Разговор о человеке как о всецело биологическом организме или имеющем к тому же и душу, об обезьяне Дарвина и богочеловеческой природе Христа — это разговор о судьбе человека как такового. Такую повестку задал Андрей Ваджра последними своими видеомонологами. Он справедливо говорит о нашей судьбе, указывает на то, что она складывается из наших мыслей, чувств, где-то когда-то прочитанных, услышанных фраз и предложений, взятых человеком во взрослую жизнь. Но мы часто пользуемся в жизни идеями, не доведёнными в своей логике до предельного конца. А потому и не знаем, куда приведёт нас выбранный нами жизненный путь — к успеху или в лучшем случае к разбитому корыту.
Выбранный человеком жизненный путь даст ощутимый результат в лучшем случае через десятилетие. Для жизни социума нужно не одно поколение, а это уже история. Для живой наглядности это никак не подходит. Поэтому учёный-этолог Джон Келхун решил провести «хитрый» эксперимент — «Вселенная 25». Жизнь в условиях эксперимента «Вселенная 25» изучала поведение живых существ, склонных к организации сложного социума, с удовлетворением материальных запросов, доведённых до предельных возможностей. В эксперименте Джона Келхуна, как известно, социальный мир мышиной колонии в условия «материального рая» раз за разом заканчивался деградацией их социума и гибелью колонии. Это повторилось все двадцать пять раз без исключения. Учёный, подводя итог эксперимента, пришёл к удивительному выводу: «мышей погубил нематериальный фактор».
А что это за «фактор» такой? Присутствует ли он в нашей жизни и оказывает ли он на нас влияние? Деградация социума — это результат нравственного выбора составляющего его индивидов. Нравственный выбор — это вопрос о цели и смысле жизни. Как видим, в эксперименте с мышами он сыграл «роковую роль». Для того чтобы этот взгляд не показался чересчур парадоксальным, давайте попробуем для начала разобраться с основными положениями в вопросе «о цели и смысле жизни». Для этого я предлагаю ознакомиться с мыслями по интересующей нас теме протоиерея Валентина Свенцицкого из его книги «Диалоги». Это должно быть ещё тем важнее, что этот человек за свои взгляды, за веру в Бога заплатил своей жизнью. В своей книге он показывает абсурдность важнейших факторов человеческой природы, если их рассматривать с точки зрения материализма, то есть действуя от противного. Вот как это выглядит в его публикации:
«Итак, начнем рассуждать. Перед нами вопрос о свободе воли. Что разумеется под этим понятием? Очевидно, такое начало, действия которого не определяются какой-то причиной, а которое само определяет эти действия, являясь их первопричиной. Воля человека начинает ряд причинно-обусловленных явлений, сама оставаясь свободной, то есть причиной не обусловленной… Человек не составляет исключения. И он своеобразная комбинация тех же атомов. Человеческое тело и человеческий мозг можно разложить на определенное количество химических веществ. В смысле вещественности нет никакого различия между живым организмом и так называемой неодушевленной вещью. А мир вещественный подчинен определенным законам, из которых один из основных — закон причинности. В этом вещественном мире нет никаких бессмысленных и нелепых понятий “свободных действий”. Если это так, то и человек — только материальная частица, то он подчинен всем законам, по которым живет материальный мир. А материальный мир не знает свободных “беспричинных” явлений, то и воля человека не может быть свободной и сама должна быть причинно-обусловленной. Итак, свободы воли не существует.
Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о хороших и дурных поступках. Один человек отдал последний кусок хлеба голодному. Другой отнял последний кусок хлеба у голодного. Я утверждаю, что никакого материального различия между этими поступками нет, потому что вообще понятия добра и зла — полнейшая бессмыслица. Мы уже доказали бессмысленность понятия свободы воли в вещественном мире. Такой же бессмыслицей мы должны признать и понятия добра и зла. Как можно говорить о нравственном поведении шара, который двигается, когда его толкают, и останавливается, когда встречает препятствие? Если каждое явление причинно-обусловлено, то в нравственном смысле они безразличны. Понятия добра и зла логически неизбежно предполагают понятие свободы. Как можно говорить о дурных и хороших поступках, когда те и другие одинаково не зависят от лица, которое их совершает?
В вещественном мире все причинно-обусловлено, потому и у человека нет свободной воли. Если у него нет свободной воли, то все его поступки, как механически неизбежные, в нравственном смысле безразличны.
Итак, “добра” и “зла” в вещественном мире не существует. Будем рассуждать дальше. Перед нами вопрос о смысле жизни. А я утверждаю, что никакой цели и никакого смысла у человеческой жизни нет, потому что ни о каком смысле не может быть и речи там, где отрицается свобода воли и где вся жизнь рассматривается как цепь механических явлений. А тем более, когда смерть прекращает твою жизнь, тем самым прекращает и цель, какую бы ты ни поставил в оправдание своей жизни, и делает ее “бесцельной”. Отрицая бессмертие и признавая только вещественный мир, можно говорить о цели в самом ограниченном смысле — о цели отдельных поступков, всегда при этом памятуя, что каждый этот поступок есть не что иное, как механически обусловленное движение автомата.
Ужасные выводы все-таки! Но их следует сделать неизбежно. И если ты не хочешь, не можешь их принять, чувствуешь их неправду, ты должен отвергнуть основную посылку, то есть отвергнуть отрицание бессмертия.
Но что меняется в этом вопросе при вере в бессмертие? Все меняется совершенно! Вечная жизнь, как нечто, не имеющее предела и потому не нуждающееся для своего оправдания в чем-то последующем, может быть самодовлеющей целью и потому может осмыслить весь предшествующий ряд явлений, то есть все конечные моменты земной жизни.
Целью окончательной, дающей смысл всем предыдущим преходящим моментам, может быть только то, что остается всегда и потому не нуждается в последующей цели как своем оправдании. Такая цель и есть жизнь вечная. В ней заключается смысл жизни земной». (Прот. Валентин Свенцицкий. Диалоги. — М., «Дар». 2005. — 416 с. Стр. 15 — 24.)
Но идя к этой цели по просторам земной жизни, человек в глубинах своего внутреннего мира постоянно мучается выбором:
«”Поступить как требует совесть или так, как диктует житейская целесообразность?” Этот выбор перед человеком встаёт “и в большом и малом”, по сути — двадцать четыре часа в сутки на протяжении всей осмысленной жизни. На эту сложную дилемму в своё время ещё указывал апостол Павел: “Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех.
Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех”. (Рим. 7. 14-20). Это и есть сердцевина нашей больной человеческой природы. Более прямо об этом говорит Господь в Евангелие: “…ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления — это оскверняет человека”. (Мф. 15; 19). И это ещё хорошо, что в нас есть эта дилемма в выборе между нравственным и безнравственным. Не будь этого, то мы бы были полностью животными, и наличие интеллекта не помогло бы.
Психическая особенность жизни человека в реальности, которая изначально для него не предполагалась, теперь по меткому наблюдению нашего русского философа В. И. Несмелова, профессора Казанской Духовной Академии выглядит так: “Существенная особенность душевной жизни человека заключается в ее несомненной активности. По своей физической организации человек стоит в полной зависимости от физической природы и вместе со всеми другими животными вынужден подчиняться роковому закону физической необходимости. Но по активной природе своего духа, наряду с пассивно-механическим приспособлением к окружающей действительности, он в то же время стремится взять от нее гораздо больше того, чем сколько она дает ему. По мере познания существующей действительности человек постепенно ограничивает для себя размеры физической необходимости и постепенно переходит от подчинения природе к распоряжению природой по содержанию своих собственных желаний и стремлений”». (Наука о человеке. В 2 т. / В. И. Несмелов. — СПб.: Общество памяти игумении Таисии, 2017. — 936 с. Стр. 162 — 163.)
Это всё весьма интересно: психика человека в условиях земной действительности после отпадения от Бога. Способность не просто адаптироваться к непростым условиям природного существования, а поставить природу окружающего мира фактически на службу человеку. Но это всё не о цели смысла жизни человека и даже не близко о возможности счастья. Очень ясно, в своей предельной выразительности мысль о смысле человеческого бытия высказал Фёдор Михайлович Достоевский в своём знаменитом «Великом инквизиторе» романа «Братья Карамазовы»:
«Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить, скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его всё были хлебы». (Братья Карамазовы: роман/ Федор Достоевский. Москва, Эксмо, 2019. — 800 с. — Всемирная литература, стр. 260.)
То есть какие бы цели и задачи нам ни диктовала бы повседневность — главная есть и остаётся достижение человеком счастья как предельного выражения цели и смысла нашей жизни. С того момента, когда становится понятно, что такая цель достижима только при встрече с Богом, Который имеет в Себе всю полноту радости бытия, то путь к Нему совершается людьми на протяжении истории не в индивидуальном порядке, а человеческими сообществами, называемыми Церковью, во главе которой стоит Господь Бог. Так было всегда на протяжении человеческой истории. С момента падения Византии такая миссия была возложена Богом на Русь. Об этой цели и призвании России очень ярко и выразительно высказался доктор исторических наук Перевезенцев С. В.:
«Отличие России от Запада и от Востока выражалось и в том, что на Руси издревле, с X в., сложилась своеобразная форма христианства, впоследствии получившая название русского православия. Русское православие возникло не в один момент, а складывалось постепенно, вырабатывая свои принципы в соответствии с духовными потребностями русского народа. С течением времени, особенно со времени монголо-татарского нашествия, само православие стало связываться в народном сознании с идеей национальной независимости, ибо оно олицетворяло собой борьбу с иноземными захватчиками, доказывало, что русский народ, сохранив свою религию, не канет в Лету истории, а сохранит — себя и свою культуру. Ведь православный русский народ противостоял одновременно и единому католическому Западу, и единому мусульманскому Востоку.
И тогда встает вопрос — а зачем явился в мир русский парод? Ради чего он освоил столь великие пространства Европы и Азии? Во имя каких целей он объединил в одном государстве разные народы? Вполне понятно, что более чем тысячелетняя история русского народа и России не могла быть бессмысленной, иначе теряется нить, теряется связь времен, прошлое отрывается от настоящего и будущего. В самом деле, если в истории нет смысла, то какое нам дело до свершений и подвигов предков? А если нет смысла в нашей собственной жизни, то какая нам забота о том, как там будут жить наши потомки. Мы кое-как прожили, авось и потомки как-нибудь проживут отведенные им пять — семь десятилетий.
А вот если в истории народа есть смысл, если у народа есть цель исторического развития — тогда все встает на свои места. Тогда сохраняется и действует связь времен. Тогда подвиги предков — это наши подвиги, а мы сами творим деяния для будущего, чтобы наши потомки, помня о нас и о более далеких пращурах, воспользовались тысячелетним опытом народа и продолжили общее тысячелетнее, народное дело.
Для всякого русского человека в отдельности и для русского народа в целом очень важно видеть и эту связь времен, и этот смысл исторического действия. Ведь самый главный вопрос, который задает русская душа, выражается всего лишь одним словом — “зачем?” И если русский человек знает ответ па этот вопрос, то тогда ему любое дело по плечу, ему ничего не страшно, он способен своротить горы.
Значит, и для отечественной истории, и для нашего настоящего самым глобальным вопросом оказывается вопрос о смысле бытия. И этот смысл нужно искать в глубинных, архетипических свойствах русского национального сознания, которое не может жить просто так, но только во имя четко сформулированных целей и ясно осознанного, сердцем и разумом принятого смысла бытия». (Перевезенев С. В. Россия. Великая судьба. — М.: Белый город. 2006. 704 с.. илл., стр. 6–7.)
Было время, когда наши предки в недалёком прошлом решили заменить главную цель своей судьбы на построение рая по концепции эксперимента «Вселенная 25». В значительной мере наше общество и сейчас живёт такими же взглядами на жизнь. Но опыт взаимодействия с главными идеологами такого жизненного пути показал, что это опасно для жизни. Вариантов, кроме как «умри ты сегодня, а я завтра», в такой концепции демократии не предусматривается. Демократия, как главный фетиш либералов, превратилась в политический строй, где царит диктатура всевозможных меньшинств-извращенцев. Об этом согласно и независимо друг от друга говорят два философа-публициста, с чьим авторитетным мнением по этим вопросам считаются в нашем обществе: Александр Дугин и Андрей Ваджра. Предлагаю просмотреть два фрагмента из различных интервью с участием этих философов для иллюстрации тех тенденции, о которых было сказано выше:
Для сравнения — как та же мысль представлена у Андрея Ваджры:
И выбор, в общем-то, невелик: либо мы получаем финал эксперимента «Вселенная 25», либо мы возвращаемся на путь нашей исторической цели — жить самим и дать прожить так другим, чтобы была возможность наследия вечности. Альтернативы этому нет. Как выглядит финал мышиного рая в эксперименте «Вселенная 25», можно посмотреть в видеомонологе Андрея Ваджры под № 46 на его канале в сети VK и YouTube. А гибель человеческого социума, за которой неизбежно последует смерть, выглядит так. Предлагаю взглянуть на следующую видеоиллюстрацию, взятую на просторах интернета. Комментировать увиденное нет смысла, западный мир переполнен этим. Это результат изгнания Христа из среды сообщества людей западного мира. И как результат туда неизбежно приходит это:
Диктатура извращенческих меньшинств с её политическим строем — это результат пути длительного богоборчества, к которому пришел сегодня западный мир. Имеет ли значение для традиции русской государственности форма политического строя? Имеет, традиционная форма нашей государственности — православная империя. Наивысшие достижения в духовной жизни Церкви — это святость святых, т. е. духовные высоты тех людей, кого мы знаем как святых. Это миссионерские успехи — крещение народов, вхождение их в семью Русского мира. В государственном строительстве, подъёме инженерной мысли, литературе и искусстве, которые были достигнуты в известную историческую эпоху, они произошли на пике православной имперской государственности — русской православной монархии. Автор этих строк убеждён, что монархический строй — это, безусловно, благо для русского и других народов, живущих в нашей стране. Но для этого необходимо совершенно определённое духовно-нравственное состояние русского общества. На сегодняшний день это желанная цель. Но будет среди нас присутствовать желание искать Царства Божьего и правды Его (Мт. 6.33), желание ощутить Дыхание Вечности — Господь Бог со временем посодействует налаживанию нашей государственной и хозяйственной жизни, ибо Он — главный Архитектор России. Эта мысль очень выразительно содержится в словах Василия Васильевича Розанова, цитатой которого и хочется завершить эту статью:
«Есть две России: одна — Россия видимостей, громада внешних форм с правильными очертаниями, ласкающими глаз; с событиями, определенно начавшимися, определенно оканчивающимися, — “Империя”, историю которой “изображал” Карамзин, “разрабатывал” Соловьев, законы которой кодифицировал Сперанский. И есть другая — “Святая Русь”; “матушка Русь”, которой законов никто не знает, с неясными формами, неопределенными течениями, конец которых непредвидим, начало безвестно: Россия существенностей, живой крови, непочатой веры, где каждый факт держится не искусственным сцеплением с другим, но силой собственного бытия, в него вложенного». (Бычков В. В. Русская средневековая эстетика. XI–XVII века — М.: Мысль, 1992. — 637, [1] с. : ил. , стр. 18.)
Евгений Ортодоксов,
