Как-то, когда в декабре журналисты задали мне один из их любимых вопросов: «Назовите главное событие года», я ответил: «Пасха». И это была правда. Ну а какое событие может быть важнее?
Как-то, когда в декабре журналисты задали мне один из их любимых вопросов: «Назовите главное событие года», я ответил: «Пасха». И это была правда. Ну а какое событие может быть важнее? Пасха — это смысловой центр собирания мира. Знаете, у нас одно издательство выпускает календари «От Пасхи до Пасхи» — по-моему, весьма символично.
Театровед Борис Николаевич Любимов однажды сказал: «Пасха — это божественное веселье». На мой взгляд, при всей лаконичности — это поразительное по своей глубине определение. Помню, меня сильно задел один эпизод из «Исповеди» блаженного Августина. Уже находясь в духовном, религиозном поиске, он увидел попрошайку, который, видимо, получил подаяние, выпил вина, и ему было хорошо. И Августин подумал, что удовольствия, которых он сам искал, хотя формально были вроде другими, но по сути все равно оставались «слишком человеческими». Этот бродяга, пишет Августин, «получил за несколько выклянченных монет то, к чему я добирался таким мучительным, кривым, извилистым путем — счастье преходящего благополучия. У него, правда, не было настоящей радости, но та, которую я искал на путях своего тщеславия, была много лживее. И он, несомненно, веселился, а я был в тоске; он был спокоен, меня била тревога…» Вот о чем мучительно размышлял Августин: по большому счету, выпивка ли, богатство или стремление к славе и почестям — в чем разница? И эта мысль настолько его пронзила, что он понял: нужно искать принципиально другой радости.
Так вот, глубина этого определения Пасхи именно как божественного веселья как раз и открывается, если внимательно всмотреться в отличие привычной нам, то есть чисто человеческой, радости от состояния, в котором ощущаешь нечто совершенно иное, то, к чему привыкнуть невозможно. Такую радость Августин в конце концов обрел. И назвал ее «не знающей разочарования».
Христос воскресе!
