Владимир Путин прибудет в скором времени с государственным визитом в Социалистическую Республику Вьетнам.
Последний раз Президент России был в этой стране в 2017 году на саммите АТЭС, а с официальным визитом – в 2013-м.
Российско-вьетнамское взаимодействие нуждается в серьезном прорыве, поскольку исторически отношения между Москвой и Ханоем носили стратегический характер.
СРВ была надежным союзником СССР как против США, так и против маоистского Китая. Сегодня вьетнамцы сильно отдалились от нас. И не потому, что стали прозападными – просто три десятилетия Вьетнамом у нас никто всерьез не занимался.
Достаточно упомянуть о цифрах товарооборота между Россией и Вьетнамом. За 2023 год он составил 3,6 миллиарда долларов, увеличившись аж на 2,3% (и это в условиях масштабной переориентации нашей торговли на страны глобального Юга). Для понимания динамики: в 2017 году, когда Владимир Владимирович посещал саммит АТЭС в Дананге, мы наторговали на 5,2 миллиардов долларов. Выходит, несмотря на все тенденции, торговля с вьетнамцами за шесть лет просела почти на треть. Совсем не вдохновляющая статистика, учитывая, насколько перспективно направление Юго-Восточной Азии для нас.
Вице-премьер Дмитрий Чернышенко заявил, что рассчитывает на рост взаимной торговли до 10 миллиардов долларов к 2025 году. Это амбициозная цель, надеюсь, она будет реализована. Вместе с тем, стоит упомянуть: товарооборот США и Вьетнама за прошлый год составил 111 миллиардов долларов – в тридцать один раз (!) больше, чем с Россией. И все это, несмотря на тяжелейший багаж исторических обид и противостояния. Во Вьетнаме идет геополитическое противостояние Америки и Китая. Мы же там отсутствуем с конца советского периода. А было время, когда страна находилась под полным контролем Советского Союза. По состоянию на 1984 год 64% всего объема внешней торговли СРВ приходилось на СССР. И это не учитывая остальные государства социалистического лагеря.
Вьетнам находится в двойственном положении. С одной стороны, в сравнении с рубежом 1980-1990-х гг. государство многократно усилило свой социально-экономический потенциал и обрело гораздо больше суверенитета. Налажены хорошие отношения и с Москвой, и с Пекином, и с Вашингтоном. С другой же, на фоне обострения геополитического конфликта между КНР и США приходится выбирать сторону. С 22 мая 2024 года президентом СВР является лидер вьетнамских силовиков-государственников То Лам, которого связывают с условной "прокитайской" фракцией:
Он сменил на посту Во Ван Тхыонга, выходца из комсомола, либерала и сторонника проамериканской ориентации (к слову, уволен с волчьим билетом – за то, что "его нарушения и недостатки отрицательно сказались на общественном восприятии и репутации партии и государства").
У вьетнамцев и китайцев весьма непростая история взаимоотношений. Китай пытался покорить своего южного соседа много раз: и в древности, и в средние века. Последняя крупная война, в которой принимала участие Народно-освободительная армия Китая, была именно с Вьетнамом в 1979-м (острословы прозвали ее "Первой социалистической" по аналогии с "Первой империалистической", как называли в марксистской историографии мировую войну 1914-1918 гг.). На данный момент у Пекина и Ханоя есть неразрешенный территориальный спор насчет нефтяных районов Южно-Китайского моря. Поднебесная претендует на огромные водные пространства этой акватории размером с Якутию. Также нерешенными остаются вопросы степени влияния двух стран на Лаос и Камбоджу (ЛНДР образована непосредственно при помощи СРВ, а в Камбодже до 1989 года стояли вьетнамские войска).
Перед Президентом России стоит задача, во-первых, дать новый импульс развитию двусторонних отношений с Вьетнамом, во-вторых, тонко обойти все острые для китайцев углы. Наша страна может стать приемлемым для КНР балансиром в связях с СРВ. Скажем, потенциальный возврат России в Камрань, откуда русский ВМФ ушел в 2002 году стараниями системных либералов, станет хорошим "нейтральным" подспорьем для потенциальной Тайваньской операции. Используя формально не участвующую в конфликте сторону, китайцы смогут укрывать в Камрани свои суда, проводить разведку, осуществлять скрытную транспортировку грузов и боеприпасов. Естественно, в руководстве КПК осознают, что китайцам военную базу построить во Вьетнаме никто не даст – хотя бы сами вьетнамцы из чувства самосохранения.
Есть у Владимира Путина и задачи в других сферах, которые на первый взгляд кажутся второстепенными, но на самом деле имеют огромную важность. К примеру, гуманитарное сотрудничество. Россия имеет одну из крупнейших вьетнамских диаспор в мире: народ этот не доставляет никакого дискомфорта коренному населению, не отличается экстремизмом и склонности к бандитизму. Исторически в Москве и других городах было много вьетнамских студентов. За советский период наши вузы окончили 50 000 вьетнамцев. На данный момент в высших учебных заведениях РФ учатся 3000 вьетнамцев. В США – 21 600 или в 7,2 раза больше.
Мы должны вернуться в Юго-Восточную Азию. В противном случае упустим колоссальные возможности. И Владимир Путин своим визитом возрождает традиционное для нашей страны направление внешней политики.
