15 апреля 1874 года в Париже открылась первая выставка импрессионистов. За что живопись Моне, Ренуара и Дега была высмеяна, почему «импрессионизм» — это ругательство и как художники этого направления научились останавливать время, — в материале «Сноба».
В ХIХ веке Париж по праву считался культурной столицей мира. Новаторские стихи «проклятых поэтов» Бодлера и Рембо, декаданс, кабаре, фотографические салоны, необычная архитектура: Эйфелева башня и другие постройки, спроектированные для проведения Всемирной выставки, изящно оформленный метрополитен, — все это породило представления о новой культуре. Во Франции эпоха модерна грянула особенно громко.
Одним из самых ярких событий этой эпохи стало открытие первой выставки художников-импрессионистов. Это случилось весной 1874 года. Импрессионисты (правда, так их будут называть уже после выставки) и до того заявляли о себе, но по отдельности и не на такую широкую аудиторию. Первые попытки сплотиться мастера нового направления предприняли годом ранее, и причиной тому послужила не только жажда общественного признания.
Людям искусства во Франции 1870-х было довольно сложно заниматься творчеством в свое удовольствие: падение Коммуны привело к инфляции. Основным источником дохода художников тех лет, разумеется, были их картины — импрессионисты продавали свою живопись в частные коллекции, получали за это довольно мало, да и спрос на их работы после экономического кризиса существенно снизился. Так художники решили объединиться, чтобы делить расходы на организацию выставок, где можно было продавать картины.
В декабре 1873 года 30 бедных живописцев создали «Анонимное общество живописцев, скульпторов и граверов». Это сегодня Сезанн, Моне и Писсарро — признанные гении, но в Париже середины XIX века они были всего лишь малоизвестными художниками, не смеющими раздавать пощечины общественному вкусу и претендовать на востребованность.
Скромные новаторы, строившие планы по обогащению, любили гостить друг у друга в мастерских и заседать в кафе на улице Батиньоль, что на Монмартре. За это их прозвали «батиньольцы» — до выставки 1874 года слова «импрессионист» просто не существовало. Но само течение начало формироваться намного раньше, примерно в 1863-м, когда группа молодых художников решила заявить о своем отрицании академических традиций. Батиньольцы придумали собственное выставочное пространство — «Салон отверженных», противопоставленный «официальному» Парижскому салону. По сути, Парижский салон был органом академической цензуры. Однако в нем проводились самые престижные выставки, и любому художнику, мечтающему о богатстве и признании, было необходимо любыми способами пройти через него. Батиньольцы регулярно предпринимали попытки завоевать это пространство, но, как правило, успеха не добивались.
Выставка «Салона отверженных» 1863 года спровоцировала настоящий скандал. Консервативные парижане были поражены картиной Эдуарда Мане «Завтрак на траве», на которой молодой художник изобразил компанию денди, окруженных обнаженными женщинами. Критики и публика заклеймили живопись такого рода безыдейной, вульгарно-легкомысленной и слабой в техническом отношении. Батиньольцам пришлось защищаться: в ответ на обвинения художники начали культивировать свой разрыв со старой школой и настаивать на том, что живопись должна показывать момент. Добиться этого, по их мнению, можно только в новом стиле, работая широкими резкими мазками, пользуясь смелой цветовой палитрой, отказываясь принимать законы линейной перспективы и анатомии.
В 1874-м Мане отказался выставляться вместе с «Анонимным обществом живописцев». Он не хотел портить свои отношения с Салоном и проявлял откровенный снобизм по отношению ко многим непризнанным художникам, особенно к Сезанну — из-за личной неприязни отказывался выставляться рядом с ним. Как бы то ни было, Мане навсегда остался в истории как основоположник новаторского течения, долгие годы считавшегося маргинальным. «Завтрак на траве» — это первая революция в классической живописи, точка отсчета новой эпохи для всех пластических искусств.
Организация первой импрессионистской выставки шла довольно весело. Пространство для ее проведения молодым художникам выделил их давний знакомый, фотограф Надар. Он съехал из своего фотоателье, но срок аренды не вышел, и поэтому он разрешил друзьям бесплатно использовать это помещение. Здание располагалось в самом центре Парижа, что повышало шансы на высокую посещаемость выставки.
Компания неунывающих живописцев подошла к делу с полной серьезностью. Всем процессом руководил Эдгар Дега — он проявлял удивительную активность, вносил массу предложений и очень суетился. В то время Дега хотел стать самым заметным и важным художником нового направления. Развешивать картины по залу взялся Огюст Ренуар, а его брат Эдмон составлял и распечатывал каталоги к выставке. Именно Эдмон заставил Клода Моне получше подумать над названиями картин, которые казались скучными и банальными. Моне сдался и согласился назвать свое самое известное полотно не просто «Восход солнца», а «Впечатление», — на нем изображен рассвет над портом и несколько лодок на бледных зелено-голубых туманных волнах.
Всего на выставке было представлено около 165 работ от 30 художников. Расположение картин решалось жеребьевкой — чтобы не на кого было обижаться, если твой шедевр оказывался в темном углу, незаметном для посетителей. Художники договорились, что 10% от выручки за каждую проданную работу они будут отдавать в общий фонд их «Анонимного общества».
Выставка была открыта с 15 апреля по 15 мая, но уже 25 апреля вышли первые разгромные статьи. Фельетонист Луи Леруа в журнале «Шаривари» опубликовал рецензию в форме диалога двух посетителей выставки. Герои проходят между картин и в издевательских формулировках обсуждают увиденное. Леруа сильно злорадствовал и сравнивал новую живописную манеру с «бесформенными скребками по грязному холсту» и «цветовой кашей». Один из героев его фельетона в конечном счете сходит с ума, глядя на картину Моне «Впечатление. Восход солнца». Он кричит: «Впечатление, ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Не могло здесь не быть впечатления! Но какая свобода, какая легкость фактуры! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!»
Все в том же фельетоне Леруа в шутку предложил называть молодых художников «впечатлисты», или «импрессионисты» — от французского слова impression. Упражняясь в остроумии, фельетонист не ожидал, что живописцы радостно примут его оскорбление и отныне с вызовом начнут называть себя именно так. Незадачливый Леруа вошел в историю исключительно благодаря этому казусу. Впоследствии только осторожный Ренуар и гордый Дега не соглашались считаться «импрессионистами».
Смелых художников разнесли в пух и прах и другие издания. Их называли «безумцами», «пачкунами», «выскочками»… Публике, кстати, выставка тоже не понравилась. Парижане заходили посмотреть на непонятные для них картины преимущественно забавы ради. Всего за месяц выставку посетили не более 3500 горожан, что даже по меркам тех лет считалось унизительным безразличием. Планы художников прогорели, никто из них не смог заработать на этом предприятии. Продать удалось лишь несколько картин, каждую по неприлично малой цене.
В течение 1874 года во французской прессе выходили и другие статьи, посвященные молодым художникам. Филипп Берти, Поль Манц, Арман Сильвестр, Катулл Мендес и некоторые другие деятели искусства, имевшие гораздо больший авторитет, чем фельетонист Леруа, заметили в импрессионистах талант и с осторожностью признали, что художников нового направления может ждать большое будущее.
А импрессионисты тем временем копили средства на проведение новой выставки. Всего общих выставок будет восемь, последняя из них состоится в 1886-м. Публика не сможет свыкнуться с новой живописью в течение долгих лет, поэтому художники по традиции будут сталкиваться с гневом и издевками практически после каждого группового выступления. Со временем приятели перестанут проводить свои выставки, погаснут огни кафе на улице Батиньоль, художники будут добиваться признания поодиночке. Это удастся немногим.
А в конце 1880-х настанет другая эпоха — на смену импрессионистам придут постимпрессионисты. Во Францию переедет Ван Гог, Гоген будет мечтать об экзотических странствиях и жизни в племени дикарей, а Тулуз Лотрек — сентиментально рассказывать о жизни проституток, воспевать пьяную ночную жизнь Парижа и придумывать рекламу для «Мулен Руж». Главная звезда импрессионизма Клод Моне переживет и всех своих товарищей, и их смену — короткий век ар-нуво, и моду на декаданс, и Первую мировую войну, и авангардизм начала ХХ века. Он умрет в 1926 году. До самой смерти художник останется верен своему эстетическому принципу: он и в старости будет рисовать кувшинки, влюбляться и упиваться бесконечным лиризмом каждого мгновения, неуловимостью хрупкой реальности, меняющейся всякую секунду.
Импрессионисты совершили переворот не столько в живописи, сколько в способе смотреть на окружающий мир, в сознании людей. Они навсегда изменили человеческую оптику. То, что до них казалось неважным или незаметным: например игра света и теней, качнувшиеся от ветра полевые цветы, едва заметные движения занавески, какие-то мелкие, не самые важные фрагменты жизни, — стало центром их внимания. И оказалось, что именно в этих деталях кроется сама жизнь. Поэтому ее так много в «небрежных» картинах Моне или Ренуара, особенно если сравнить их с выверенной академической живописью.
Смелые французские художники смогли показать условность времени. Живопись импрессионистов — это победа над временем. Оно, подобно засушенной бабочке под стеклом в коллекции энтомолога, все-таки может быть поймано и навсегда сохранено человеком, если человек будет внимателен к мелочам и научится воспринимать каждый момент своей жизни без автоматизма.
Подготовил Алексей Черников
