Мне кажется, ярлык «ювелирное искусство», и особенно «высокое ювелирное искусство», используется с целью добавить изделию значимости и стоимости.
Да, наверное, это слово помогает продавать. Но мне-то важно объяснить, о чем та или иная вещь, почему она появилась на свет. А людям важнее утилитарная красота, как блестят камни и сколько они весят в каратах.
Получается, ювелирные украшения надо считывать и трактовать как художественное полотно в музее?
Так и есть. Поэтому я и готов всегда выступать в роли экскурсовода по своим коллекциям. Я глубоко уверен и хочу донести это до всех, что ювелирное искусство стоит на том же художественном уровне, что и изобразительное или монументальное.
А эмаль помогает воплощать в украшении такое богатство тем, сюжетов, философских смыслов?
Конечно, помогает. Это же краски, а без них работать невозможно, потому что цвет — это еще один пласт информации, дополнительное психологическое воздействие. У меня академическое образование в живописи, а ювелиром я стал, можно сказать, случайно, специально никогда не учился этому искусству. Так вот, когда я начал заниматься ювелирными изделиями, я почувствовал, что мне мало цветных камней, что их не хватает для полноценной цветовой палитры.
Расскажите, как вы работаете с эмалью. У вас есть авторские техники?
Ну, скорее всего, техники не я придумал, а вот сочетание разных приемов в одном изделии — это мой стиль. Например, я соединяю русскую эмаль с японской, то есть не эмаль, а именно техники исполнения, лиможскую, китайскую и английскую с тончайшим цветовым слоем. Это позволяет добиться нужного цвета, едва заметных переходов. Русская школа — это в основном финифть, то есть покрытие одноцветной плоскости какими-то цветными рисунками. Многоцветную перегородчатую эмаль в Россию впервые привез Федор Рюкерт, только его перегородки были довольно толстыми и массивными. В японской технике клуазонне перегородки очень тонкие, толщиной 0,1 мм, а если нужно было создать резкую границу оттенков, то мастера даже вытравливали металл.
Ваши ноу-хау?
Мои работы узнают именно по соединению в одной вещи самых разнообразных техник и школ — так не работает никто. В моей палитре около 100 эмалевых оттенков (обычный художник использует до 20–30). Обжиг у нас происходит при более высокой температуре: 950 градусов против классических 800. При такой температуре верхние слои металла начинают плавиться, и эмаль накрепко соединяется с золотом. Такой эмалевый слой держится очень долго, без сколов и трещин, и золото под ним переливается.
У Ilgiz F. есть крупные коктейльные кольца особенной формы, похожие на цветочный бутон. Как она называется?
Называть можно как угодно, но вдохновением послужил бокал для виски. В 2014 году я ездил в тур по винокурням в Шотландии. Отлично помню, как я смотрю на бокал в руке и понимаю, что мне нужна именно эта форма. Восемь месяцев ушло на то, чтобы приспособить ее для кольца, но зато получился универсальный силуэт для украшения на палец — и в виде коробочки хлопка, и в виде репейника, и в виде цветка гортензии (выглядит словно в 3D).
Где в России можно научиться эмальерному искусству?
Примерно нигде. У нас нет школ, которые обучали бы этому ремеслу. Наши мастера-эмальеры главным образом расписывают иконы, а ювелирная эмаль остается на очень низком уровне. И это, кстати, подрывает авторитет эмали как вида искусства. Купив однажды низкопробное украшение с эмалью, люди начинают думать, что эмаль — это в принципе дешевка, что-то вроде бижутерии. Плохую службу сослужили некоторые современные виды эмалей — холодные, светоотверждающие, которые значительно дешевле и проще в работе. Искусство эмали требует постоянного роста и развития. Я каждый раз ставлю перед собой новые задачи — и технические, и эстетические. Вот теперь еще и философское измерение добавил в свое творчество. Наверное, это такой этап моего взросления.
А ваши сотрудники могут вас заменить в работе над украшениями?
Сейчас у меня всего два мастера-эмальера (всего в компании 20 человек работают руками). Они, конечно, все сумеют сделать, но по-своему. В зависимости от того, что мне необходимо, я даю задание конкретному человеку. А если понимаю, что они не справляются, делаю сам.
А сколько изделий в год получается?
300–350. Я знаю, что можно делать и больше, но, к сожалению, найти людей, которые на сто процентов погружены в процесс, очень сложно. Нужны фанатичные (почти одержимые) люди.
А учеников вы берете?
Редко. Иногда через неделю я понимаю, что передо мной лентяй, который не выкладывается по полной, — и мы расстаемся. Ремеслу нужно учиться, просто стоя рядом с мастером и внимательно наблюдая за его работой. Есть такое понятие: делай, как я, и тогда добьешься результатов. Только по истечении какого-то времени молодой мастер формирует свой почерк.
У вас был такой мастер?
Был, только в живописи.
В какой момент вы почувствовали, что ваш художественный почерк сложился?
Где-то к 2012 году, то есть практически после 20 лет работы. Уже и премии были, и титулы, но формирование моего мастерства продолжалось.
Как удается совмещать творчество и бизнес?
Математика мне всегда давалась легко, мой педагог по математике сильно расстроился, когда я пошел в художественное училище. Наверное, это сочетание дает о себе знать.
А математика нужна сейчас в вашей работе?
В бизнесе нужны расчеты себестоимости и прибыли, чтобы заложить необходимую маржу. А во-вторых, любое украшение — это выверенная конструкция, причем с точностью до десятых долей миллиметра. Нужно знать толщину фрагмента металла и диаметр камня. Для кольца важны соотношение ширины и высоты, отношение диаметра камня к общей массе кольца. Без математики никуда.
Как сейчас работается ювелиру в России? Не слишком ли много законодательных ограничений и контроля?
Сложно везде, не только в России. Я объездил весь мир, работал во Франции, в Англии, сейчас в Дубае. Везде сложности и строгий контроль. Но он необходим. Во-первых, это уменьшает конкуренцию внутри отрасли, и могут работать реальные профессионалы. Огромное количество людей закончили курсы и считают, что они уже ювелиры, начинают работать, продают свои работы на Wildberries. И тем самым они подрывают деятельность профессионального ювелирного сообщества. Как раз задача государственных органов — дать зеленую улицу профессиональным добросовестным ювелирным дизайнерам, а не низкопробным ремесленникам.
Но при этом я никуда не собираюсь отсюда уезжать. Здесь мой менталитет, здесь мое вдохновение, из этого контекста я извлекаю для себя какие-то насущные проблемы и вопросы, которые тревожат лично меня. Ну, например, какими сегодня становятся мужчины. Сейчас у меня готовится коллекция брошей «Разговор о мужчинах». Мужские образы будут воплощать собачьи морды, вырезанные из разных пород камня. Во многих героях, можно будет узнать известных личностей: Майкла Джексона, Стива Джобса, Джареда Лето, каких-то российских персонажей тоже.
Вернемся к музеям и выставкам. Похоже, сейчас это один из драйверов ювелирной индустрии?
Именно так! И мне очень жаль, что другие мои коллеги по цеху этого не понимают. Я многим предлагал участвовать в выставках и даже создал некоммерческую организацию по сохранению и развитию авторского ювелирного искусства. Но беда в том, что дизайнеры заточены на быстрое получение прибыли: сделал и продал. Никто не хочет вложиться в авторскую работу, которая будет выставлена в большом музее и таким образом найдет своего покупателя или коллекционера. А значит, обеспечит дизайнеру узнаваемость и перспективу. Сейчас у меня на 10 авторских работ, может быть, пара коммерческих — именно на них осваивают ювелирное искусство мои ученики, за счет этих работ живет галерея Ilgiz F. Все выставки, организованные моим Центром ювелирного искусства, в том числе «Пробуждение» в Петергофе, «На свет из темноты» в Петербурге, «Лукоморье» в Музее современной истории России, — это полноценные проекты с оригинальной идеей и выстроенной концепцией пространства. К сожалению, на сегодняшний день это исключительно мои персональные экспозиции — мне бы хотелось, чтобы к моему имени присоединились другие ювелирные дизайнеры чтобы их имена тоже широко зазвучали на публике. Представляете, сколько людей уже посмотрели мои произведения. Теперь для них ювелирное искусство во многом ассоциируется с именем Ильгиз: ювелирное изделие — это то, что делает Ильгиз Фазулзянов, а не то, что продается в каком-то магазине. Коллекции ювелирного искусства необходимо показывать людям — ювелирное искусство тоже принадлежит народу.
Беседовала Нина Спиридонова
