Президент РФ Владимир Путин выступил сегодня в Кремле с ежегодным посланием к Федеральному Собранию. Это обращение стало для российского лидера двенадцатым. О его слабых и сильных сторонах АиФ.ru поговорил с директором Института прикладных политических исследований Григорием Добромеловым.
Наталья Кожина, АиФ.ru: Григорий Владимирович, как вы оцениваете послание президента к Федеральному Собранию?
Григорий Добромелов: В целом, послание было неравномерное. Очень сильная первая часть, посвящённая внешнеполитическим вопросам, государственной обороне и безопасности. Затем последовали достаточно размытые две части, связанные с экономикой и социальной сферой. Президент сам не раз говорил, что ситуация в экономике непростая, поэтому все ждали, что будут предложены какие-то серьёзные меры. Но этого не произошло, по сути, говорилось о небольших корректировочных вещах, связанных с отдельными отраслями или нормативными актами. То же самое касается и социальной политики. Кроме продления материнского капитала, которого так все ждали, никаких новых предложений не прозвучало. Просто были продекларированы ранее озвученные цели и задачи. Удивили размытые сроки поручений. Поручения на июнь – июль следующего года можно давать, только когда страна развивается в стабильном и стандартном режиме. Но мы всё же находимся в определённой форс-мажорной ситуации. Эффективная деятельность госорганов должна быть гораздо выше. Но я хочу подчеркнуть, что многое сейчас будет зависеть от того, какие поручения выйдут по итогам обращения, глядя на них, уже можно будет оценить результативность послания Путина.
— Какие-то плюсы можете отметить?
— Пожалуй, инициативы, связанные с реформой судебной системы. Но опять же это не системные решения и не системные вопросы, которых всё-таки ждали от Путина. Это говорит о том, что, скорее всего, ключевые вещи прозвучат от президента в общении с населением, возможно, через этот формат будут даны конкретные поручения министрам.
Не вполне выдержан формат послания к Федеральному Собранию, который требует предложений по конкретным нормативным актам; за исключением некоторых отсылок, ничего подобного не прозвучало. Повторюсь, что я возлагаю надежды на прямую линию с президентом. Возможно, сегодняшнее послание показывает смещение некоторых акцентов в декларировании и проведении внутренней политики. Что я имею в виду: инициаторами каких-либо шагов должны быть гражданские активисты, инициатива не должна идти сверху из кабинетов власти и быть озвученной для чиновников. Учитывая тот формат, в котором Владимир Путин работает в последнее время, крупные поручения появляются и по итогам масштабных совещаний, и даже в результате небольших встреч, поэтому можно ждать более серьёзных поручений в ходе прямой линии.
— Если говорить о сильной части послания, в которой Путин затронул Турцию, как вы оцениваете его слова о том, что Анкара «не отделается только помидорами»?
— Путин подчёркивает, что с нынешним руководством Турции никаких переговоров сейчас вестись не будет. Он их считает предателями, и, соответственно, до смены этого руководства, скорее всего, отношения не потеплеют — это первый момент. Второе — президент подчеркнул, что экономическими санкциями дело не ограничится, велика вероятность того, что будут и другие меры, в том числе по ликвидации непосредственно тех, кто убивал российских солдат, а также по нанесению наиболее чувствительных ударов по инфраструктуре поддержки терроризма со стороны Турции. И ещё очень важно, что Владимир Владимирович подчеркнул, что всё это не касается турецкого народа, с которым сохраняются дружеские отношения.
— Возвращаясь к экономической части послания, почему она была не такой внушительной, как первая, внешнеполитическая?
— Всё-таки это вопрос качества подготовки самого послания, тех предложений, которые присылают соответствующие министерства. Видимо, сконцентрировавшись последние недели на внешнеполитической ситуации, аппарат недостаточно проработал экономическую часть послания. Мне кажется, что сельскохозяйственный блок оказался более подготовленным. К сожалению, ничего не прозвучало от Министерства Северного Кавказа. Но это, скорее всего, можно объяснить тем, что кавказская проблематика тесно связана с первой частью послания.
