Валерий и Ольга Салфетниковы. Дзен
3 марта отмечается День памяти князя Игоря Рюриковича. Это был первый Рюрикович, родившийся на Русской земле, который продолжил династию своего отца, легендарного Рюрика (?). Игорь Рюрикович прожил хоть и продолжительную, но совсем не простую жизнь. Характер у него был решительный, смелый, порой даже безрассудный, что привело его, в конце концов, к трагической гибели от рук древлян.
Всю его жизнь его оберегали близкие люди. Сначала его отец, князь Рюрик, который был призван на Русскую землю в Лето 6370-е (в 862 году), в город Ладогу. Рюрик правил Русской землёй 17 лет, а единственного своего наследника, сына Игоря, произвёл на свет только в конце своей жизни. Для этого события Рюрик перенёс свою резиденцию с берегов Ладожского озера, из города Ладоги, за волховские пороги, на берега озера Ильмень. Там был построен Детинец, оберегавший наследника от всевозможных опасностей, вокруг которого вырос славный город — Новгород.
После смерти Рюрика, опеку над ещё младенцем Игорем взял его родной дядя по матери — князь Олег. Олег был не только дядей Игорю, но и его дядькой, то есть наставником, воспитывавшим и обучавшим молодого князя всем премудростям ратного дела, а также основам управления государством его отца Рюрика — Русским княжеством, со столицей сначала в Новгороде, а затем и в Киеве.
Князь Олег подобрал и невесту для племянника, в своей вотчине, Псковской (Изборской) земле. Для этой роли он пригласил свою родственницу, юную, умную и очень красивую княжну-девицу, назвав её Ольгой. Которая и стала для Игоря на многие годы своеобразным Ангелом-хранителем, даже отказывая себе в счастье материнства.
Пока Игорь взрослел, князь Олег приводил к порядку разрозненные славянские племена, часто враждующие между собой, чтобы передать возмужавшему князю Игорю Рюриковичу уже сформированное Русское государство с «приведёнными к миру» славянами и другими народами. Олег ходил войной не только на славян, но и настраивал отношения с давними друзьями-врагами — греками, или византийцами, путём походов на Царьград (Константинополь, нынешний Стамбул).
Ввиду высокой опасности таких походов, князь Олег, зная отвагу и пылкость характера Игоря, первого и единственного Рюриковича с собой не брал, а оставлял его княжить в Киеве и распоряжаться теми землями, которые подчинялись Игорю безоговорочно. К конце своей жизни князь Олег установил мир со всеми соседями и в подчинённых землях, а также заключил с греками выгодный торгово-политический союз.
После смерти князя Олега заботу о безопасности уже достаточно взрослого (36-ти лет от роду) Игоря Рюриковича взяла на себя его верная жена и надёжная спутница и советчица во всех делах, княгиня Ольга. А поводов для беспокойства было предостаточно. Те, кто и раньше доставлял много хлопот, тут же проявили себя с должной стороны: славянское племя древлян «пошло в отказ», на признавая власть Игоря и отказываясь платить дань, а также греки-византийцы разорвали в одностороннем порядке «вечный договор», заключённый всего год назад с русским князем Олегом.
Игорю пришлось силой оружия восстанавливать утраченные позиции, усмирив древлян, а также запугав греков так, что те сами предложили вновь «ратифицировать» договор о дружбе и добрососедстве, заключённый ещё с Олегом, приложив к нему богатую дань из злата-серебра, сдобренную заморскими диковинными товарами. Игорь добился того же, что и его дядя, князь Олег, установив повсеместный мир как с соседями, так и в своих землях.
В надежде на то, что такой мир и спокойствие в государстве продлятся достаточно долго, княгиня Ольга позволила себе стать матерью и родила Игорю наследника, второго Рюриковича — Святослава Игоревича. Уже в этом качестве Ольга перестала быть боевой подругой своему мужу — удалой поляницей, а стала обычной русской женщиной, с головой ушедшей в приятные материнские хлопоты и заботы.
Оставшись без попечительства своей жены, князь Игорь, уже не молодой (68-ми лет), попал в беду, из которой не смог уже выбраться и погиб бесславной и страшной смертью. И главными виновниками его смерти стали не лютые вороги, печенеги или хазары, не греческие шпионы и наёмные убийцы, а соседнее Киеву славянское племя древлян.
Нечволодов Александр Дмитриевич (1864 — 1938) в своих исторических исследованиях, четырёхтомнике «Сказания о Русской Земле» (1909 год издания), поведал о жизни и гибели князя Игоря Рюриковича следующее:
«В Киеве тоже настало общее горе. Игорь, с наступлением осени, отправился, как обычно, в полюдье, за сбором дани и для совершения суда и расправы. Прибыв в Древлянскую землю и получив дань, он отпустил дружину и направился с небольшим отрядом к городу Искоростеню, чтобы потребовать дани лично для себя. Древляне стали думать и гадать со своим князем Малом, — как быть, и решили убить Игоря. Они напали на него, перебили всех его слуг, а самого привязали к двум нагнутым деревьям и заживо растерзали пополам, распустивши связанныя деревья. Так несчастливо кончил свою жизнь князь Игорь в 945 году.
Вообще, вся его жизнь была не очень удачной: неудачный первый поход за Каспий, приход в Южныя Русския степи Печенегов, а затем и неудачный большой поход на кораблях к Царьграду в 941 году; но, несмотря на все эти сильные невзгоды, Игорь, в течение своей долгой жизни, упорно работал над делами отца своего Рюрика и Вещаго Олега: собирать воедино Русскую Землю и, в случае поражений в военных походах, не падать духом, а готовить новую ратную силу и жестоко мстить врагам за обиду; и Игорь достиг многаго: Царьград должен был склонить перед ним свою голову и, заплатив тяжелую дань, просить мира; с Печенегами ему удалось заключить соглашение и даже переманить их на свою сторону, затем и за Каспием в Армянских владениях — часть обид Русским людям была уже отомщена под конец его жизни.
За те же обиды Руси, за которыя князь Игорь не успел отомстить при своей жизни, и за позорную смерть его у Древлян, рано или поздно должна была также последовать суровая месть. С Древлянами расправа произошла очень скоро». © Нечволодов. Сказания о Русской Земле. Том 1.
Славяне во времена первых Рюриковичей
В отличие от современных представлений о славянах, культивируемых родноверами и ведистами-ариями, будто бы они были добрыми, мирными и в целом позитивными, такими вот «белыми и пушистыми», на самом деле, своим соседям они доставляли очень много хлопот. Русским приходилось часто усмирять славян, а порой и жестоко их наказывать за причинённые злодеяния.
В вышедшем в свет в 1909 году историческом исследовании «Сказания о Русской Земле» о славянах было сказано в соответствии с утвердившимися к тому времени представлениями:
«В 862 году, Ильменские Славяне прогнали каких-то заморских пришельцев, наложивших на них три года тому назад дань. Затем они стали управляться сами, и сейчас-же началась обычная Славянская усобица, возстал род на род, «и начали они», говорит летописец, «воевать сами между собой».
На этот раз, однако, они вскоре осознали, что так жить дальше нельзя, и, не видя конца распрям, решили обратиться к стороннему племени, чтобы оно дало им князя, который владел бы ими и судил по праву.» © Нечволодов. Сказания о Русской Земле. Том 1.
Сподвижник Петра Великого, русский инженер-артиллерист, историк и географ Василий Никитич Татищев (1686 — 1750) в своём труде «История Российская» делает определённые выводы о славянах, разделяя их на западных, восточных, южных и северных.
При этом, говоря о славянах северных, он удивляется тому, как во многих трудах говорится о распространении славян по Русской земле с юга — в направлении на север и восток. Чего ради было славянам оставлять свои плодородные и ухоженные земли и перемещаться в суровые и лесистые места Новгородских земель, пропуская слабообжитые земли Белой Руси? Татищев видит только две причины такого распространения славян на север: либо это было вызвано принуждением; либо русский народ, называемый Татищевым северными славянами, испокон веку там жил, просто о нём никто из летописцев не знал.
Татищев допускает, что многие летописи, рассказывающие о ранних временах русского народа, могли быть попросту утеряны, либо намеренно уничтожены всевозможными недругами или завоевателями. При этом он ссылается на «Повесть временных лет», вышедшую из под пера киево-печерского монаха Нестора, а также более раннюю летопись, составленную первым новгородским епископом Иоакимом.
«Мне весьма удивительно, что древнейшие русские писатели Иоаким и Нестор тамошних [северных] Славян от прочих отличают, и говорят, что Славяне живут в земле Руссов, а по Днепру издревле жителей Полян, Древлян, Кривичи и проч. не Славянами, но более иными участными званиями воспоминают. Противно тому Константин Порфирогенит [византийский император Константин Багрянородный] Киевских Славянами, а пришедших с Олгом из великой Руси Руссами именует, говоря Руссы Славянами обладали, и Славяне данники Руси.» © В. Н. Татищев. История Российская. Том 1.2.
Что интересно, Татищев, ссылаясь на Иоакимовскую летопись, упомянул ещё одно племя славян, о котором ни слова не говорится в «Повести временных лет».
«Славяне, живущие по Днепру, зовомии Поляне и Горяне, утесняемы бывше от Козар, иже град их Киев и прочии обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями изнуряюще, тии прислаша к Рюрику преднии мужи просити, да послать к ним сына или ина Князя княжити. Он же вдаде им Осколда, и вои с ним отпусти.» © В. Н. Татищев. История Российская. Том 1.1.
Днепровское племя «горяне», наряду с «полянами», жило в Киеве и окрестностях. При этом, «горяне» — это те, кто жил на Киевских горах испокон века, а «поляне», согласно «Повести временных лет», пришли с берегов Дуная, теснимые волохами (римлянами). Горяне могли получить своё название и от былинного Святогора, либо от какого-нибудь ещё Гора. А поляне пришли из Малой Скифии, из Дунайских полей, вместе со своими князьями-троянцами Кием, Щеком и Хоривом, которые и основали там Киев-град, на тех горах.
Горяне, скорее всего, слились с более многочисленными полянами, и к моменту написания «Повести временных лет», известие о них исчезло из памяти. Но Киевские поляне, уважая память о приютивших их горянах, совершенно спокойно приняли насильственную перемену власти в городе, когда были убиты их правители Аскольд и Дир, потому как новым правителем и законным князем был назван человек по имени И-Горь, то есть тот, в чьём имени присутствует корень «гор».
В память же о прежней родине полян, «Малой Скифии», разгромленной римским императором Траяном, их новые земли стали называть как и раньше, только уже не на греческий (Скифия), а на русский лад — «Малая Россия». Так, со временем, поляне и соединившиеся с ними горяне стали именоваться «малороссами».
Происхождение Игоря и его жены Ольги
О дате рождения Игоря Рюриковича в русской летописи ничего не говорится, за исключением информации, из которой можно что-то предположить.
«В Лето 6387 (879 год). Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу — родичу своему, — отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот ещё очень мал.» © Повесть временных лет. Лаврентьевская летопись.
Спустя три года (в 882 году) выступил Олег в поход и взял с собой малолетнего Игоря.
«И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, а сам подошел к горам, неся ребенка Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что де «Мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», а когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли.» © Повесть временных лет. Лаврентьевская летопись.
В этом летописном эпизоде княжичу Игорю не более 4 — 5 лет. Отсюда можно вычислить, что родился он в 877 — 878 году, за год — два до смерти Рюрика.
Андрей Чернов в своей статье «Проблема 6360» провёл исследование византийской хронологии в русском летописании. В пункте 6. «Рождение Игоря и Ольги» говорится следующее:
«Воскресенская летопись сообщает, что в год смерти Рюрика (событие не датировано) Игорю было два года. Если учесть, что в Лаврентьевском списке об Игоре сказано «дѣтескъ вельми», а в Ипатьевском «молодъ велми», и в обоих списках смерть Рюрика отнесена к 879 году, то родился Игорь в 6385 (877) г.
В Никоновской летописи запись о рождении Игоря помещена под 6373 г. При этом в кириллице буква «Он» обозначала число 70, а по глаголической числовой системе – 80. Если имела место ошибка перевода даты, то мы должны получить 6383 г. И с учетом, что болгарская эра дает разницу в 5505/5506 лет, годом рождения Игоря по Никоновской версии оказывается 877/878 г., то есть Игорю и вправду не более двух лет в год смерти его отца.»
«Ольге было 10 лет, когда ее выдали за Игоря. Так по Архангелогородскому летописцу, так и в расчетах создателя Первой выборки Новгородской Карамзинской летописи (начало XV в.): «И бысть княжения его [Игоря] лет 33 по Олгове смерти. А при Олзе бы, отнюдуже приведе ему Олегъ жену от Пльскова, именемь Олгу, лет 10, и жит Игорь с Олгою лет 43. А от первого лета Игорева до перваго лета Святославля лет 33»». © А. Чернов. Проблема 6360.
Таким образом, были вычислены годы рождения: Игоря Рюриковича — Лето 6385 (877 год) за два года до смерти его отца Рюрика; и его жены Ольги, в Лето 6401 (893 год), за 10 лет до её свадьбы с княжичем Игорем. Потому как русская летопись гласит:
«В Лето 6411 (903 год). Игорь вырос и собирал дань после Олега, и слушались его, и привели ему жену из Пскова именем Ольгу.» © Повесть временных лет. Лаврентьевская летопись.
О происхождении Игоря и Ольги говорится только в новгородской Иоакимовской летописи, выдержки из которой сохранились лишь в «Истории Российской» В. Н. Татищева.
«Имел Рюрик несколько жен, но паче всех любяше Ефанду, дочерь Князя Урманского; и егда та роди сына Ингоря, даде ей обещанный град с Ижорою в вено.»
«Рюрик по отопуске Осколда [по просьбе полян и горян] бе вельми боля, и начат изнемогати; видев же сына Ингоря вельми юна, предаде княжение и сына шурину своему Олгу, Варягу сущу Князю Урманскому.»
«Егда Ингорь возмужа, сжени его Олег, поять за него жену от Изборска рода Гостомыслова, иже Прекраса нарицашеся, а Олег преименова ю, и нарече во свое имя Олга; име же Игорь потом ины жены, но Олгу мудрости ея ради, паче иных чтяше.»
«Гостомысл имел четыре сына и три дщери, сынове его ово на войнах избиени, ово в дому измроша, и не остася ни единому име сына, а дщери выданы быша суседним Князем в жены; и бысть Гостомыслу и людем его о сем печаль тяжка.»
Примечания Татищева В. Н. к 4 главе:
«п. 21. Дочери Гостомысловы за кого были отданы, точно не показано, но ниже видимо, что большая была за Изборским, от которой Олга Княгиня, другая мать Рюрикова, а о третьей неизвестно: Нестор сказует, что Рюрик убил Славенскаго Князя Водима, что в народе смятение зделало; может, сей такожде внук Гостомыслу большой дочери сын был, которой большее право к наследству имел, и для того убит.»
«п. 26. Рюрик Финляндию обладал.»
«п. 27. Урмания имеет быть область в Швеции, мню не оную ли Баер Раумдалия именует, Нестор их между Варяги положил.» © В. Н. Татищев. История Российская. Том 1.1.
Таким образом, на основании новгородской Иоакимовской летописи, Василий Никитич Татищев считал, что князь Рюрик и князь Олег, по своему происхождению, были внуками князя Гостомысла. Помимо прочих жён, что было в порядке вещей в дохристианскую эпоху, Рурик был женат династическим браком на своей двоюродной сестре Ефанде, которая, при этом, была родной сестрой князя Олега. Князья Рюрик и Олег, помимо обычного родства, породнились и за счёт брака. Олег стал шурином Рюрика, то есть братом жены.
Князь Олег был не только родным дядей Игорю Рюриковичу по его матери, но и стал его наставником, или дядькой. Княжна Прекраса из рода Гостомысла, скорее всего, была племянницей князя Олега, а не его дочерью, как считают некоторые исследователи. Возможно, у князя Олега, посвятившего жизнь воинской службе и собиранию Русских земель, своих детей не было. Потому он и подобрал в жёны Игорю свою родственницу, племянницу Прекрасу, дав ей своё имя — Ольга.
Матерями Рюрика, Олега и Ефанды были дочери славянского князя Гостомысла. Тем самым, в них наполовину текла славянская кровь. А кем были их отцы? Попробуем в этом разобраться. Скорее всего, это было отражено в русских летописях, которые не дошли до нас. Частые пожары в русских городах уничтожали многое из того, что удавалось собрать хранителями истории. Доставалось историческим библиотекам и от набегов завоевателей.
В отличие от других русских городов, Новгород так часто не горел и смог сохранить многое из своего исторического наследия, в особенности то, что касается новгородских правителей, к которым несомненно относятся Гостомысл и его внук Рюрик. В связи с этим, исследования новгородских учёных наиболее ценны для русской истории того периода.
Профессор Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого, Азбелев Сергей Николаевич (1926 — 2017) в своей работе «Устная история Великого Новгорода» (2004 года) говорит следующее:
«Продолжающее бытовать среди части историков представление о завоевании Новгородской земли скандинавами оказывается в противоречии не только с прямым смыслом «Повести временных лет». Дошедшее в устной передаче предание ясно повествовало о добровольном соглашении с Рюриком. Оно позволяет признать договорные отношения Новгорода с князьями исконной традицией, а не результатом политического конфликта.
Само же обращение именно к Рюрику объясняется на основе фольклорных источников, дошедших в рукописной передаче, причинами династического характера: Рюрик по матери был внуком управляющего ильменскими славянами Гостомысла, являясь наполовину славянином, наполовину датчанином. Его датское происхождение из династии Скьолдунгов выяснено давно, славянское происхождение следует из текста Иоакимовской летописи, которая пересказывает устное предание. Доверие к устным источникам этой летописи восстановлено после археологической проверки наиболее обстоятельного из них — рассказа о крещении новгородцев. Результаты проверки были не так давно опубликованы руководителем новгородских раскопок академиком В.Л. Яниным.
Династические браки между представителями владетельных семей Дании и прибалтийских славян в ту эпоху засвидетельствованы западноевропейскими хронистами. Политической основой являлись союзные отношения в противостоянии натиску общих противников. Управляющий бодричами Гостомысл был естественным союзником датчан в сопротивлении Каролингам [династии франков]. Затем он, очевидно, возглавил прибывавших в Приильменье переселенцев — главным образом из племенного союза бодричей и с острова Руяна.
Данные фольклора, топонимики, этнографии, языка, археологии свидетельствуют, что славянское население Новгородской земли отчасти было потомками переселенцев с южного побережья Балтики. Эту миграцию объясняют давлением со стороны Каролингов, а оно активизировалось как раз в IX в. и направлено было, в частности, именно на владения Гостомысла.
Соотносимостью сведений о Гостомысле в фольклоре, в обязанной фольклору Иоакимовской летописи, в Новгородской первой летописи и в латинских анналах IX — XII вв. подтверждается его историчность.» © С. Н. Азбелев. Устная история Великого Новгорода.
В соответствии с этим, князь Игорь Рюрикович был на четверть датчанином по отцу Рюрику, на половину балтийским славянином, по прадеду Гостомыслу и матери Ефанде и ещё на четверть потомком Урманских князей, по отцу Ефанды и князя Олега. Татищев считает, что Урмания была областью Швеции. Это утверждение не значит того, что отец Олега и Ефанды был шведом. Они могли быть правителями Урмании (возможно провинции в Швеции), но этнически к ней не относились.
Если взять последнего российского императора, Николая Второго Александровича Романова, то он имел много титулов. Начнём с того, что его имя Николай — греческого происхождения, означающее «победитель народов», но разве был наш царь греком? Нет. Он носил титул Царь Польский, а разве был он поляком? Нет. Следующий титул — Великий князь Финляндский, может он был финном? Опять ответ — нет. И главный титул — Великий князь Всея Руси и Император Российский, может он был тогда русским или правильнее говорить великороссом? Опять мимо, потому что по своей крови Николай Второй, процентов на 80, был немцем.
Потому этническая принадлежность князя Олега и Ефанды, детей князя Урманского, остаётся под вопросом. Даже скандинавские имена Хельг и Ингорь не дают права зачислять Олега и Игоря в шведы или норвежцы. Потому как почётный член Королевской Шведской академии наук Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765) не подтверждает каких либо шведских источников, говорящих об Олеге и других русских князьях.
Русская летопись «Повесть временных лет» однозначно говорит, что князь Олег и князь Игорь — русские князья, не только по месту правления, но и по этнической принадлежности. Так ли это на самом деле? Постараемся прояснить этот вопрос. Для этого обратимся к шведским учёным.
Советский учёный, доктор философии и кандидат исторических наук, Лидия Павловна Грот, с 1991 года живущая в Швеции и занимающаяся там научной деятельностью, в своей работе «О летописных урманах и о титуле Князь Урманский» говорит следующее:
«В Повести временных лет дважды упоминается народ урмане. Сначала — в перечне европейских народов: «Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волехва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии…», а затем в пояснении к названию варяги русь: «Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зъвутся свие, друзие же урмане, анъгяне, друзии гъте, тако и си». А Новгородская Иоакимовская летопись (НИЛ) называет князем урманским летописного Олега.
Однако этноним — это одно, а титул правителя — это другое, и связан он, прежде всего, с системой организации власти на подчиненной территории, при этом правитель может быть этнически связан с данной территорией, а может и не быть. Это необходимо учитывать, поскольку в НИЛ титул князя Олега до его вступления на престол в Новгороде назван как князь урманский, но было также подчеркнуто, что он был из варяг: «предаде княжение …Ольгу, варягу сусчу, князю урманскому».
Полная научная необоснованность норманистских попыток представить князя Олега выходцем из датских или норвежских локальных династий, который якобы «оказался в Восточной Европе, во главе смешанного войска захватил Киев и стал великим русским князем».
В них раскрывается некомпетентность попыток увязать имя князя Олега со скандинавским именем Хельги. Скандинавское имя Helgi не могло стать предметом заимствования в древнерусский антропонимикон, поскольку Helgi — не полное имя, а гипокористика, т. е. уменьшительное имя, как Коля от Николая, как Ваня от Ивана и т. д. Уменьшительное имя Helgi/Haelghe образовалось от Haelmger, двухосновного имени, в котором есть первая основа — существительное haelm, т. е. «шлем», а второе — существительное geir, т. е. «копье».
Таким образом, полное имя Haelmger и его гипокористика Helgi/Haelghe были исходно связаны с воинской атрибутикой, с понятием «защита», как и многие наиболее архаичные скандинавские имена. И только с XIII в., следовательно, спустя несколько веков после появления на исторической арене князя Олега, можно говорить о слиянии гипокористики Haelghe с прилагательным helig/святой.
В последнее время существенный вклад в вопрос о локализации варягов внесли работы современного немецкого историка Андрея Пауля, который убедительно доказал, что славянским самоназванием ободритов было варины (вары, варны), а название ободриты являлось экзоэтнонимом. В работах А. Пауля представлен богатейший материал, включая и археологические данные, который свидетельствует об интенсивных контактах между южнобалтийскими варинами и русскими летописными княжествами. Русские летописцы знали варинов под именем варягов, а у западноевропейских хронистов имя варинов варьировалось как Warnabi, Warnalii, Warnahi, Varnahi, Warnavi.
Следовательно, если князь Олег был варягом, то он должен был, согласно приведенным рассуждениям, происходить из земель варинов/ободритов. Но как в этом случае можно толковать его титул «князь урманский»?
Если, согласно ПВЛ [Повесть временных лет], князь Олег происходил из варягов и был одного рода с Рюриком, то он мог быть уроженцем какой-либо из земель ободритского союза, например, Вагрии. Но из текста ПВЛ о варягах и урманах можно заключить, что урмане, к земле которых должен был относиться, по логике, титул князя урманского, явно не смешивались с варягами. Тогда следует предположить, что земля урман находилась за пределами земель ободритов. Попробуем сначала определить, с названием какой южнобалтийской области мог быть созвучен титул князя урманского?
Мое внимание привлекла историческая область Вармия на южнобалтийском побережье, в современной истории известная как северо-восточная Пруссия. Согласно Г. В. Глазыриной, в сагах о древних временах вдоль побережья Балтики различались пять восточноприбалтийских племен, и среди них Вармия, которую называли как Ermland/Ormland т. е. Эрмланд/Урмланд. Это выделяло Вармию как немаловажного участника международных отношений на Балтии. В XIII в. Вармия в числе других восточно-балтийских земель сделалась объектом экспансии немецких крестоносцев, а после Грюнвальдской битвы — вошла в состав королевства Ягеллонов.
Историк и этнограф XIX в. Иван Боричевский собрал замечательный материал о русах на Балтийском Поморье, где Куршский залив издавна назывался Русною. Об этих русах в окресностях реки Неман сообщал писатель XII века, немецкий хронист Гельмонд. Он писал о русах между реками Виндавой или Вентой (там где латышский город Вентспилс) и Наревом, правым притоком Вислы, т. е. примерно на месте нынешних Литвы и Калининградской области. И. Боричевский назвал эту Русь Прибалтийской Русью и отметил, что западноевропейские хронисты прекрасно знали ее и выделяли. М. В. Ломоносов называл ее Неманская Русь.
Часть Неманской или Прибалтийской Руси известна в современной истории под названием Восточной Пруссии, после войны вернувшейся в русские границы, завершив, тем самым, длительный и мучительный круг своей истории.
Следовательно, Урмия/Варния (Вармия) является иным, явно более древним вариантом названия Поморья на южнобалтийском побережье, обнаруживающим глубинную связь с архаичными пластами русского языка.
Но рассмотрение одного языкового аспекта недостаточно. В архаичную эпоху природные стихии обожествлялись и наделялись различными зооморфными и антропоморфными ипостасями. Следы такого поклонения остаются в наиболее древних этнонимах, ведущих свое происхождение от наименования природных феноменов.
Урман, урманный в словаре В. И. Даля является одним из многочисленных названий для медведя. Представляется, что урман в значении «дремучий лес» является вторичным относительно значения «медведь», поскольку лес — это среда обитания для медведя, которого именовали также «лесник», «лесной черт», «хозяин тайги» или характеризовали через поговорки: «хозяин в дому, что медведь в бору» и др.» © Л. П. Грот. О летописных урманах и о титуле Князь Урманский. 2015.
Таким образом выходит, что Старшая дочь Гостомысла была выдана замуж за датского короля, родившая Рюрика, который получил во владения славянские земли к югу от Дании, вдоль побережья Балтийского моря (Поморье или Померанию), возможно ещё и Финляндию. Средняя дочь Гостомысла вышла замуж за русского князя в Изборской (Псковской) земле. У неё родились сын, получивший легендарное русское имя Олег, и дочь Ефанда; возможно были и другие дети, от которых родилась внучка-красавица Прекраса, ставшая женой князя Игоря Рюриковича. Княжна Ефанда, как и положено незамужней девице, находилась в отчем доме, в Изборске.
Князь Олег, в отличие от своей сестры Ефанды, отправился исполнять княжеские обязанности по наследству своего отца — править землёй Урманской, которая включала в себя Восточную Пруссию и Литву, называвшаяся позже Прибалтийской (Варяжской) Русью. В Урмании князь Олег встретился со своим родственником, князем Рюриком, где они объединились для совместной борьбы против общего врага.
Рюрик не мог тогда знать Ефанду, так как она была в другом месте, в родительском доме. И только после призвания Рюрика в Ладогу и основания им Новгорода, тот смог повстречать красавицу Ефанду, посетив родительский дом Олега в Изборске. Как говорит летопись, Ефанда покорила Рюрика своей красотой и тот предложил ей стать его женой и великой княгиней Русских земель, которая родила ему наследника, первого Рюриковича, дав ему имя Игорь.
А название своё Урманская земля могла получить от племени урманов — руси, поклонявшейся Велесу в образе медведя. Ведь не спроста Татищев назвал Урманию — областью в Швеции. Потому как всё балтийское побережье Швеции в старину называлось Рослаген. Аналогично «берлоге» — лежбищу медведя «бёра» у немцев, было название «рослаген» — лежбище русского медведя «роса», то есть русской провинции в шведской земле.
Отсюда выходит, что Олег, князь Урманский, по своему имени, происхождению и должности, был русским князем и человеком, также как и его сестра Ефанда, наполовину русская, наполовину славянка, что собственно почти одно и тоже. Тем самым Игорь Рюрикович по праву носил титул русского князя, не только по должности, но и по этническому происхождению. Женитьба Игоря на Ольге, русской княжне, только усилило русскую составляющую в их сыне Святославе, продолжившем династию Рюриковичей.
