На Земле началось Шестое великое вымирание. Предыдущее – пятое – это когда не стало динозавров. Сейчас не станет насекомых. А с ними и всех нас. Именно это утверждает журнал Nature, который посвятил проблеме почти целиком один из последних номеров. Но что-то смущает. Динозавры вымирали миллионы лет. Мамонты – тысячи лет; это только в мультиках последний мамонт с ужасом видит, как исчезают его сородичи. Нам же говорят, что количество насекомых (общая масса – если бы их всех положить на весы) снижается на 2,5% в год, темп ускоряется, и к концу XXI века насекомых вроде как не будет вообще.
И, если вы спросите, почему Природа, обычно медленная, сейчас действует там быстро, вам ответят: а это не она. Это человек и глобальное потепление. Стоп, скажете вы. Глобальное потепление – наверное, хотя животный мир любит тепло, а во льдах мало кто обитает. Но почему не химия, которой щедро опрысканы поля, и даже парки, даже лужайки в иных городах? Нет, говорят, глобальное потепление.
Это крайне запутанная история, в которой немало передергиваний и прямых фальсификаций. Все цитируют одни и те же исследования, и никто – те, в которых данные этих исследований разбиты в пух и прах. Но давайте в этом разберемся. Возможно, мы не любим насекомых, они кусаются, заводятся, и вообще выглядят пугающе. Но мы умные люди, и мы понимаем, что без насекомых мы не выживем. Так что хотелось бы знать правду.
Научные работы о том, что количество насекомых сокращается, появлялись с 1980-х, но не привлекали особого внимания. В прошлом десятилетии таких работ стало больше, и они произвели много шума. Верный признак общественного интереса – теории заговора. Когда они придумываются, значит, народ «зацепило». Конспирологи говорят, что насекомые (в первую очередь пчелы; все любят пчел – а заступись за тараканов, сочувствия не встретишь) вымирают от вышек сотовой связи и секретных излучений, с помощью которых спецслужбы следят за людьми.
В развернутой версии мифа некие силы (спецслужбы, рептилоиды, мировое правительство) подсылают к людям псиопов (пси-операторов), которые следуют за человеком, травят его излучениями и ядами; заодно достается и насекомым. Вышли 5G, конечно, в деле. Разбирать этот миф смысла нет, но в него, особенно на Западе, верят многие.
Не убеждают рептилоиды? Вот вам «феномен лобового стекла»; он даже удостоился научной проверки. После 2000 года автомобилисты стали сообщать, что им почти не надо чистить стекла от насекомых. Так, исследование в Дании показало снижение числа насекомых на ветровых стеклах на 80%, в Великобритании – на 72% за несколько лет. Однако, цифры кажутся нереальными, методология экспериментов сомнительной, и в целом ученые считают, что феномен – миф и интернет-страшилка. Впрочем… Это же страны с развитой ветроэнергетикой? Громадные лопасти перемелют, что угодно. Получается по Достоевскому, «вы же и убили-с». Может быть.
В самих научных работах вымирание насекомых связывается с «глобальным потеплением», и это ведь намного более научно, чем псиопы и рептилоиды, правда? Ну… так себе. В большой работе, которая вышла в журнале Biological Conservation, «глобальное потепление» упоминается в самом конце длинного списка возможных причин. Первая же – это безоглядное применение химии, и распашка с уничтожением лугов и лесов.
Что до самой проблемы, признавал коллектив авторов (статья вышла в 2000 году) – она есть, только масштабы не вполне понятны. Но, вне зависимости от масштабов, дело серьезное: с насекомыми исчезают растения, мелкая живность, которая ими питалась, дальше – крупная, которая ела мелкую, и понеслось.
К концу XXI века насекомых вроде как не будет вообще
Авторы статьи в Biological Conservation назвали главную, по их мнению, причину – пестициды. Тогда же в другом издании, Ecological Entomology, другой коллектив исследователей указал на еще одну угрозу – каскадное вымирание. Скажем, потравили поля, и пострадал какой-то один вид насекомых. Понятно, что вместе с ним беднеют флора и фауна, но хуже, что с исчезновением этого вида пропадает еще несколько видов насекомых, затем больше и больше. Да, невесело.
А статья в журнале Current Biology добавляет к перечню бед еще и удобрения. А они-то причем. Растет все на поле лучше, чем плохо? Нарушение естественной среды. Растет, да не то, что росло здесь искони. Насекомым от этого больно.
Я потому дотошно перечисляю действительно хорошие обзорные работы, что их мало. Львиная доля публикаций (сотни, тысячи статей) – это вовсе не про пестициды (химических магнатов трогать не велено), а про «глобальное потепление». Но даже после прочтения качественных статей остается простой вопрос.
А как вы узнали, что насекомых меньше стало? Вы оперируете общей биомассой. А кто ее, простите, взвешивал? Или, как в «феномене лобовых стекол», раздали добровольцам двусторонний скотч: наклейте на стекла, и следите, сколько прилипает?
Обзорные работы ссылаются на другие работы, с экспериментальными данными. Они-то и есть начало начал всей истории. Достоверны ли? В самом ли деле насекомых меньше? Как вообще об этом узнают?
Чтобы узнать, как на самом деле обстоят дела, нужны кропотливые долгосрочные исследования, говорит кандидат биологических наук, автор научпоп-бестселлера «Краткая история насекомых» Александр Храмов. Численность насекомых в моменте зависит от чего угодно, поясняет он: тепло или похолодание, ясная погода или тучи, наконец, есть же и естественные циклы «поголовья». Да вы и сами замечали: в одни годы от майских жуков дышать нельзя, а в другие их почти не видно. В иное лето налетят бабочки-ночнушки, и откуда только взялись, одна другой громадней и страшнее. А в другое их нет, и так далее.
При этом насекомых, конечно, никто от и до, даже на ограниченной территории, не вылавливает и на весы не кладет. Все косвенно. Есть, например, стандартные ночные ловушки. Судят по тому, сколько туда попало. Учитывая сложность задачи, будем считать, что такие методы в самом деле объективны.
Но, еще раз повторяет исследователь, главное – долгосрочность наблюдений. Чтобы на одном месте из года и год, и десятилетиями.
- Но таких, надежных, мало, - говорит Александр Храмов.
Численность насекомых в моменте зависит от чего угодно
В основном точки наблюдений сосредоточены в Северном полушарии, и главным образом в США.
- Мы понятия не имеем, что происходит в Южной Африке или в амазонской сельве, - подчеркивает Александр Храмов.
Двадцать лет, по одной и той же методике собирать данные о насекомых где-нибудь в отдаленном регионе – задача неподъемная. Только обучишь персонал из местных, а часто только местные и могут выдержать тяжелый быт, как экономический кризис, или еще напасть какая, все разбежались. Так что сведения фрагментарны. И лучше всего изучены, например, медоносные пчелы. Потому что они – опора целой отрасли экономики, их благополучие – это чьи-то деньги. К мелким букашкам, латинские названия которых знает только специалист, внимание не особо приковано.
Запомним это.
Конечно, проблема есть, признает ученый, и причина более чем налицо.
- Вы летите над Европой, и видите бесконечные поля, которые переходят в такие же поля. Естественный ландшафт уничтожен, - говорит Александр Храмов.
Поля обрабатываются химическими веществами, раз. Поле – это монокультура. Скорее всего, исконно жившее тут насекомое привыкло к другим растениям, это два. В особенности насекомых подкосила кукуруза, которую в США активно выращивают на биотопливо. Гримасы борьбы с глобальным потеплением, однако.
- В итоге насекомым нечего есть, и негде жить, кроме узких полосок около полей, - резюмирует Александр Храмов.
Но как же глобальное потепление?
Мысль о том, что насекомых убивает именно оно, основано на нескольких исследованиях, проведенных в заповедных зонах. Вроде бы там рядом ни городов, ни полей. Но таких исследований очень мало, как мы уже знаем. К тому же неясно, что значит «нет полей вблизи». А с ветром, а с осадками разве не разносит химикаты по всей планете? Тут бы, конечно, посмотреть комплексно. Как меняется химический состав почвы, воды в этих «заповедниках». Да последить лет десять хотя бы.
Но зачем? Ведь ответ уже известен.
- «Зеленая повесточка», - улыбается Александр Храмов.
Простейший вопрос. Я открываю серьезное исследование. И там – «пестициды», «распашка». Я открываю популярную статью, а там ни пестицидов, ни распашки. Сплошное «глобальное потепление». Как работает эта, простите, цензура, что ли?
Специально никакой цензуры, конечно, нет, говорит Храмов. Просто малейшие факторы, которые «за» потепление, учитываются, а альтернативные версии «заметаются под коврик».
Мощнейший инструмент – это система грантов.
- Скажем, выдан грант на изучение климатических изменений, ты его получил. В твоих интересах найти подтверждение связи между биомассой и потеплением. Если нашел, ты молодец, и твою статью охотно берут. Ученые вообще склонны публиковать свои достижения. А что такое «достижение»? Если ты эффект обнаружил, это «достижение», а если проверил, и там нет ничего, то такую работу убирают в ящик и не публикуют, на нет и суда нет, - говорит Александр Храмов, - Нет никакого заговора, есть особенность финансирования науки. Если ты хочешь опубликовать альтернативную версию, никто не будет тебе мешать. Возможно, ты даже пройдешь рецензирование.
Но зачем тебе это надо? Чтобы напечататься? Денег-то под это не дадут. А ученые живут на грантах.
Все-таки научное сообщество работает. Недаром алармистские исследования о том, что через 50 лет не будет сорока процентов насекомых, подвергнуты серьезному сомнению.
- Там нашли много прорех. Некорректно работали авторы, - говорит Александр Храмов.
Так, утверждали, что брали только «долгие» ряды данных, а на самом деле сплошь и рядом – эксперименты длиной от силы два-три года, что, как мы знаем, вообще не аргумент. Но вы что-нибудь слышали об этом? Нет, вы слышали, что через 50 лет не будет сорока процентов насекомых.
По мнению Александра Храмова, утверждать, будто изменение климата погубит насекомых, «несколько глупо». Происходит смещение ареалов обитания, это да. Южные насекомые оказываются севернее. Но в длинной истории эволюции Земли так бывало не раз. Относительно недавно – по геологическим меркам – в Европе было так тепло, что в Старом свете бегали термиты. Сейчас их нет. Значит, было намного теплее.
- Человечество вымрет, а насекомые выживут. Мем, что тараканы переживут ядерную войну, может, не такой уж и мем, - говорит Александр Храмов.
Все это не значит, что надо сидеть сложа руки. В России, где еще не все распахано под поля, и природных ландшафтов много, проблема выражена не так сильно, как в Европе, говорит Храмов. Тем не менее, по его данным, в Московской области сокращается популяция медоносных пчел. Причина – распашка, применение химии и уничтожение привычной среды обитания.
Не столь безобидным процессом может оказаться и вышеупомянутое «смещение ареала». Пока фактов, что южные насекомые (а с ними и зверьки) занесли в Среднюю полосу тропические болезни, нет, но надо быть начеку, говорит ученый.
В интересное время живем. Но проблема-то в том, что посмотреть на это время комплексно, научно мы не можем. Много вопросов, на которые должна дать ответ наука. А она дает их не всегда.
- Отчего в самом деле происходит изменение климата? От того, что я беру пакет на кассе, или езжу на личном автомобиле?
- Спасая природу, не убиваем ли мы больше живых существ? Ветряками, биотопливом, отходами при производстве солнечных панелей и аккумуляторов?
- Как быть с применением химии? Никто не любит клещей, и клещи переносят страшные заболевания, но значит ли это, что нужна тотальная обработка? Все понимают вред борщевика, но что происходит с веществами, которые остаются в почве и разносятся водой, когда борщевик успешно выжжен?
- Все хотят наливных помидоров на своих шести сотках, но нужно ли ради этого протравливать свои сотки чем-то из пакетиков, купленных в ближайшем ларьке?
Вот серьезные вопросы, ответы на которые затуманены рассуждениями о климате и «углеродном следе». Люди, конечно, одумаются, и начнут на эти вопросы отвечать. Что ж, почему бы не начать прямо сейчас.
