Александр Орлов. Купель покаяния. – М.: Лепта; Миссия слова, 2023. – 352 с.
Заключительный рассказ «Без креста» доказывает: перед нами автор, который не только создаёт предмет искусства, но рассматривает его как социальное событие. Рассказ автобиографический, во многом сокровенный. Мало того – поколенческий.
Рассказ вообще жанр самый трудный, автор как на ладони. В нашем случае речь идёт о свидетельстве о Боге некрещёного отца, и здесь видны трагические ощущения зрелого писателя, оглянувшегося на наше прошлое, замороченное борьбой с Церковью. Ретроспективный взгляд автора книги, конечно, не в пользу пропаганды тех времён. И каков сам корень повествования: едва ли не на паперти отслеживаемый «конторой» отец признаётся сыну у лифта: «Он есть, понимаешь?!» Это признание – завет сыну от родной души, скоропостижно и трагически через небольшой отрезок времени ушедшей… При всей трагичности развязки сюжета рассказ так трогает, так пронзает искренностью, неподкупной правдой, не показной – выстраданной, что духовная сила как таковая становится очевидной.
Похожее по силе воздействия сокровенное признание мы встретим и в рассказе «Прощальный мундиаль», где фронтовик не только смотрит матч с румынами по телевизору, но и рассматривает противостояние футболистов как эпизод непрекращавшейся войны. И вот он и смотрит на участников игры уже в наше мирное время – а всё как бы через призму фронта, с далеко идущими обобщениями. И опять возникает и пронзает всё тот же коренной вопрос жизни человеческой: «Бог есть?» Так и спросил фронтовик внука. «Есть», – ответил я».
Читая эти строки, мало-помалу становишься единомышленником автора, даже если и берёшь в руки книгу Александра Орлова «не в том», не в самом сосредоточенном настроении. Авторская палитра широка и убедительна именно фактурой пережитого: жизнь побросала, это тотчас видно по повествованию. Тем и дороги взгляд, размышления опытного, вдумчивого и наблюдательного человека.
В сущности, книга эта – подлинно роман в рассказах: так длится, ширится и разворачивается первый план, который состоит из рассказов, продолжающих и двигающих необычайно важную – единственно важную и дорогую тему покаяния. Смирение и покаяние, без которых нет ни прозрений, ни подлинной веры. Либо вверх к Небу, либо вниз. Иного пути нет, как видит и понимает читатель. При полной свободе воли, дарованной человеку именно как единственное средство выбора и определения дальнейшей его – по ту сторону «внешней жизни» – судьбы. В сущности, рассказы эти – русские новеллы, самые неожиданные: переломами судеб, характеров, ситуаций. Книга Александра Орлова богата «биографическими» подробностями персонажей, которые не придумаешь. Они так невероятны подчас, что вспоминается знаменитое изречение классика: «Бывает не всегда правдоподобна правда». Так, в рассказе «Добродей» улыбчивый человек, вставляющий себе зубы, милый и добрый, вдруг обнаруживает свою подлинную сущность и, чтобы не платить, сдаёт врача и сокровенный разговор в КГБ, просто и легко ломает жизнь всей семье.
И, конечно, нельзя не отметить «сбитность», яркость прозы – что называется, ни прибавить ни убавить.
Ощутимо изменение, а в чём-то и становление читателя вместе с героями рассказов. Становится понятно, что автор много наблюдал, постоянно запоминал, стремился понять мотивы человеческих поступков, выхватывал манеру разговоров, жесты и запахи. Всё это на протяжении многих лет откладывалось у него в памяти, чтобы со временем преобразиться в сюжеты, пропитанные деталями и диалогами будущих рассказов. Эта книга, по сути, своеобразное продолжение темы «потерянного поколения». «Пруклятого» последними годами XX века – годами разрухи и подлогов. Самых подлых и невероятных предательств во всех сферах и смыслах той нашей жизни – общественной, семейной, церковной даже, – которую стали подзабывать теперь, вроде бы даже намеренно. Но от неё не откажешься и не отмахнёшься: она сформировала жизнь теперешнюю. Вот её-то Александр Орлов и правит, как правят косу на оселке. И в этом смысле автор – да, воспреемник, можно сказать, традиций и Хемингуэя, и Ремарка, и других лучших представителей и «движителей» большой западной литературы. Только он наш, свойский, русский, Орлов. Он в новом времени, с пережитыми девяностыми, с войнами-всполохами по краям России, осмысленно предметен. Эти рассказы – мощные «блокбастеры», объединённые одной мыслью, одной идеей: «купелью покаяния», опытным разрывом с грехами и – стремительным ростом. Неоспоримо и то, что искушённому профессионалу ведомо, как тронуть душу даже пожившего, тёртого человека, не обращавшего мысли свои в «корень» проблемы, не рассматривавшего с церковной точки зрения жизни своей, и тем дороже книги Александра Орлова. В этом смысле книга необычайно важна, нужна и своевременна. «Функция», если можно так сказать, её не только художественная, воспитательная – она ломает привычное, устоявшееся представление о жизни как о явлении одномерном, где будто бы происходит иногда «случайное» смещение полюсов добра и зла. Они не промежуточны, эти полюса, их не минуешь.
С какой болью и нежностью и одновременно пристальным вниманием сказано в книге о фронтовиках: «Последний мундиаль», «Первые Осенины», «Коренной перелом»... Трагедии фронта и послефронтового бытия, часто не менее жёсткого и жестокого, чем фронтовое. Уголовные авторитеты и «шавки», «ложкомойники», «промокашки» уголовного мира. Монахи и преподаватели, трудяги и орденоносцы – всё достойно описания, всё исследуется Орловым, всё выпукло проступает под его пером. От выводов, которые делаешь, читая его прозу, обмираешь порой – так они неожиданны, непредсказуемы и в то же время очевидны и логичны. И кажется, что не разум разъясняет и открывает суть, смысл рассказа читателю, а сердце, сердечное участие, переживание, без которого эту книгу и не прочитать.
Проза Александра Орлова насыщенна, плотна, иногда с ритмическими «провалами» – так сбивается дыхание атлета, спринтера-многоборца: так он, кажется, близок обнажённостью и резкостью сюжетов, контрастами тому же Андрею Платонову, но без языковой подражательности, излишне замысловатой узорной вязи, чем грешили эпигоны Платонова. Среди умеющих писать мазками, ударами в современном литературном цеху равных Александру Орлову мало – говорю даже с учётом давнего своего участия в жюри многих литературных премий. Он разрабатывает «свою жилу». Он актуален, как мало какой другой писатель сегодня, и актуален, и социален. Он взял тему покаяния и перелома жизни до и после так называемой перестройки и выстроил на её фундаменте своё собственное здание, по своему плану и проекту, развернул иные смыслы, иные значения – и этот факт не переводит его в разряд бытописателей, а возводит повествование на уровень некоторых религиозно-философических обобщений, обретений. Чувство слова у него несомненно, что доказывают и сами названия рассказов: какое разнообразие звуков и значений.
Эта проза часто и во многом полна открытий. Читая, понимаешь, что наблюдение и исследование, обдумывание и рефлексия, так необходимые для писателя, ещё не все. Автор открывает порой ямы и ловушки. Он как бы предостерегает от движения «от Бога». Он беспощаден и к себе, и к читателю. И вот именно эта «безжалостная правда» выделяет его, на мой взгляд, из ряда современных авторов. Он проходил, да и теперь проходит кромкой над бездной, и читателя поражает это опасное хождение и завораживает порой, как завораживает и прерывает дыхание наблюдателя работа верхолаза на высоте, на фасаде здания. Поражаешься той опасности хождения по краю бездны – и опасности, и одновременно необходимости такого хождения. К нему применимо оглушительное знаменитое ницшеанское предупреждение о том, что если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя. Эта «обратная связь» необходима настоящему художнику, без этого нет и настоящей, подлинной, запоминающейся литературы.
Художник, писатель, позволяющий себе игнорировать теоретические споры о современном искусстве, да и сами рыночные механизмы в этой области, не покидающий своей ниши, но упорно её расширяющий, – вот истинно современный автор. Мало того, за такими художниками – будущее.
Василий Киляков
