Импрессионист Константин Коровин (1861 — 1939) писал картины, создавал театральные костюмы и декорации, оформлял выставочные павильоны, был заядлым охотником и рыболовом, входил в жюри конкурса красоты, много путешествовал. Впечатлениями Коровин делился с помощью не только кисти, но и пера: он написал сотни очерков и рассказов, вдохновлённых событиями из своей жизни. Художник общался с выдающимися современниками и многим из них посвятил страницы мемуарной прозы. А близкому другу Фёдору Шаляпину — целую книгу.
Коровин учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Его преподавателями были такие мэтры, как Алексей Саврасов, Василий Поленов, Василий Перов.
Саврасов крепко пил. Коровин упоминает об этом в мемуарах с горечью и состраданием. Создатель картины «Грачи прилетели» мог неделями, а то и месяцами не появляться в училище — болел, говорили его коллеги. Однажды, после очередного затяжного отсутствия, Саврасов вошёл в мастерскую — худой, седой, осунувшийся и странно одетый. Студенты были счастливы наконец увидеть Алексея Кондратьевича и с энтузиазмом показывали ему свои работы. Казалось, вот он, живой гений, снова среди них! Но Саврасов опять пропал. Позже солдат, убиравший мастерскую, без обиняков констатировал: в запое ваш Саврасов, пьёт и не закусывает, потому и так плох.
Как-то раз Коровин встретил Саврасова на улице. «Костенька!», — окликнул преподаватель ученика и пригласил в трактир на уху и расстегай. Выглядел Саврасов всё так же плохо: грязный ворот рубашки, алый бант не к месту… К обеду принесли водку. Костя не пил, наблюдал за учителем: «Глаза Алексея Кондратьевича остановились и тупо смотрели куда-то. В них была жуть». «Не пейте», — взмолился Коровин. Учитель вскочил и обозвал его щенком. Расстались на грустной ноте: Саврасов обещал поправиться и вернуться в училище, к студентам.
Утром мать сказала мальчику: «Встань, посмотри в сад, грачи прилетели». Коровин зарылся в подушку и заплакал.
Коровин писал, что среди его знакомых было много завистников и людей подлых, и лишь двое отличались ото всех: Валентин Серов и Михаил Врубель. Врубеля Коровин называл «чистейшим из людей». Гений модерна жил бедно, голодал, не умел распоряжаться деньгами. Мог купить флакон духов на последние, а потом месяц питаться лишь хлебом и водой. Или устроить обед в гостинице и пригласить туда всех её обитателей. При этом ни у кого никогда не брал в долг (кроме Коровина).
Врубель не любил рассматривать картины коллег, зато внимательно изучал этикетки на бутылках шампанского. Однажды показал Коровину узор на одной из таких этикеток и сказал, что тот такую изящную работу повторить не сможет.
У Врубеля было особенное мнение по каждому вопросу. Он говорил, что любит природу деревни, но не любит людей деревни. Почему? «Они постоянно ругают мать: «мать», «мать твою». Это отвратительно. Потом они жестоки с животными и с собаками…». Или другой случай: кто-то заявил, что в России — повсеместное пьянство. Врубель не согласился: «Неправда, за границей пьют больше. Но там на это не обращают внимания и пьяных сейчас же убирает отлично поставленная полиция».
Серов и Коровин были неразлучными друзьями. Они казались очень разными. Серова Коровин в мемуарах называет вдумчивым, меланхоличным и даже угрюмым. Коровин же был душой компании. Его талант рассказчика оценил сам Чехов. Но эти противоположности, как водится, притянулись и даже слились — и в дружбе, и в творчестве. Остоязычный Савва Морозов называл их «Серовин и Коров». Друзья-художники вместе работали над панно «Хождение Иисуса Христа по водам» для костромской церкви Косьмы и Дамиана, затем делили одну мастерскую и организовали классы живописи и рисования.
Серов был человеком самолюбивым, честным, высоко ценил труд художника. Коровин вспоминал, что Павел Третьяков хотел заказать у Серова портрет своего брата Сергея. Перед началом работы Серов попросил аванс — он в ту пору отчаянно нуждался в деньгах. Павел Михайлович заявил, что выплатит всю сумму после завершения портрета, однако сразу же ушёл в соседнюю комнату за деньгами. Оскорблённый Серов не стал дожидаться возвращения и тотчас покинул дом мецената. Но позже портрет всё же был написан.
Другому своему другу, Фёдору Шаляпину, Коровин посвятил книгу воспоминаний «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь». Книга состоит из множества маленьких глав, каждая из которых описывает одну из встреч художника и певца.
Коровин был дружкой, то есть свидетелем, на венчании Шаляпина. Шаляпин и его первая жена Иола Торнаги венчались в 1898 г. в сельской церкви в Гагине. По традиции, дружки держат венцы над головами молодожёнов. Венец увесистый, таинство продолжительное, рука художника быстро устала. Коровин шепнул другу: «Ничего, если я на тебя корону надену?». «Вали», — разрешил Шаляпин. После венчания пошли домой к священнику на чай. Попросили добавить в чай кагору — хотелось согреться. Так Шаляпин и стал женатым человеком.
Шаляпин часто навещал Коровина и Серова в их совместной мастерской. Иногда даже ночевал прямо там. Спал иногда часов двадцать кряду, причём будить его было совершенно бесполезно. В приподнятом настроении (а такое у Шаляпина было почти всегда) он балагурил, шутил, пародировал разных певцов. В минуты грусти замыкался: «Ничто не могло рассеять его дурного настроения. Он стоял у окна и стучал пальцем по стеклу или как-то рассеянно стряхивал с себя пыль или крошки со стола, которых не было».
Шаляпин обладал не только исключительным голосом, но и феноменальной памятью. Никогда ничего не зубрил: ему достаточно было единожды взглянуть на текст романса, чтобы запомнить и исполнить его.
Как-то раз Шаляпин сказал Коровину: «Я куплю имение на Волге, близ Ярославля. Понимаешь ли, гора, а с нее видна раздольная Волга, заворачивает и пропадает вдали. Ты мне сделай проект дома. Когда я отпою, я буду жить там и завещаю похоронить меня там, на холме…». Но не пришлось. Шаляпин умер в 1938 г. в Париже. Коровин пережил его на полтора года и успел оставить подробные воспоминания о своём добром друге.
