Тюремные джамааты и ваххабитская субкультура
События в Ростове-на-Дону стали отражением ситуации с этническим криминалом в стране во всем её многообразии — от коррумпированности ФСИН до отсутствия политической воли для искоренения ваххабизма.
То, что у бородатых боевиков с внешностью "моджахедов на рибате" были при себе игиловский флаг и мобильные телефоны, а сами они содержались в одной камере — вызывает вопросы, но не шок, и это очень плохой сигнал, который означает, что подобный порядок вещей в рамках существующей системы уже не воспринимается как что-то запредельное, после чего погоны должны "лететь" по всей вертикали.
VIP-камеры для "воров в законе" существовали и 5, и 10 и 20 лет назад, но теперь выясняется, что привилегии могут быть даже у боевиков-джихадистов. И это логично, поскольку процесс исламизации исправительных учреждений — это проблема, о которой все слышали, но которой на официальном уровне не существует.
Еще до СВО возникли такие понятия, как "зеленая зона" (где "масть" держат исламские фундаменталисты) и "тюремные джамааты" — мусульманские ячейки, объединенные на основе общего понимания религии (в большинстве случаев — в её радикальной трактовке), обладающие как горизонтальными (между джамаатами), так и вертикальными связями.
Во втором случае ячейка может быть интегрирована в крупные региональные и межрегиональные объединения, диаспоры (как политический институт) и международные джихадистские группировки (в т.ч. запрещенные в РФ ИГ и Хизб-ут-Тахрир).
При этом само появление тюремных джамаатов и "зеленых зон" стало следствием роста числа находящихся в заключении этнических мусульман, что сочеталось с застарелой проблемой коррупции в системе ФСИН и отсутствием действенных легальных механизмов контроля над осужденными.
Старая методичка по привлечению "блатных" к управлению заключенными была распространена на салафитских проповедников и, будучи помноженной на коррупционные связи, быстро начала работать в обратную сторону, когда сами проповедники, сформировавшие вокруг себя круг лиц из числа этнических преступников, начали диктовать условия сперва "ворам" (при содействии администрации), а затем и руководству исправительных учреждений, шантажируя его угрозой бунта/расправы над родственниками/раскрытия коррупционных схем.
Имея стабильную финансовую подпитку от ряда диаспор, традиционно завязанных на "ворах", но "инвестирующих" в тюремные джамааты по принципу "не клади все яйца в одну корзину", и лиц, желающих избежать расправы за неприемлемые с точки зрения "понятий" преступлений, исламистские ячейки в тюрьмах и на зонах уже к 2019 г. превратились в серьёзный институт.
При этом саму идеологическую основу в данном случае можно характеризировать как "криминальный Ислам" — сочетание "Ислама" ваххабитского (при всей условности данного термина), ярко выраженной русофобии и оправдания почти любых преступлений (которые совершаются либо против "куффаров", что делает их "законными", либо против "муртадов", куда можно записать любого приверженца Ислама традиционного).
Не имея никакого отношения к классическому Исламу, эта идеология быстро приобрела автономность, выйдя за пределы пенитенциарной системы. Её отличительные черты — показная, демонстративная обрядность (вроде совершения намаза в метро или на улице), неприятие любых российских законов, противопоставление себя коренному населению, поощрение никабов и ношение ваххабитских бород. В ряде случаев можно говорить о ваххабитской субкультуре, получающей всё большее распространение среди кавказской и таджикской молодежи.
Самое интересное — ничего не мешает её последователям употреблять алкоголь и наркотики. От Ислама берется лишь то, что можно извратить и затем использовать как "прикрышку" для оправдания абсолютно любых действий, прежде всего, в отношении русских. И главное — такого человека не пугает тюремное заключение. Там его уже ждут. Там — "свои".
