Алекс, Марик и Машка
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Конечно, Алекс — симпатичный двадцатипятилетний неженатый мужик и не собирался драться с этим говнюком Мариком. Там только в весе была разница килограммов десять в пользу Алекса, плюс занятия спортом. Марик же сам пацанчик был маленький, щуплый, никто бы не сказал, что он уже армию отслужил.
И Машка была ему под стать — маленькая, но удаленькая – забивала косяк за тридцать секунд, умная — читала сложные книжки по философии. Красивая.
Марик только пришел той осенью из Афгана, не дослужил полгода до дембеля. Его комиссовали. Говорили, что, во время выполнения интернационального долга, у него поехала крыша. Инвалида войны ему не дали, потому, что, как выяснилось, он был чокнутый еще до армии и лежал в диспансере на Бехтерева, его, вообще, в армию не должны были брать.
На работу не пошел, учиться тоже не хотел, тусовался, курил траву, трахал телок. Денег у него не было, но имелся канал с тех еще времен, когда он лежал в Ташкенте в госпитале в психиатрическом отделении. Кайфом Марик не барыжил, но и жмотом не был. Хорошая трава открывала любые двери, везде, в любой компании ему были рады. Родители его не трогали, все разрешали, были счастливы, что он вернулся целый и живой.
Осенью 82 года на парапете напротив Тройки Марик с Машкой в первый раз пересеклись, понравились друг–другу и стали встречаться.
Они не могли не понравиться, Машка, ведь, тоже была поехавшая, у нее в учетной карточке на Бехтерева были записаны два суицида. Хотя врач полагал, что их было больше, просто родители скрывали.
Марик, ко всем делам, по папе был ещё и еврей. Алекс, когда это узнал, удивился, что в Афган брали евреев, но его дядька ветеран, когда выпил, сказал на эту тему:
«Когда нужно, — указывая почему–то на телевизор, — они всех берут. Во время войны из Средней Азии брали чyроk на фронт. Представляешь, Узбекистан – где это. Хуля им в этом Узбекистане было до нашей войны с немцами, а брали."
Алекс об отношениях Машки и Марика знал, немного ревновал. Ему нравилась Машка и Машка вроде как бы отвечала взаимностью, потому что, как все женщины, любила подарки. Алекс ее немного баловал. Собирался в конце лета поехать с ней в Прибалтику.
В тот весенний вечер 1984 года Марик заступил Алексу дорогу возле Троицкого перед клумбой с цветами и спросил:
— Ты трахаешь мою телку? — Алекс подумал, что если они сейчас начнут драться, то упадут в эту клумбу с черноземом и измажутся с ног до головы. Ни в коем случае не испугался, сказал с достоинством:
— Да, я трахаю твою телку.
— Почему? – глупо спросил Марик.
— Потому, что ты трахаешь мою телку, — сказал Алекс без всякого желания Марика обидеть, а исключительно для того, чтобы завершить логику дискуссии.
И тогда этот еврейский дурак Марик откуда–то из–за спины вытащил страшный десантный нож–стропорез и сказал:
— Если ты еще раз подойдешь к моей Машке, я тебя убью.
На нож Алекс, конечно, не попер, даже из–за такой клевой телки, как Машка, но сказал:
— Хуля мы спорим. Машка взрослая девушка, ей двадцать лет, пусть решает сама.
Машка стояла рядом, курила фирменную сигарету и читала книжку на английском языке.
— Кого ты выбираешь, Машка? — спросил Марик.
Машка сказала:
— Ну, конечно тебя.
— Но это навсегда, — сказал Алекс.
— Я знаю, — ответила Машка...
Написал Фельдмаршал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать
