Евгений Чиваркин — один из самых эксцентричных и при этом успешных российских бизнесменов. Он создал с нуля сеть салонов сотовой связи «Евросеть». В конце 2008 года из-за угрозы уголовного преследования покинул Россию и переехал в Лондон. Свою компанию он продал незадолго до своего отъезда в несколько раз дешевле ее рыночной стоимости. Сегодня Чичваркин владеет винным магазином Hedomism Wines в Мейфэйр — престижном районе британской столицы.
Deutsche Welle: Вы мне признались, что плохо владеете английским языком, но при этом достаточно долго живете в Англии. Вы не способны к языкам? Пытались учить?
Евгений Чичваркин: Я не способен к языкам. Мне из-за этого не дали золотую медаль, и даже серебряную не дали. Пять раз пытался учить, и все бесполезно. В детском саду, в школе, в институте, на курсах и здесь. И все как об стену горох.
— Вам не кажется, что если вы не знаете языка, то вы себя сильно ограничиваете в общении? Все-таки когда вы живете за границей…
— Я с удовольствием себя ограничиваю в общении. Как писал Булгаков, не говорите никогда с незнакомцами. Мне абсолютно достаточно моего круга общения, моих 40 тысяч подписчиков в Facebook.
— У меня такое ощущение, что я общаюсь с русским националистом. Вы вообще не космополит? Вы живете тут вынужденно, и, как только будет возможность, вернетесь в Россию?
— Я вернусь в Россию на следующий день после того, как Путина оторвут от кормушки или от трубы, живого или мертвого.
— Как функционирует в Англии российская оппозиция? Кто лидер?
— Оппозиция смешная. Она очень мала. Был Борис Абрамович (Березовский — прим. ред.). Совершенно понятно, что он был лидером. После запуска «Открытой России» Михаила Ходорковского как клуба я очень надеюсь, что именно эта организация станет главным местом (общения — прим. ред.).
— Вы очень хотите вернуться в Россию. Вы патриот этой страны. Вам нравится говорить исключительно по-русски. Теоретически вы хоть сейчас можете вернуться Россию, ведь все дела в отношении вас закрыты. Что вас останавливает?
— Да, абсолютно. К вечеру могу быть в Москве физически. Ну, то, что я наговорил в любой пропорции, в любую секунду можно квалифицировать как разжигание розни, оправдание терроризма. Я считаю, что выход для России — это «цветная революция». И не надо бояться «цветной революции». Я не верю ни в какие выборы. Ни в какие демократические и прочие легальные способы смещения этой власти. Это не работает. А «цветная революция» сработает. Может быть на фоне надвигающейся «цветной революции» произойдет дворцовый переворот. Это самое лучшее, самое бескровное, что может произойти.
— Вы выступаете за «цветную революцию». Вы не боитесь крови? Неужели вы думаете, что Владимир Путин просто так отдаст власть? Что он не будет использовать силовое воздействие на протестующих?
— Владимир Путин никогда не отдаст власть просто так. И он готов похоронить всю страну. Он готов отправить на тот свет миллионы людей. Он готов будет в последний момент, может быть, даже и атомную бомбу взорвать, чтобы только ничего не отдавать. Есть люди вокруг Владимира Путина, с которыми он расплачивается возможностью быть очень богатыми, которые захотят капитализации своих активов. Чтобы их потом не гоняли по всему миру с мухобойкой. И, вероятно, им захочется нормальной спокойной жизни, дальше лелеять и растить свои активы, выводить их на биржи, капитализировать их. Ну вот свое богатство как-то зафиксировать во веки веков. И, вероятно, они совершат дворцовый переворот. Я им желаю смелости и шанса договориться друг с другом.
— В какой момент вы стали таким ярым антипутинистом?
— Я свои сначала недоверие, потом нелюбовь, а потом и ненависть просто тщательно скрывал в России, потому что боялся. В 1999-2000 годах было недоверие. Все три стадии прошли в первые три с половиной года правления Владимира Путина. Ненависть возникла, когда отняли ЮКОС.
— Возвращаясь к тому, что происходит в Лондоне: многие русскоговорящие, живущие здесь, поддерживают Путина. В чем причина?
— Знаете, кто больше всего поддерживает Путина? Люди, которые живут в Прибалтике, являются русскими по фамилиям, работают и живут здесь, здесь платят налоги и смотрят российское ТВ. И вот они — путинисты. Огромная толпа в несколько тысяч человек на русской Масленице в Лондоне — это, в основном, люди с прибалтийскими паспортами, которые очень любят щи, борщ и Путина.
— В «Википедии» в разделе «Род деятельности» написано: «политик и бизнесмен». Вы политик или бизнесмен? Или и то, и другое?
— Я бездельник, инвестор и гедонист. Можно исправить.
— Как вы относитесь к людям, которые раньше сотрудничали с режимом, а сейчас изменили свою позицию?
— Как относиться к Андрею Илларионову? Это первый путинский назначенец, который придумал — и при активном участии которого был внедрен — механизм Стабилизационного фонда, который позволяет режиму быть крепким и надежным. Как к нему относиться? Да, человек делал свою работу. В какой-то момент понял, что он служит дьяволу. Как относиться к Андрею Сахарову, который изобрел бомбу? Да, я призывал голосовать за Путина, потому что я трус, я побоялся потерять компанию. Это моя позиция. Каждый раз мне показывают этот ролик.
— Вы же потеряли компанию в результате?
— В результате я все равно потерял компанию, потому что с чекистами нельзя договариваться. Потому что все равно они — воры и бандиты.
— Расскажите, пожалуйста, про историю с Укрнафтой. Вроде бы вас пригласили руководить этой компанией, потом передумали?
— Пригласил Порошенко, но и я, и он встретили очень явное, очень быстрое и очень активное сопротивление со стороны всех остальных. Со стороны всех министров. Всех, кто должен был голосовать за назначение. И назначили англичанина с опытом работы в Казахстане. То есть, проверенного англичанина, адаптированного англичанина.
— А чего испугались все министры?
— Они испугались Youtube. Они испугались того, чего боятся люди в Одессе, когда там в хорошем смысле орудует Саакашвили, вытаскивая всех этих упырей на свет божий. Этих всех воришек и крадунов.
— Порошенко — слабый президент?
— Нерешительный.
— Если у вас была договоренность на столь высоком уровне…
— Вы знаете, это парламентско-президентская республика. Начнем с того, что, по еще ющенковскому закону, у него не так сконцентрированна власть, как у Муаммара Кабаева (имеет в виду Владимира Путина — прим. ред.).
— Но вы считаете его нерешительным?
— Нерешительный, да. Он хороший. Он хочет, чтобы закончилась война, чтобы не убивали людей, чтобы страна богатела и процветала. Но ему до сих пор кажется, что можно, не посадив две трети своего окружения, этого достигнуть. Нет, невозможно. Коррупция прожгла все слишком глубоко. В России есть руководство ЦБ, финансисты, экономисты. Либеральная часть, которая не погрязла в этом чекистском «дерибане». Финансовая команда у Путина — достаточно сильная. То есть, они там то войнушки устраивают, то обрушивают импорт своими идиотскими указами, а эти финансисты должны выравнивать этот корабль. И они худо-бедно справляются с работой. А на Украине вообще нет ни одного неворующего человека.
— Вы имеете в виду, что там все еще больше погрязли в коррупции?
— Там глубина коррупции — небольшая. Просто там физически нет столько денег, сколько есть в России. Но потихоньку тырят все. Тырят незлобно, никого не убивая, не пытая. Не засаживая в пыточные подвалы или камеры. Тырят, ласково улыбаясь, пиля и дербаня. Тырят всё, что могут утырить, не думая не о послезавтрашнем дне, даже о сегодняшнем вечере не думая. Тырят, как будто в последний раз. Как будто с закатом больше ничего не наступит. Тырят ровно столько, сколько может унести один человек. Как барон Мюнхгаузен когда-то.
— Вы говорили в одном из интервью, что собираетесь вернуться в 2018 году. Планы не изменились?
— Нет.
— То есть неважно, будет Путин или нет. Вы все равно приедете?
— Если там начнут стрелять на улицах, то не знаю. А если не начнут, то, наверное, приеду. Если это будет год пика политического сыска, то приеду в 2019-м. Но я же это говорил много лет назад. Может в 2019-м, но не позже.
