– Вам было 17, когда это началось.
– Все случилось очень быстро. В юном возрасте я стал публичной фигурой со всеми вытекающими последствиями и переменами в жизни.
– Завышенные ожидания?
– В том числе. Это тяжело, потому что у вас недостаточно опыта, чтобы определить, что может твориться вокруг вас. Затем вы начинаете понимать, где находитесь и что необходимо, чтобы завоевать это место.
Из-за моего образа жизни, из-за того, как я справлялся, очень немногие знали о происходящем. Ни в клубе, ни в раздевалке [никто не знал], пока приступ не случился впервые. Я хотел прожить это самостоятельно. Я знал, что для того, чтобы справиться с этим, я должен был встретиться с проблемой лицом к лицу и преодолеть ее сам.
– Вы чувствовали себя одиноким?
– В «Барсе» – нет, не потому, что рядом была семья и надежные люди. В раздевалке я чувствовал себя одиноким, потому что люди не знали. Я принял это. У меня был важный момент в карьере, и я не хотел, чтобы [панические атаки] помешали мне.
– Паническая атака в самолете стала значимой.
– Да. Это был всплеск эмоций, потому что после расторжения контракта [с «Барсой»] я чувствовал себя так, будто перерезал пуповину. Я вернулся домой, чтобы собрать чемоданы и отправиться в Германию, где меня ждали представители «Сток Сити». Я был очень опечален, но спокоен. Я понимал, что самолет улетает, покидая Барселону, и что я не управляю самолетом и не контролирую ситуацию. Это было больно.
– Вы гордитесь собой?
– Да, потому что я рос, преодолевая множество изменений, и независимо от того, какие удары я получал, я никогда не сдавался. Я поднялся, я заслужил все, чего достиг, и имею право решать, что делать со своей жизнью, – сказал экс-игрок «Барселоны».
