Началось с того, что у моего друга ожила гренадерская шапка. Димка – реконструктор, специалист по наполеоновской эпохе. Недавно он пошил себе мундир гренадера Старой гвардии, причем сапера, поскольку не хотел расставаться с модной бородкой, а ее в ту эпоху во французской армии носили только саперы.
Вот он звонит мне и говорит – так и так, шапка шевелится. Приезжай.
Оказывается, проблема случилась не вчера – Димка, точнее, Дмитрий Сергеевич, директор филиала малоизвестного банка, если быть совсем точным, заметил, что шапка стала появляться в доме в совершенно неожиданных местах. Домашних, чтобы таскать головной убор туда–сюда, у него уже два года не было – развод, а пить он бросил да так давно, что о белой горячке речи точно не было. И он поставил видеокамеры. Вот записи с камер он мне и хотел показать.
На ускоренной перемотке было видно, как мохнатая шапка, оставленная на столе в зале, медленно двигается к его краю, а потом падает на ковер и через некоторое время продолжает движение в сторону входной двери. Если б я не знал Димку с детства, как человека напрочь лишенного чувства юмора, я бы решил, что это розыгрыш.
— А на мороз выставлять пробовал? Пробовал, вши назад затащили, — процитировал я известный анекдот.
Он даже не улыбнулся. Вместо этого он открыл закладку в браузере, где рассказывалось, как в Приморье нашли мертвого реконструктора в самурайских доспехах со следами медвежьих зубов и когтей. Я опять хотел пошутить, что кто ж ходит на наших медведей в самурайских доспехах, на них надо выходить в черкесках с газырями. Тогда медведь еще и извиняться будет на камеру.
— Вот только там не упоминается, что это был особый самурайский доспех – с оторочкой медвежьей шкурой, реплика аналогичного доспеха Токугавы Иесу.
— Помедленнее, я записываю.
— Перестань хохмить. Этот доспех был сделан в том же году, что и моя гренадерская шапка, а шкура, которая пошла на них была из одного района в ханты–мансийском округе. И самое главное – самурай был найден у себя дома в центре города. Первое что мне пришло на ум, что это его зоозащитники так распотрошили.
— Да не, кишка тонка, разве только среди них маньяк нашелся.
— И это меня натолкнуло на мысль, что может быть орудует обиженный местный житель. Я узнавал – в тех местах охота на медведя – доходный промысел и местные на этом зарабатывают – проводниками и наводчиками. Узнают, где берлоги медведей и водят туда охотников за большие бабки.
— Ага, а потом все их тратит, чтобы слетать в Приморье и наказать чухана, который не поделился? Уж не говоря о том, что это не объясняет передвижения твоей шапки.
— Я тоже так подумал. Но немного покопавшись в интернете, обнаружил интересную национальную традицию – медвежий праздник у хантов и манси. Каждый раз после удачной охоты на медведя, они проводят церемонию чествования медведя и просят у него прощения. Они верят, что медведь их родственник, к тому же обладает суперспособностями и если его не задобрить, то его дух придет за охотником.
— И ты предположил, что имеешь дело с обиженным медведем–приведением, который ходит и собирает свою шкуру по кусочкам? Кстати, с доспеха доморощенного самурая то он шкуру свою содрал?
— Вот только давай без яда. А что еще прикажешь думать, когда твоя шапка ползает по квартире? Мне пришлось обратиться к первоисточникам – шаманам. Ехать далеко не нужно, их сейчас в Москве полно.
Не поспоришь.
— И вот приношу я свою гренадерку одному уважаемому в тех кругах человеку – а у него квартира на Академической, трешка, везде бубны и маски развешены, идолы по углам. И этот старичок сразу в обморок. Ну почти. Отпрыгнул аж и что–то на своем языке затарабарил.
Говорит, беда, очень злой дух. Оборотень. Бороться с ним сил никаких нет, надо отдать ему шкуру.
— Вот и позвал я тебя, решить, что мне делать.
— А если продать?
— Да это вещь нужна не так чтобы многим. Пока найдется покупатель, может быть поздно. Выкинуть – тоже не вариант. Старичок заявил, что хозяин шкуры все равно найдет ее бывшего владельца.
— Погоди, а если сдать на хранение в банк? Вряд ли лесной оборотень разбирается в современных финансово–денежных отношениях.
— Гениально.
Мы отвезли шапку в какой–то небольшой банк, где обычно в ячейках хранят расписки при покупке квартир. Я опять пошутил, что с тем же успехом можно было отправить почтой какому–нибудь родственнику за границу. Прощаясь, он мне сказал, что я ему нужен как свидетель этой странной истории. А на случай неприятностей он дал мне телефон шамана.
Банк ограбили буквально на следующий день. Димка мне позвонил, рассказать об этом. Кто–то раскурочил все ячейки, пропала масса добра, в том числе и шапка. Полиция в шоке.
— Только не пойму, зачем призраку деньги и драгоценности?
— Да не, скорее всего, это банковские служащие почистили нычки, — ответил Димка, — воспользовались оказией.
Через пару дней я почти забыл об этой истории. А потом ко мне на работу пришли два следователя. Димку убили в собственной квартире, говорят. Да еще и скальп сняли. Вот тут мне и поплохело. Про гренадерку я им рассказывать не стал. Кто ж поверит в такой бред.
А вот шаману, которого, кстати, звали Сашей, позвонил. Внимательно выслушав меня, он велел приезжать. Квартира на Академической и впрямь была похожа на филиал этнографического музея. Саша оказался мужичком моего возраста, похожим на Джона Леннона образца 70–х — в джинсовом костюме, круглых очках и глазами Йоко Оно. Он без лишних слов снял со стены какой–то задрипанный бубен и протянул мне. Потом дал плеер с наушниками.
— Учись стучать как тут. От этого будет зависеть твоя жизнь. Это оборотень, он летом человек, зимой ложился в спячку, так в тайге прожить легче. Его кто–то убил зимой, пока он спал, снял шкуру. И вот настало лето, тот дух, что был человеком, проснулся, а тела нет. Очень огорчился и пошел искать обидчиков. Думаю, охотников он нашел первыми, потом пошел за теми, у кого шкура. Если я все правильно понял, то огорчился он так, что будет мстить всем друзьям обидчиков, кого запомнила шкура.
— А вы не можете помочь – грохнуть его.
— Его уже грохнули, вон что вышло. Иди и учи ритм. Когда он придет, начинай бить в бубен. Тогда ты станешь для него невидимым. Не спрашивай почему, чтобы понять, тебе надо было всю жизнь учиться шаманизму или пять лет квантовой механике. И еще – не прекращай бить в бубен, чтобы ты там не увидел. Иначе не переживешь эту ночь. Ах, да, купи балалайку.
Семью я отправил на дачу, обещав рассказать, что происходит завтра. Ночью я не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам. Но оказалось, что я бы не пропустил приход оборотня, даже если бы спал мертвецким сном. Кто–то выбил стальную дверь. Я сразу же схватился за бубен и стал бить в него в том ритме, что мне подсказал шаман Саша.
А по квартире кто–то ходил, топая так, что тряслись тарелки в буфете. Наконец, дверь в спальню распахнулась и на пороге застыло нечто. Нет, медведем оно не было. Передо мной стояли пустые самурайские доспехи, увенчанные шапкой–гренадеркой, только вместо латных рукавиц были медвежьи лапы.
Я не останавливаясь бил в бубен. Безлицое чудище нагнулось, вошло в комнату и начало все обнюхивать. Я так понял, что оно меня не видело, возможно из–за ударов бубна, кто его знает физиологию призраков.
Вдруг чудище остановилось. И мне показалось, что в такт моего бубна бьет барабан и играет флейта. Призрак резко обернулся и увидел, как в дверном проеме появляется большой плюшевый заяц в заплатанном неизвестном мне мундире, который увлеченно бил в барабан. Вслед за ним явился другой зверь, похожий на барсука, тоже в каких–то обносках. Он играл на флейте.
И вот эта компания разворачивается и встает «во фрунт», а следом выходит очень бледная девочка лет десяти с бантиками на черных, как смоль волосах. В руках у нее только дирижерская палочка. И что самое интересное, чудовищный оборотень при виде девочки начинает дрожать как осиновый лист и постепенно уменьшаться в размерах. Девочка поворачивается к нам лицом и у меня едва не выпадает бубен из рук – на миловидном личике вместо глаз словно дыры в мироздании, по сравнению с которыми, самая беспросветная южная ночь кажется питерскими сумерками в мае. Я продолжаю бить в бубен, вспоминая слова Сашки–шамана.
Девочка указывает палочкой на оборотня и что–то говорит ему, но слов я разобрать не могу, только слышу, как они звенят по–ледяному. А сам оборотень как будто провалился в свою гренадерку, из которой вылезли три лапы. Теперь я вижу, что он стал похож на игрушечного медвежонка, сильно побитого жизнью.
Девочка еще что–то говорит командным тоном и плюшевый мишка покорно идет к балалайке, заботливо оставленной мной на видном месте, как и советовал Сашка–шаман. Взяв в руки инструмент, он становится в строй к зайцу и барсуку и начинает бренчать невпопад, за что сразу же огребает дирижерской палочкой по уху. Наконец, бедный мишка подстраивается под оркестр, звери разворачиваются и уходят из спальни, а их суровый дирижер, тронувшись за ними в путь напоследок обводит комнату зияющей тьмой и кажется мне, что одна черная дыра на секунду полуприкрылась. Подмигнула, понял я и опять чуть не выронил бубен. И что самое смешное, я узнал композицию, что наигрывал оркестр. Это была песня начала века «Шаровары Вячеслава», в которой фигурирует гурьба крохотных медвежат с балалаечками.
Я сидел до самого утра из последних сил стуча в бубен, а потом провалился в сон. Разбудил меня Сашка–шаман. Дверь то выбита.
— Что это было, точнее, кто? — спросил я у него, возвращая инструмент.
— Ну ты сам уже, наверное, понял, кто. Бубном ты ее вызвал, она забрала сбежавшую игрушку. Если бы вызов был ложным, забрала бы тебя. Я знал эту шапку при жизни. Ничего удивительного – круг посвященных узок и когда в него хочет ворваться кто–то новенький, то о нем сразу же все узнают. Вот и этот ходил, ныл – возьмите меня в ученики. Ну и напросился к одному злому коллеге. А тот его возьми и научи звать Темную мать. И вот стоит он лунной ночью в лодке в озере, камлает и видит на берегу прекрасную девушку, черноволосую, с белой как снег кожей. Не знаю, что он там было дальше, что попросил, но вернулся он на берег уже медведем. Потому я сразу понял, как его унять можно. И какой ценой.
— И какой же?
У меня появились дурные предчувствия.
— Ты отдашь мне того, кто тебе первым тебе позвонит, начиная с этой минуты. Я его заберу, и ты больше никогда его не увидишь.
Сашка–шаман любовно погладил бубен. Только сейчас я увидел, что у него в уголке проступает синий рисунок, завитушка какая–то, похожая на… лапу якоря. Это была татуировка. Бубен был сделан из человеческой кожи.
— Ты и был этим злым шаманом, — обреченно сказал я.
— Сто очков Гриффиндору.
КАМРАДЫ, ПРОШУ ПОДПИСАТЬСЯ ТАКЖЕ НА МОЙ КАНАЛ В ДЗЕН: https://dzen.ru/id/5ffbebdea563394be715689c
Написал ereich на glenereich.d3.ru / комментировать
