Истории нигилистов, блокадников и деревенских женщин, мистические путешествия и даже офисная мистерия — на столичных театральных подмостках наблюдалось разнообразие супермаркета. Подробности — в обзоре критика Влада Васюхина, специально для «Известий».
Нынешняя Таганка уже не раз обращалась к текстам, которые когда-то были с успехом воплощены при Юрии Любимове — скажем, «Тартюф» и «Вишневый сад». «Деревянные кони», поставленные к 60-летию легендарного театра, из того же списка. Новую версию деревенских повестей Федора Абрамова представила Светлана Землякова, ставшая за последние годы популярной и востребованной. И это, пожалуй, один из главных спектаклей нынешнего столичного театрального сезона, его нельзя пропустить.
Три драматические женские истории воплощены так тонко и просто, что уместно вспомнить строчку Пастернака: «и тут кончается искусство, и дышат почва и судьба». Василиса Милентьевна (Елена Оболенская) с ее безграничным терпением и самопожертвованием, уверенная в себе, семижильная Пелагея (Александра Басова), переживающая перед смертью переоценку жизненных ценностей, и ее легкомысленная, свободолюбивая дочь Алька (Анастасия Лазукина) — эти центральные образы сыграны замечательно.
Полноправным соавтором любимовских спектаклей считается художник Давид Боровский, он работал в 1974 году и над «Деревянными конями». Для премьерной поставки декорации сделал его сын — Александр, а костюмы внучка — Мария.
Ни название спектакля, ни подзаголовок — «мистическое путешествие» — не располагают к тому, что речь пойдет о ленинградской блокаде. Мрачные сказки Юлии Яковлевой — это своеобразная сага, история одной семьи во времена сталинских репрессий. Одна из их особенностей — смешение жанров и выход за рамки реализма. Фантазии и сновидения помогают главным героям — двум братьям и сестре (их роли прекрасно играют Алексей Бобров, Владимир Зомерфельд и Татьяна Матюхова) — пройти через испытания, страхи и ужасы. И неслучайно Молодежный театр пригласил на эту постановку Филиппа Гуревича, проявляющего сильный интерес к неожиданному материалу и его парадоксальному воплощению.
Четырехчасовой спектакль полон метафор. И наиболее ярко они представлены в сценографии (художники Анна Агафонова и Антон Тришин), где воплощен сказочный лес. В финале от него останется лишь одно дерево...
Возможно, любой другой театр за подобный «анекдотический» подход к теме холокоста могли бы и осудить, но у еврейского «Шалома» есть индульгенция. К тому же, начавшись как фарс, это зрелище, мастерски разыгранное буквально на голой сцене, оборачивается гимном жизнелюбию.
Спектакль Галины Зальцман поставлен по сценарию французско-румынского драматурга Раду Михайляну. Действие происходит летом 1941 года в одном из еврейских местечек в Восточной Европе. Его жители, узнав о злодеяниях фашистов, решают устроить... самодепортацию. Они покупают старый паровоз и несколько вагонов и отправляются в неведомую Палестину, где молочные реки и кисельные берега. Понятно, что ничем хорошим это недолгое путешествие не закончится, однако по ходу спектакля у зрителей будет немало поводов для улыбки.
По роману И.С. Тургенева ирландцем Брайаном Фрилом написана отличная пьеса «Отцы и сыновья», и она не раз с успехом ставилась в России. Что заставило режиссера Семена Серзина сделать свою маловразумительную инсценировку (не хочется думать, что жажда наживы) — большой вопрос.
Действие перенесено во времена перестройки, в 90-е годы, на железнодорожную станцию и дополнено фрагментом с коммуникативной трубой из фильма «Асса», песнями Александра Башлачева и Егора Летова. И что всем этим хотел сказать постановщик, решительно непонятно, поскольку роман о конфликте поколений режиссерскому произволу сопротивляется. И нелепо в конце ХХ века выглядят разговоры про нигилистов, а тем более дуэль. И почему, спрашивается, Базаров умирает от сыпного тифа, а, скажем, не от СПИДа или другой более соответствующей времени болезни?
Блестящие артисты — Сергей Волков (Евгений Базаров), Геннадий Блинов (Аркадий Кирсанов), Виталий Коваленко (Павел Кирсанов), Ольга Лапшина и Борис Каморзин (родители Базарова) и эффектно крутящий «колесо» Петр Семак (Николай Кирсанов) — всеми силами удерживают внимание публики, но психологический портрет общества всё равно не складывается.
Эту версию сценического прочтения хрестоматийной гоголевской повести можно отнести к разряду недоразумений и курьезов. Вчерашняя студентка ГИТИСа, 25-летняя Арина Бессергенева перенесла действие в современный офис, где есть кулер с водой, но бумаги почему-то по старинке переписываются от руки. Текст сильно вымаран, слова заменены музыкой, пантомимой, танцами и... пародией на телепередачу «В мире животных» с ее легко узнаваемым саундтреком, а потому зрители, давно или плохо учившиеся в школе, многого в этом капустнике могут попросту не понять.
Акакия Акакиевича Башмачкина, который описан Гоголем как низенький, рябоватый, подслеповатый и с лысиной, играет рослый — 190 см — и вполне себе модельного вида Марк Вдовин. Башмачкину за 50, артисту Вдовину — 31. И что заставляет этого здорового и статного жеребца носить старую шинельку и что мешает сменить офис и заработать на одежду «от кутюр» — загадка.
Новая шикарнейшая шинель, которую смоделировала Акакию Акакиевичу художник по костюмам Василиса Кутузова, оказывается ярко-красного цвета. И тут даже не хочется задаваться вопросом: а почему? Да потому! И неважно, что у Гоголя сказано, что «ворот был из самой лучшей кошки, которую издали можно было принять за куницу». Тут вообще никакого меха. Короче, куда ни глянь, вместо обещанной мистики — бессмыслица «по мотивам».
