Фильмы о холокосте нередко номинируются на «Оскар». Лучшие из них – получают призы. С ходу можно назвать несколько ярких лауреатов:
1960 год: «Дневник Анны Франк» Джорджа Стивенса получил 3 «Оскара».
1983 год: «Выбор Софи» Алана Пакулы забрал «Оскара» лишь за главную женскую роль, но и это дорогого стоит, ведь её сыграла великая актриса Мерил Стрип.
1994 год: «Список Шиндлера» Стивена Спилберга взял аж 7 статуэток, включая главную за лучший фильм года.
1999 год: «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи победила в 3 номинациях, в том числе как «Лучший фильм на иностранном языке».
2003 год: «Пианист» Романа Полански мог рассчитывать на большее, но 3 статуэтки в важных номинациях – тоже неплохо.
2016 год: «Сын Саула» венгерского режиссёра Ласло Немеша был признан лучшим фильмом на иностранном языке.
В 2024 году «Зона интересов» Джонатана Глейзера может пополнить этот оскароносный ряд. Вместе с тем фильм Глейзера выбивается из этого ряда даже сильнее, чем «Сын Саула». Напомню: «Сын Саула» – история о том, как узник Освенцима выкрал тело своего сына, убитого в газовой камере, чтобы втайне от немцев похоронить его по всем обрядам. Фильм отличает реалистичная манера съёмки с обилием крупных планов и камерой, неотступно следующей за главным героем, что создаёт особую тревожно-напряжённую атмосферу.
Но главная особенность «Зоны интересов» – не манера съёмки. Все фильмы о холокосте так или иначе концентрируются на страданиях жертв. «Зона интересов» почти полностью отказывается от демонстрации страданий и лишений. Вместо этого она акцентирует внимание на сытой жизни коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса и его семьи. Как ни странно, этот ход оказывает ошеломляющее воздействие.
Сразу скажу, что картина в какой-то мере основана на одноимённом романе британского писателя Мартина Эмиса, изданном в 2014 году. На русском книга выходила в 2016-м в издательстве «Фантом Пресс», но сравнивать её с фильмом нет смысла. Ниже я объясню, почему.
«Зона интересов» – почти бессюжетное кино о жизни семьи Рудольфа Хёсса. Комендант концлагеря живёт в уютном доме неподалёку от «работы». Вместе с женой Хедвигой он растит пятерых детей в своём «райском уголке»: садик, цветы, теплица, бассейн… Здесь надо отметить, что этот фильм стоит смотреть в наилучшем качестве, чтобы оценить ухоженность владений Хёссов. При высоком качестве картинки это особенно бросается в глаза: идеальные газоны, чистейшие дорожки, аккуратность, возведённая в абсолют. Эдакий «стерильный рай».
Хёсс думает, как повысить эффективность уничтожения людей, его жена думает о светлом будущем в прекрасном доме. На выходе мы видим в основном идиллический быт семьи: вот Хёсс с родными на природе, вот он катает детей на каноэ, а вот Хедвига со своей мамой шутит в саду:
– Руди зовёт меня королевой Освенцима.
– Ха-ха-ха…
Всё хорошо, иногда даже птички поют. И казалось бы, эти картины идеального быта не должны пугать зрителя, но расчёт Глейзера понятен. Он ориентируется на зрителя с бэкграундом. Не на тех, кто знает только, что холокост – это плохо, а на тех, например, кто читал Тадеуша Боровского – польского писателя и узника концлагерей. Вот как тот писал о вагонах, в которых привозили людей на убой: «Мы вскакиваем в вагоны. Раскиданные по углам среди человеческого кала и потерянных в толчее часов лежат задушенные, затоптанные грудные младенцы, голые уродики с огромными головами и вздутыми животами. Выносишь их как цыплят, держа в каждой руке по паре».
Или итальянского писателя Примо Леви, также прошедшего через концлагерь: «Эсэсовцы у подножья виселицы безучастно смотрят, как мы движемся мимо них. Они сделали своё дело, сделали хорошо. Пусть теперь приходят русские: здесь больше не осталось ни одного сильного человека, последний болтается на верёвке у нас над головами, а из нас самих можно верёвки вить. Пусть русские приходят, они найдут здесь только безвольных, безучастных существ, которых и убивать нет смысла – они сами подохнут».
Смотреть «Зону интересов» нужно, держа в уме какой-никакой пласт фильмов и книг о концлагерях и холокосте. Тогда картина работает как надо. Тогда лучше понимаешь, с чем контрастирует эта сияющая чистота. И понимаешь необычную работу режиссёра со звуком. В фильме постоянно звучит какой-то приглушённый гул, который слышен даже в самых светлых эпизодах. Например, в том, где Хедвига показывает своему младенцу садовые цветы и божью коровку. Что это за гул: шум работающих печей или звуковая метафора копошения/роения зла? Дом Хёссов расположен в непосредственной близости от лагеря – у лагеря и домашнего участка общая стена. На обычную стену накладывается и стена чёрного мёртвого звука. Напоминает трагические стихи Георгия Иванова:
Музыка мне больше не нужна.
Музыка мне больше не слышна.
Пусть себе, как чёрная стена,
К звёздам подымается она…
Странный звук вносит в происходящее едва уловимый диссонанс. Он не даёт забыть: где-то неподалёку творятся ужасные вещи.
В книжном первоисточнике было больше персонажей, страстей, локаций. Глейзер вырезает всё «лишнее», чтобы лучше показать «банальность зла». Это пример экранизации, которой отдаление от первоисточника идёт лишь на пользу. Итог вызывает в памяти стихотворение Владимира Бурича:
Дуешь в волосы своего ребёнка
Читаешь названия речных пароходов
Помогаешь высвободиться пчеле из варенья
«Каким предательством ты купил всё это?»
Предыдущий фильм Глейзера «Побудь в моей шкуре» (2013) рассказывал об инопланетянке, которая невозмутимо и холодно охотилась на людей (точнее – мужчин). Это был монстр в миловидном человечьем облике (главную роль исполнила Скарлетт Йоханссон). В «Зоне интересов» спокойная задумчивая фигура Рудольфа Хёсса кажется похожим персонажем. Это простая и наивная мысль: не может же обычный человек быть таким чудовищем! Глейзер разрушает и этот образ Хёсса (человека не от мира сего), показывая, как тот между делом, приземлённо, изменяет жене. Без сальных подробностей. В «Зоне интересов» вообще нет чрезмерных эпизодов или деталей. Режиссёр работает как хороший хирург. Банальное сравнение? Но это подтверждает и стерильная чистота в кадре.
В «Зоне интересов» жена коменданта является персонажем более важным, чем её муж. Немудрено, ведь на территорию концлагеря камера почти не заглядывает, а в доме коменданта хозяйничает Хедвига. Именно в эпизодах с ней ярче всего раскрывается вся чудовищность этой семейки. Когда над Рудольфом нависает угроза перевода из Освенцима, Хедвига отказывается ехать с ним: «Сейчас мы живём так, как мечтали всегда… <…> Наши дети здесь здоровы и счастливы». Для полной иронии тут не хватает только пассажа про чистый воздух. Но она есть в эпизоде, в котором Рудольф читает детям сказку на ночь. Неудивительно, что в качестве сказки звучит именно «Гензель и Гретель» братьев Гримм. Там, напомню, старая ведьма поймала детей, чтобы заживо зажарить их в печи, но в итоге сама была зажарена. Реальный Хёсс, к слову, тоже кончил бесславно – его повесили после суда в 1947 году.
Джонатан Глейзер не собирался снимать исключительно кино о прошлом, эдакий кинопамятник холокосту. Именно поэтому «Зона интересов» не выглядит как типичное историческое или биографическое кино. В нём даже есть короткий эпизод из наших дней с кадрами из современного Освенцима (к слову: переход от 1940-х к 2020-м выполнен виртуозно). Чёткая связь тех времён с нынешними подчёркнута специально: режиссёр явно хотел снять фильм о современности. Видимо, это тоже работает на пугающий эффект картины: всегда найдутся люди, готовые сделать вид, что зла не существует, даже если оно творится совсем рядом, за ближайшей стенкой.
Впрочем, Глейзер не даёт своим героям слишком уж забываться в идиллии. Показательным тут является эпизод, когда Рудольф вывозит детей на природу, где решает порыбачить, пока те плещутся в воде. Во время рыбалки мужчина вдруг замечает что-то в воде и, опустив в неё руку, находит чью-то челюсть. Поняв, что вода осквернена «отходами» из концлагеря, Хёсс, как ошпаренный, выскакивает из воды и выгоняет из неё детей. Как писал ещё один большой поэт Борис Поплавский: «Никуда не уйти от страданья / Нету выхода выхода нет».
Режиссёр наглядно показывает, что зла не утаить, а всё скрытое когда-нибудь станет явным. Убедительное предупреждение негодяям не только прошлого, но и настоящего, хотя они вряд ли смотрят такое кино.
