– Вы сами признавались, что после Игр в Токио был эмоциональный спад. А вскоре стало понятно, что на Олимпийские игры в Париж российские гимнасты, скорее всего, не поедут. В чём находили для себя мотивацию продолжать тренировки? Ради чего?
– Для меня мотивация сейчас заключается прежде всего в том, чтобы подавать пример. Чтобы не падал уровень внутри команды, чтобы те, кто только приходит в наш вид спорта, смотрели на нас и хотели заниматься гимнастикой. Для тех же молодых спортсменов мы – совершенно реальный ориентир. За нами тянутся, нас хотят обыграть.
Плюс приятно чувствовать себя конкурентоспособным. Все-таки моя основная цель после Игр в Токио заключалась в том, чтобы не растерять позиции на протяжении следующего олимпийского цикла. Даже когда нас отстранили, я понимал, что совсем уж долго это продолжаться не может. Всё равно будут какие-то соревнования.
– А с чем был связан послеолимпийский спад?
– Я бы даже не стал называть это спадом. Когда достигаешь каких-то определенных целей, тем более таких, как олимпийское золото, ты просто как бы отпускаешь себя, ментально переключаешься, понимаешь, что впервые за 20 лет фактически непрерывных тренировок можешь дать себе возможность полностью отключиться от работы, разгрузить голову. Не находиться под постоянным давлением ответственности, необходимости очень жестко держать себя в форме. Просто чуть более продолжительный отдых.
– Если бы с самого начала отстранения российских атлетов от международных стартов было известно, что для участия в Олимпийских играх в нейтральном статусе не придется подписывать никаких дополнительных деклараций, вы бы рассматривали для себя возможность поездки в Париж?
– Честно говоря, я не в курсе, как именно оформляется нейтральный статус, но у меня нет абсолютно никакого сожаления по поводу неучастия. И свою позицию я совершенно не собираюсь менять, – сказал олимпийский чемпион по спортивной гимнастике.
