Герман НОРДЕЛЛ
Родился я в северной Швеции, в городке Умео, стоящем на реке Умеэльвен недалеко от ее впадения в Ботнический залив. Отец строил дороги, мама работала в приюте для женщин, подвергшихся насилию. А когда мне исполнилось три года, родители перебрались на небольшой островок, построили дом, и каждое лето там собиралась наша большая семья — все наши кузены и друзья.
Потом случились трудные подростковые годы, развод родителей... и, в конце концов, я попал в колонию. К счастью, там у меня в голове все встало на свои места, и я понял, что криминальная жизнь не для меня. Освободившись, я два года доучивался в народной школе в Стокгольме, пристрастился к чтению и начал искать смысл жизни.
Моя семья не была христианской, у меня за спиной не было традиции, на которую я мог бы опереться, и я быстро поддался соблазну нью-эйджназвание совокупности различных мистических течений и движений оккультного, эзотерического и синкретического характера. — Прим. ред. и восточного мистицизма. Часами я вникал в труды псевдодуховных учителей, а затем стал практиковать медитации и настолько увлекся, что периодически уезжал медитировать в буддийские монастыри.
Окончив школу, я вернулся в родной город, но долгожданного мира в душе не обрел. Перебиваясь то одним, то другим случайным заработком, я все свободное время проводил за компьютером или в компании старых друзей, чувствуя, что вязну в каком-то пустом и бессмысленном существовании. Выходом стала армия, в которой я провел четыре года. Но и там сердцу все чего-то не хватало... В конце концов я уехал в Испанию и устроился промоутером в ночной клуб.
Изо дня в день я пытался наполнить душу мирскими удовольствиями, что, конечно же, было напрасным делом. Однажды ночью я зашел за фруктами в небольшой продуктовый магазин, и вдруг женщина, стоявшая за прилавком, с досадой воскликнула: «Здесь тебе не место!» И я понял: пора отсюда уезжать. Сейчас мне кажется, Сам Бог подтолкнул меня тогда к этому решению. На следующий день я уволился и стал думать, что делать дальше.
Вообще-то жизнь в Испании пошла мне на пользу: именно там я начал читать философов традиционалистской школы, что заставило меня задуматься о христианстве, хотя они и ошибочно учили, что всякая традиционная религия ведет к Богу.
Конечно, отчасти благодаря нашей шведской лютеранской церкви, я был с христианством немного знаком. Но белые стены и скамьи не создавали в моем восприятии атмосферы, в которой я мог бы ощутить присутствие Бога. Может, поэтому во время своих духовных поисков я даже не пытался искать Христа. Позже я наткнулся в Интернете на книгу отца Серафима Роуза «Православие и религия будущего» и сборник «Изречения египетских отцов». Но прочел я их не сразу.
Из Испании я перебрался в Таиланд, в один из буддийских монастырей. Режим там был жесткий: много медитаций, мало сна, пост и ежедневные уроки наставника. Но несмотря на упорный труд, я не ощущал никаких изменений. Нарастали тревога и беспокойство, мне казалось, что я на грани какого-то духовного кризиса. Но наставнику в своих ежедневных отчетах я об этом не говорил.
В конце концов я перестал медитировать, достал спрятанный планшет, начал читать книгу отца Серафима… и не смог оторваться! А дочитав, почувствовал себя так, будто меня сбил грузовик. Все, что я знал, было разбито вдребезги. Впервые в жизни я увидел свою душу такой, как она есть, — оскверненной и измученной.
Всю жизнь я отталкивал от себя неприятную правду, оправдывая свои недостатки, а медитации и буддизм лишь укрепляли этот эскапизм. Но именно там, в буддийском храме, я достиг той точки, когда уже некуда было бежать. Я смотрел на себя, ужасался и понимал: сам я с этим не справлюсь. И, протянув руки к небу, тихо повторял вычитанную в книге молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного!» Наконец я горько заплакал и почувствовал такое облегчение, какого не испытывал никогда. Для меня это была встреча с Господом.
Потом я также залпом прочел «Изречения египетских отцов» и был покорен аскетическими подвигами, глубокой и в то же время простой мудростью христианской веры. Это было больше того, что все время притягивало меня в буддизме. В этой вере было всё: искупление, отпущение грехов, спасение, любовь к Богу и всему Его творению.
«Пора уходить», — решил я и, покинув монастырь, отправился в город Чиангмай, в храм святого Владимира. И первая православная служба была как возвращение домой после долгого путешествия. Меня наполняло чувство единения, хотя я не понимал ни слова. Я прожил в Чиангмае не больше недели, но ходил на все службы, какие только мог. Я знал, что поиски закончились.
Мое сердце больше не тосковало, оно наконец стало цельным, обретя недостающую часть — Христа. Православие не было для меня одной из многих религий, я сразу ощутил в нем нечто большее — общение с Живым Богом. Прежде, погружаясь в восточные учения, я ощущал себя и мир неполноценными, обреченными раствориться, исчезнуть как обман. Какой же это был контраст с тем, что мне открыла Библия! И увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт 1:31). В одно мгновение все вокруг из холодного и враждебного превратилось в благое и прекрасное творение Бога!
Эта встреча изменила меня и всю мою жизнь. После открытия источника всей Истины, Добра и Красоты ничто не осталось прежним. Особенно меня поражает, что до прихода в Церковь все мои отношения были очень суетными и плотскими. Сегодня самые близкие мои друзья собраны вместе на нашем приходе, и, независимо от пола, национальности и возраста, нас связывают более глубокие узы, чем те, которые были у меня раньше, — мы объединены через Христа.
Еще в Таиланде, из неофитского рвения, я задумал стать священником. Я ошибочно думал, что так еще больше приближусь к Богу. Но, вернувшись на родину и погрузившись в приходские заботы нашего православного храма, я отодвинул эту мысль на второй план. И только через год к ней вернулся. Бывший настоятель моего храма поговорил с нашим епископом, и они предложили мне поступить в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Россию я полюбил всей душой. Нигде в мире не ощущал я такой открытости и щедрости, как здесь. Как человек, который родился и вырос в очень индивидуалистической культуре, я, если у меня был шоколадный батончик, просто съедал его сам. А мои русские одногруппники, развернув плитку шоколада, непременно разламывают ее и ходят по классу, делясь со всеми. Здесь я на реальных примерах увидел, что для человека отдавать — блаженнее, чем получать. И я стараюсь учиться этому.
Сейчас я продолжаю учебу в России, и моя главная цель — как можно больше впитать дух православия, чтобы потом поделиться им с людьми и служить верующим в моей родной Швеции.
Записала Сабина Кухарчук
