Творчество Ильина многими считается спорным и неоднозначным. Однако в отношении тех, кого в 20-30-х годах прошлого столетия считали коммунистами, он провел колоссальное исследование. Ниже представленный результат основан исключительно на примере высказываний самих коммунистических лидеров (С сокращениями). Без прикрас и изменений.
1. "Общий теоретический уровень основной массы членов нашей партии чрезвычайно низок" (Зеленский, Стеногр. XII съезда Компартии, с. 364, 397; Рязанов, XIV съезд. Стеногр. с. 691).
"Количество политически неграмотных коммунистов исчисляется в 50-70 проц. всего партийного состава (Ногин, XII, 69; Сталин, XIII, 125, 132; Гнушенко, XIII, 194), у комсомольцев - до 67 проц. (Бухарин, XIII, 549). Количество совсем безграмотных достигает в деревенском комсомоле 80-90 проц. (Бухарин, XIV, 313, срв. у Зиновьева, XI, 448); однако и грамотный комсомол не учится и поголовно совершенно ничего не читает". (Бухарин, XIII, 549).
"Плохо обстоит дело и на верхах партии. На партийных съездах, где присутствует обычно весь партийный верх (1.000-1.500 человек), преобладает масса с низшим образованием, напр., на XIII съезде было 66,8 проц. делегатов с низшим образованием; 17,9 проц. - со средним, 6,5 проц. - с высшим (Каганович, XIII, 5558).
"Для того, чтобы руководить той или другой губернией, величиной почти в целую европейскую страну, тут нужны крупные силы, крупные руководители" (Зиновьев, XIV, 461).
"Нужна высокая квалификация для того, чтобы руководить миллионами" (Бухарин, XIV, 821), а у коммунистов, с самого начала лишенных "культурных и технических сил" (Орджоникидзе, XV, 396), уровень все падает и падает, ибо старшее поколение, чему-то с грехом пополам учившееся в дореволюционной России, сходит со сцены, а комсомольская смена растет невежественная и карьеристически настроенная: "скорее получить место", "быть забронированной", получить "целый ряд добавочных развлечений" - вот их желания (Бухарин, XIII, 549).
"Коммунисты, работающие в наших учреждениях, никоим образом не могут пользоваться авторитетом среди рабочих, они не могут быть руководителями и поднимать общекультурный уровень наших ячеек (Зеленский, XI, 99). „Вот откуда эти безграмотные приказы, идущие из секретариата Центрального Комитета партии" (Ногин, XI, 60). „Отсюда же и безграмотность в советской прессе" (Яковлев, XI, 376).
"Все эти вожди подписывают доклады спецов и хозяйственников, не читая: "мы не знаем, что делаем, а знают это другие и бумаги в наших портфелях" (Дзержинский, Речь 9, VII, 1926, с. 34).
"Наши ответственные работники, в том числе и наркомы - слишком много подписывают чужого и очень мало вносят своего" (Рыков, XV, 1044).
"Они говорят на съездах по шпаргалкам, которые накануне выпрашивают у спецов, чтобы несколько ориентироваться" (Кржижановский, XIII, 417), и, "руководя хозяйственными организациями, они в большинстве случаев не имеют технического образования, чем и вносят в дело полную безответственность" (Рыков, XV, 1043).
2. Моральный уровень коммунистов значительно ниже умственного. Могло ли быть иначе, может ли это и доныне быть иначе, если принять во внимание, что в коммунисты люди шли и идут для предательства России, желая сытости и карьеры?
Следуя своей партийной догме, коммунизм презирает нравственное начало, как таковое: "морально то, что в данный момент полезно партии".
"Честных людей терпят в коммунистической партии лишь постольку, поскольку их умственный и нравственный уровень позволяет им быть фанатическими коммунистами. Согласно этому в коммунисты идут или люди духовно и хозяйственно слепые, или же люди без совести. Эти люди отличаются неумением работать, чванством, грубостью, хамством, некультурностью" (Вердин, XI, 401).
"Обычно это командиры-диктаторы, стремящиеся создать себе карьеру, накопить политический капитал" (Сахат-Мурадов, XIV, 606).
"Мы все чувствуем себя руководителями, обязательно руководителями, на мелкую работу коммунисты идти не хотят" (Афанасьев, XV, 442). "Они изо всех сил держатся за свои, взятые с боя места" (Беленький, XII, 108).
Когда перед XIV съездом (декабрь 1925) Зиновьев имел неосторожность сказать, что "народная масса в наши дни мечтает о равенстве" (Угланов, XIV, 194), то коммунисты прежде всего испугались "за свои оклады" (Калинин, XIV, 319), "квартиры и автомобили" (Зиновьев, XIV, 443).
"Хищения, злоупотребления и бесхозяйственность этих людей в госаппарате. Одни обогащают своих родственников" (Куйбышев, XIII, 305), "другие поддерживают связи с шайками бандитов и налетчиков" (Молотов, XV, 1084, декабрь 1927 года). "Бывают такие случаи, что в центральном органе, заведующем внешней торговлей, вычищаются за злоупотребления (т. е. за взятки, продажность и черную спекуляцию - прим. Ильина) - все коммунисты" (Сталин, XIII, 121).
"Они проповедуют насчет изъятия церковных ценностей, а сами напяливают их на себя и цепочки у них блестят" (Кутузов, XI, 407).
Отчетливее всех это выговорил коммунист Красин. "Болтунами они были и болтунами остались, а когда дело шло не о том, чтобы произносить речи и громить статьями, а что-то создать, эти строгие вожди мирового пролетариата только и пригодились на то, чтобы совершенно без надобности, бессмысленно и жестоко проливать кровь (своих сограждан - прим. Ильина)" (письмо от 11 июля 1917 г.). "Так велико невежество на верхах, так плохо ведутся дела, что теряю всякую надежду" (письмо от 21 сент. 1922 г.) "Небольшая группа лошаков и идиотов уничтожила все, что я сделал, точно мальчик, смахнувший всю ткань паука" (8 окт. 1922 г.).
"До октябрьской революции никто из них не был известен ни как выдающийся писатель, ни как экономист или ученый или что-либо другое в умственном и художественном мире" (письмо без числа). „Все переживаемые нами трудности проистекают из того факта, что компартия состоит на 10 проц. из убежденных идеалистов, готовых умереть за ее идеалы, но неспособных жить для них, и на 90 проц. из подхалимов, вступивших в партию только с целью устроиться" (заявление Красина в ЦК компартии).
3. Долгие годы непосредственного наблюдения и изучения подлинных материалов убедили меня в том, что русские коммунисты мало чем отличаются от западноевропейских: это явление общечеловеческого религиозного кризиса, это люди одной эпохи, одного поколения, одного идеологического уклада, сходного душевного настроения, сходного социального происхождения, сходной морали и единой политики. Недаром на верхах русской коммунистической партии было так много иностранцев и полуиностранцев, недаром руководители советской революции ещё до ее наступления то и дело „удирали" за границу, посиживали в библиотеках, послушивали кое-какие лекции, напитывались Марксом, Энгельсом, Каутским, Бебелем и „развязывали себе руки" чтением о французской революции и почитыванием Ницше (последнего периода).
Но главное, что единит их всех, - это полная неспособность к самостоятельному мышлению. Это относится к ним ко всем: русским, полякам, немцам, французам, итальянцам и англичанам. Они совершенно не способны к самостоятельному наблюдению и исследованию. Они получают свое „учение" в готовом виде, в качестве „догмы", которую они принимают раз и навсегда на веру. По существу, это догма Маркса, теоретически обоснованная им в „Капитале", практически развернутая им в статьях и брошюрах: Подготовка коммуниста состоит в усвоении этого чужого готового умственного препарата и в натаскивании ума на революционное толкование его (эволюционное толкование даст „социал-демократа", меньшевика). Самому партийцу не позволяется думать об основах, умственная самодеятельность немедленно породит должное толкование, „уклон" или ересь.
Итак, вот общая и основная черта, свойственная коммунистам в России и на Западе: это люди, утратившие веру в Бога и неспособные к самостоятельному мышлению, исследованию и миросозерцанию. Их мышление авторитарно, полуобразованные или почти необразованные, эти люди раз и навсегда заполнили свою умственную пустоту чужими трафаретными формулами. В этом их жуткое сходство с национал-социалистами, заучившими формулы Гитлера. Но за этим на западе стоит еще многосотлетняя подготовка католицизма, принципиально приучавшего своих адептов к мышлению авторитарному, гетерономному (т. е. чужезаконному) и покорному.
Вторая, общая и основная черта всех коммунистов: это люди, чувствующие себя обойденными, неустроенными, подавленными и не прощающие этого никому; они предрасположены к зависти, ненависти и мести и ждут только, чтобы им указали, кого им ненавидеть, преследовать, истреблять и замучивать.
Третья общая черта всех коммунистов: это люди, жаждущие власти, господства, командования, социального и политического первенства. Эта потребность в них настолько сильна, что они освобождают себя от всяких законов и удержей. Политическая лояльность для них не существует: на то они и революционеры. Уголовные законы им не импонируют; преступления их не пугают (вспомним убийство С.Т. Морозова; экспроприации на Кавказе; вечные похищения людей в Европе; самовольный расстрел Бенито Муссолини и др.). Законы о собственности составляют главный предмет их революционного нападения. „Морально" для них то, что полезно их партии (партийный утилитаризм). Патриотическая верность им смешна. И государственное правление их, построенное на терроре, попирает все законы совести, чести и человечности. Все это можно было бы выразить так: это люди, инстинктивно разнузданные и дерзающие, душевно ожесточившиеся, а духовно омертвевшие. Или иначе: биологически это индивидуализированные люди, а духовно - полулюди, опустившиеся на, низшую ступень первобытного всесмешения.
Естественно, что тоталитарное государство становится для них основной формой политического бытия. Оно дает им сразу: плен мысли, порабощение воли; развязание зависти, ненависти и мести; упоение грабежом и произволом; санкцию безбожия и всяческое первенство. Оно дает им иллюзию всемогущества, за которою скрывается подлинное рабство - рабство вверх и рабовладение вниз.
Устанавливая это все, мы отнюдь не закрываем себе глаза на то, что среди коммунистов можно найти салонных болтунов, беспочвенных снобов, сентиментальных глупцов, доверчивых слепцов, извращенных мужчин и женщин, устраивающихся „попутчиков", временно примкнувших представителей национальных меньшинств, людей без убеждений, неистово симулирующих фанатическую убежденность и т.д. Но это все - человеческий наплыв, полая вода революционной эпохи. Это не они „делают коммунизм", они только „примазываются" и „обслуживают". Главный кадр партии терпит их, но не ценит.
А главный кадр партии вербуется из претенциозных полуинтеллигентов и неудачников всех сортов и классов. Сюда идут „обиженные" народные учителя, мелкие газетные сотрудники, бездарные писатели (вроде Луначарского), не устроившиеся техники; извергнутые из сана священники (вроде Горева-Галкина); скомпрометированные полууголовные типы; верхний слой честолюбивых рабочих; содержатели дурных заведений; недоучившиеся студенты и т. д.
Словом, вся та отбившаяся и выброшенная социальная пыль, которую создает капиталистический строй, пролетаризируя людей и не устраивая их, раздражая их властью, комфортом и роскошью и оставляя их в лишенцах. К этой „социальной пыли" принадлежит и ее дополняет тот кадр профессиональных преступников, который в Америке носит название „гангстеров", во Франции именуется „апашами", в советском государстве - „урками". Русская императорская уголовная полиция успешно боролась с опасностью, которую этот кадр представлял собою в общественной жизни, коммунистическая революция впитала в себя обширный состав, этого кадра. И только позднейшая история установит размеры его участия в злодеяниях коммунизма, как в России, так и в Европе.
Использованные источники: Ильин И.А., Наши задачи, т. II
Ещё интересное - В Лос-Анджелесе убирают несколько дорожных знаков, оскорбляющие извращенцев
