Несколько лет назад жизнь Ирины М., из Химок превратилась в настоящий ад. Бывший муж, с которым она надеялась построить крепкую и счастливую семью, стал меняться на глазах. Все началось с психологического насилия – Юрий оскорблял ее, принижал заслуги и обесценивал труд. А затем мужчина стал поднимать на жену руку. Несколько раз он пытался задушить ее, и все это происходило на глазах их маленькой дочери Дарьи (в целях безопасности имя ребенка изменено – прим. «Страсти»). В какой-то момент к Ирине пришло осознание, что дальше так продолжаться не может. Она забрала ребенка и сбежала. Однако ей не удалось окончательно оборвать связь с Юрием. Семью он смог отпустить, а вот квартиру, купленную во время совместного проживания, – нет. Мужчина требует, чтобы бывшая жена переписала на него ее долю. При этом это единственное жилье, которое есть у его родной дочери. Чтобы получить недвижимость, Юрий запугивает экс-супругу. Уже на протяжении долгого времени она получает сообщения с угрозами и замечает слежку за собой. Бывший «давит» на самое дорогое, что есть у Ирины, – на ребенка. В голосовых, которые оказались в распоряжении портала «Страсти», он заявляет, что перережет горло бывшей сожительнице, а девочку пустит на фарш. Каждый день женщина боится за жизнь Даши, так как в любой момент Юрий может перейти от слов к действию. Портал «Страсти» пообщался с Ириной и узнал все подробности ее истории. Материал подготовлен со слов героини и является ее версией событий. — Ирина, расскажите, как вы познакомились с вашим бывшим мужем? Как начиналась ваша история? — Познакомились мы с Юрой более 10 лет назад. Я к тому времени, окончив институт с отличием, магистратуру и получив второе высшее образование, всерьез стала задумываться о семье, о ребенке. Моя хорошая знакомая сказала, что знает замечательного человека, который живет в другом городе, но тоже очень хочет семью. Я тогда не восприняла это серьезно, ведь мы жили в разных городах, о чем может быть речь. Но она уговорила меня хотя бы позвонить ему. И действительно, с первого разговора мы понравились друг другу. Он стал звонить мне каждый день, звать в гости. Пока, наконец, волей случая из-за командировки я не приехала в Москву. Личная встреча принесла еще больше эмоций. Мы стали встречаться сначала в выходные дни, потом я уже перевелась в Москву и переехала на постоянной основе. — Когда ваши отношения только зарождались, не замечали у Юрия агрессии? — Как водится, все начиналось хорошо. Было много рассказов об одиночестве, о желании создать семью и иметь детей, которых у него никогда не было. На тот момент его слова откликнулись в моем сердце, и мне захотелось создать семью именно с этим человеком. Вскоре я забеременела. Надо сказать, что отношения с Юрой были первыми и единственными в моей жизни, я не сразу поняла, какая система ценностей в данной семье, это открылось много времени спустя. Начало нашей совместной жизни стало и началом совместной предпринимательской деятельности. Так как Юра является инвалидом с детства, не владеет компьютером и по этой же причине он не может быть допущен к управлению транспортным средством, во многом ограничен в возможностях, то организовать крупную конкурентоспособную точку в одиночестве ему было не под силу. При этом он хорошо знал раскрученные места сбыта, умел общаться, договариваться. Мы решили объединить наши навыки на благо семьи. Вложив все свои накопления в дело и его раскрутку, я стала заниматься подбором товаров, размещением его на Интернет-площадках, получила права. Мы купили сначала легковой автомобиль, стали выезжать для торговли, естественно, со мной в качестве водителя, продавцов не держали. Справлялись своими силами. И вскоре дела пошли в гору. — Как изменилась ваша семейная жизнь с появлением дочери? Участвовал ли ваш бывший муж в ее воспитании, показывал ли любовь по отношению к ней? — Юра изначально был прохладен к ней. Обещанную свадьбу все откладывал в силу разных обстоятельств. Прописывать дочку тоже не спешил, так временную регистрацию сделал, и на том спасибо. Вот тогда я впервые услышала, цитирую: «Дети - это бизнес мам, они их жарят, парят, варят и все что хотят с ними делают». Это, как я впоследствии поняла, и стало девизом нашей совместной жизни. Главное, чтобы ребенок бизнесу не мешал, и «копеечка шла». Вернее, копеечка – на первом месте, а все остальное, как я успею. Единственный вопрос, который вызывал у него животрепещущий интерес — это как больше заработать. К слову, его мать тоже всегда трепетно относилась к деньгам, особенно, если нам случалось одолжить средства с ее вкладов для закупки товара или иных целей. Всегда следила, чтобы все было возвращено полностью и своевременно. На торговые точки мы ездили вместе. С ребенком соответственно, так как на няню требуются деньги. — Это был первый ребенок Юрия? — Как выяснилось потом, нет. О существовании у Юры еще двух детей я узнала совершенно неожиданно спустя 4 года после знакомства – случайно проговорился подвыпивший приятель моего мужа. Переспросив Юру, я услышала в ответ: «Нет у меня никого, посмотри по сторонам, ты что кого-то видишь?» И действительно, за все эти годы я даже ни разу не заподозрила их существование, хотя при нашем образе жизни мы с Юрой практически все время проводили вместе. И только его мать подтвердила мне эту информацию, заверив, что волноваться не о чем, так как он с ними не общается и никак в их жизни не участвует. И вообще эти женщины ушли от ее сына. Одна еще до родов, а вторая с грудным ребенком. На тот момент я еще не теряла надежды, что все наладится. Сердце его оттает. Старалась делать все возможное и невозможное, чтобы сглаживать все острые углы. Всячески пыталась помочь Юре и в других сферах его бизнеса, в частности, с ремонтом во вновь купленных им коммерческих помещениях, помогала оформлять налоговые отчеты по его бизнесу с аренды. Не боялась никакой работы, будь то закупка и доставка стройматериалов, поиск необходимого, показ потенциальным арендаторам, помощь в оформлении документов, все под пристальным контролем Юры. И все с ребенком на руках. Без выходных, без единого отпуска за всю нашу совместную жизнь. Надо ли говорить, что ни нарядов, ни подарков, ни совместных поездок – ничего не было. Траты Юру сильно расстраивали и были не допустимы. — Если муж особо не помогал вам с заботой о дочери, участвовала ли его мама – бабушка Дарьи – в воспитании? — Когда Дарья появилась на свет, ее бабушка увидела ее лишь пару раз – сразу после рождения и еще пару месяцев спустя. Категорически отказывалась с ней сидеть. Только когда дочери исполнилось 3 года, и она уже умела самостоятельно есть, одеваться, разговаривать и на горшок ходить - она стала ее брать время от времени, если не было намеченных встреч с подругами или прогулок. — Но, несмотря на отсутствие поддержки со стороны мужа и свекрови, вы все равно хотели еще детей? — Да, спустя некоторое время я снова забеременела. Но увы… Это время пришлось на валютный кризис 2014 года. Юра страшно нервничал, что не успел купить доллары. Огорчался и кричал на меня, что не смогла ему подсказать, направить. В итоге сильный стресс, скачки давления…. Вскоре я узнала, что ребенок погиб. Через год ситуация повторилась. Впоследствии, беседуя с доктором, как могло так выйти, ведь не было медицинских противопоказаний, она стала детально расспрашивать про мою работу, про образ жизни. Узнав, что работать приходится на улице практически по 12-14 часов в любую погоду, таскать тяжелые коробки в условиях постоянного эмоционального напряжения и все чаще повторяющего недовольства супруга, сделала вывод, что при таких обстоятельствах вряд ли получиться выносить малыша. Планируя пополнение, мы стали присматривать жилье побольше. Так мы выбрали жилой комплекс. Застройщик пошел нам на встречу, разрешив оплачивать оставшуюся сумму в рассрочку, так как всей необходимой суммы у нас еще не собралось, и мы приобрели двухкомнатную квартиру в равных долях. Надо отметить, что своим доходом от арендного бизнеса Юра распоряжался исключительно по своему усмотрению. Последнюю попытку родить ребенка мы предприняли еще через пару лет, дав организму восстановиться, пройдя все необходимые обследования и дополнительно проконсультировавшись у опытного оперирующего доктора. Юра обещал облегчить мне труд, а потом и вовсе оставить с детьми дома. Но все осталось на словах. Ситуация с потерей ребенка повторилась вновь. Только потом я догадалась — он и не думал, что получится, да и не хотел. А поддерживал меня – чтобы отстала. Когда я заболевала, и не могла работать, он очень огорчался и говорил, что «лучше бы я сдохла». Наша квартира стала постепенно превращаться в склад, мы вывезли из коридора стенку и диван. На их месте встали стеллажи с товаром, да и все свободное пространство стало забиваться им же. Места для жизни и нормального существования ребенка не оставалось. На дополнительное образование дочери денег тоже всегда было жаль. Странно даже говорить, но именно инвалидность Юры позволила нам на бесплатной льготной основе записать Дарью на гимнастику, и не без труда мне удалось уговорить его на одно занятие в неделю плаванием, о чем очень мечтала Даша, так как на отдых мы никогда не ездили, а она очень любит воду. — Насколько я понимаю, в то время ваши отношения стали все сильнее портиться. Что происходило? — Приступы агрессии у Юры стали учащаться. В порыве злости он мог чем-нибудь в меня кинуть, например, сапогом или другим товаром, если мы на рынке; тарелкой с супом, если обедали. Мог разбить телефон, швырнув его об стену или пол. Все это повторялось регулярно! Для него нормально стало оскорблять моих родных, сочиняя о них всякие небылицы и приписывая им то, чего они не говорили. На мой вопрос, зачем он это сделал, отвечал: «Я же должен тебе как-то отомстить». А вот за что — так и осталось для меня загадкой. Доходило до абсурда: в поездке за товаром он мог просто выпрыгнуть из машины на ходу и уйти, если я не смогла предугадать, куда он хотел еще заехать, и пропустить нужный поворот. На мои звонки не отвечал. Обращалась за помощью к его маме, она разводила руками со словами, что «такой вот он». Летом 2018 в порыве гнева он разбил мой телефон и впервые пытался меня задушить, но в какой-то момент остановился. Я сильно испугалась, не могла прийти в себя, меня колотило. Решила уйти, пока он не придет в себя, и отправилась к свекрови, рассчитывая на ее помощь и поддержку. Юра скоро стал меня искать, так как утром надо было выходить на работу, а также везти грузовик с товаром на рынок. Несмотря на мои просьбы не сообщать ему о том, что я у нее, его мама первым делом позвонила ему, и очень скоро он приехал, напомнил, что я должна быть на работе даже в предсмертном состоянии. Были и другие попытки с его стороны задушить меня в порыве ярости. Последняя из них чуть не стоила мне жизни. Наверное, тогда я осознала окончательно, что так больше продолжаться не может. То, что видит и как живет ребенок, ни к чему хорошему не приведет. — После того, как Юрий поднимал на вас руку, пытался душить, почему не снимали сразу побои, чтобы привлечь его к ответственности? — После того как он душил меня, я пыталась скрыться у свекрови... Она успокаивала меня и убеждала, что все бывает, такая доля женская. Что не нужно, чтобы у ребенка потом в документах отражалось, что отец судим, что все наладится. И в итоге я не стала обращаться в полицию. — Делились ли вы с кем-то проблемами в семье? — Я ни с кем не делилась, так как ни с кем не общалась, всегда была с Юрой, а для него это было неприемлемо. Не делилась, потому что не хотела выносить сор из избы, стыдно было рассказывать о его выходках. — А проявлял ли он агрессию по отношению к дочери, пока вы жили вместе? — Проявлял, и ребенок это помнит, кричал на нее за малейшую шалость. Помнит, как пыталась спрятаться от него в шкафу. Жаль, что у нее такие воспоминания об отце. — Почему вы сразу не ушли от Юрия, когда появились первые «тревожные звоночки»? — Не ушла, потому как от своей неопытности обращалась за советом к свекрови, считая ее женщиной мудрой. А она приложила все свои усилия и средства, чтобы этого не случилось, убеждая, что все бывает в семье. Я все делала для того, чтобы сохранить семью, и ушла только, когда стало совсем невыносимо. Всем делилась с его мамой. Она выслушивала меня, казалось, что понимает и на моей стороне... А оказалось все по-другому. Все в семье Юры умалчивается, скрывается, потому и жены не стали с ним жить. Но никто не мог сказать и донести вовремя. Удалились на расстояние, от него там что-то получали, и все тщательно скрывалось. У них, видно, были родные, которые сразу почувствовали угрозу от него и попытались сделать все, чтобы не пересекаться с ним. Я только сейчас осознала, почему одна ушла уже беременной от него, а другая с грудным ребенком на руках. — Есть информация, что ваш бывший проходил лечение в психиатрической клинике. Когда это было и знаете ли вы диагноз? — Мне лишь известно, что он обращался за помощью в психдиспансер. Больше у меня нет информации. — А замечали за ним странности в поведении, указывающие на психические расстройства? — Весной 2020 нам было особо тяжело. Юра постоянно находился взвинченный, кричал по поводу и без всякого повода. Жизнь стала превращаться в ад и сумасшедший дом. Спать по ночам он не мог, что случалось в периоды обострений и раньше, но эту весну можно назвать сплошным обострением. Чтобы ему было не обидно не спать одному, он включал свет, стаскивал с меня одеяло, дергал за руки и ноги. Бывали случаи, когда среди ночи он уходил спать на улицу, на скамейку возле дома. Мои уговоры вернуться на него не действовали. Иногда мне звонили незнакомые люди, чтобы я спустилась вниз, забрала мужа, так как он не может зайти в подъезд. Что удивительно, номер домофона, которым он пользуется по несколько раз в день, он вдруг забыл, а вот номер моего мобильного прохожим сообщил безошибочно. Не успевала я одеться, как он уже стоял на пороге квартиры. Он все кидал, швырял, выбрасывал мои вещи, либо какие-то другие предметы из дома в подъезд. Рвал деньги. Если мы были на рынке, то мог легко кинуть товар в лужу или пройти по нему ногами с криками: «Смотри, что ты наделала». В начале марта при еще устойчивой минусовой температуре снимал шапку и штаны, оставаясь в легком трико, и кричал: «Ира, я замерзаю, мне холодно!». На уговоры одеться не поддавался, в таком виде ехал на метро домой, хотя обычно мы возвращались вместе на машине. Немного ситуация улучшилась, когда доктор прописала ему новые препараты, так как выписываемые ему ранее, уже не помогали. Но это улучшение касалось больше ночных бодрствований. — Страдал ли он от алкогольной зависимости? — Юра любил пропустить рюмочку крепкого ежедневно, но до невменяемого состояния напивался пару раз. В первый он даже не вспомнил, где находится, на какую станцию уехал и звонил мне ночью, пытаясь выяснить, куда и зачем поехал. Домой он добрался все-таки под утро. В другом случае я оказалась рядом, но остановить его было невозможно. В итоге, сорвав спину, я все-таки довезла его до дома. — Когда вы все-таки решили окончательно уйти от мужа? Что стало последней каплей? — Карантин по случаю коронавируса и, соответственно, отсутствие возможности торговли очень сильно отразились на психике Юры, его это чрезвычайно огорчало. Находиться вместе стало невыносимо! Я приняла решение уйти, стала собирать вещи и сообщила об этом Юре. На что он спрятал ключи от квартиры себе в карман и сказал, что я никуда не пойду. Мы поссорились, Даша рыдала. Уйти мне удалось месяц спустя, ночью, пока он спал. В чем была я отправилась к своей маме в другой город. Именно туда следующей же ночью приехал Юра «повидаться с дочерью». Надо ли говорить, что, когда папа ночью приехал «в гости», не привезя с собой ничего, кроме крика и брани, стал ломиться сначала в дверь, а потом и в окна, пытаясь снять раму, дочка не на шутку испугалась. Бабушка ее еле успокоила, в то время, как я вызывала органы правопорядка. Вызывать их пришлось несколько раз, так как после того, как его забрали в отделение и побеседовали о необходимости прекратить такое поведение, первым делом он вызвал такси и приехал, чтобы продолжить начатое. Только после второго приезда в отделение, его удалось убедить в необходимости покинуть город. — После вы остались жить у матери, несмотря на то, что Юрий знал ваше местонахождение? — Нет, после такого неадекватного поведения я поняла, что оставаться там небезопасно ни для нас с дочерью, ни для мамы. Подвергать ее риску я не хотела, так как ей и так много пришлось пережить нелегких испытаний, включая онкологическое заболевание, сложнейшую операцию и лечение, чтобы не допустить перехода рака в острую стадию. Нервничать ей категорически нельзя. Я приняла решение отправиться в один из крупных монастырей. Я бывала там раньше, рассказывала о своей беде и мне всегда предлагали там кров и помощь. Тем более, там находилась одна из лучших православных гимназий для девочек в нашем городе. О ней я очень много хорошего слышала от людей и бывших ее воспитанниц, и туда обещали принять мою дочь. Да и мне было место рядом с ней в качестве паломницы. Мне просто необходимо было после всего пережитого восстановить душевные и физические силы, да и там мы были под защитой. В монастыре мы провели чуть более года, дочка училась в первом классе, осваивала музыкальные инструменты. Я была рядом. Тогда мы еще не представляли весь ужас, который устроит мой бывший супруг нам потом. — Когда в следующий раз вы услышали о супруге после того, как решили от него уйти? С какой целью он пытался выйти на связь с вами? Из-за дочери? — В следующий раз Юра проявил себя, приехав спустя пару месяцев к моей маме и настойчиво рекомендовав ей убедить меня в необходимости переписать мою долю в квартире на него. Его даже не смутило, что эта доля – единственное жилье, которое есть у его дочери. Он также приезжал к ней и на следующий год. Подкараулил ее в саду в одиночестве, так как предыдущая попытка нападения на нее была отбита соседями. Несколько часов он измывался над ней, всячески угрожая расправой не только мне, дочери и ей, но и семье моего брата. Юрий утверждал, что у него якобы имеются свидетели и камеры, что я взяла деньги у него. Но от этой версии он быстро отказался. При первой же просьбе предоставить доказательства сказал, что это все писал адвокат по собственному желанию, и он тут ни при чем. Он всячески пытался уменьшить долю в единственном принадлежащем мне и ребенку жилье, в котором мы могли бы жить с дочкой. Меня мучает вопрос: зачем? Для того, чтобы его дочь стала лучше жить? А дальше начался ад. — Тогда вам и начали поступать угрозы от бывшего мужа? — Да, Юрий решил использовать, как орудие, ребенка, его жизнь и здоровье как психическое, так и физическое. Он быстро понял, что самое дорогое для матери, и через него он получит свое. Первое, что он сделал – подал иск об установлении порядка общения с ребенком, заявив, что я якобы препятствую этому. Хотя за прошедшие после расставания годы он и его мать даже ни разу не поинтересовались, как живет Даша, может ей что-то нужно, и не предприняли ни одной попытки увидеться с ней. Я, как могла, пыталась, защитить дочь, настаивая на лишении его родительских прав. Запрашивала даже карточку из психдиспасера, в котором он наблюдается. Предоставила заключение психолога, который, пообщавшись с девочкой, не установил никакой привязанности к отцу. Да и откуда ей быть? Ведь в ее воспитании он участия не принимал и при совместном проживании. — Когда угрозы от Юрия участились? — Юрия немного расстроили алименты, ведь предыдущим детям он их и вовсе не платил, и это положение вещей его вполне устраивало. Однако сам он говорил, что это ничего, ведь сохранением своих родительских прав он гарантировал себе предъявление к дочери в будущем, по достижении совершеннолетия, требования об алиментах в свою пользу. Почти дословно: «Как только ей исполнится 18 лет, я тут же подам на нее в суд на алименты». Далее с упором на посыл – «меня не лишили родительских прав, мне все можно» — он стал вытворять все, что ему заблагорассудится, преследуя меня и дочь. Цель данного преследования, о чем он заявляет открыто, – доставить максимально возможный негатив мне и ребенку, уверяя, что все его посягательства на жизнь и спокойствие ребенка, а также претензии на общение прекратятся, как только я перепишу свою долю в праве на совместную квартиру на него самого или на мать. Как он говорит, ребенок здесь не причем. Окончательно уверовав в свою безнаказанность, ведь все мои обращения в полицию ни к чему не приводили, он стал угрожать, что как только он получит ребенка хоть на день, хоть на час, обратно он отдаст мне его по частям. «Мне будет достаточно одного раза, ведь второго раза может и не быть». Ну или «мы будем с тобой части ребенка обменивать на части квартиры». Он даже предпринимал попытки нападения на меня в здании суда и около школы дочки. Преследуя цель избежать последствий – быть искалеченными или убитыми — мы вынуждены проживать в квартире, местоположение которой неизвестно Юрию. Но это его не останавливает. Зная место учебы ребенка, он подкарауливает у школы, выслеживает, всячески предрекая нам несчастный случай или нападение, открыто заявляя, что это будет устроено им, пусть даже не его руками. Он называет смыслом своей жизни уничтожить меня и свою дочь. — Вы говорили, что Юрий следит за вами. Каких людей он подсылает? Это детективы или его знакомые? — Я лично видела лишь его знакомых, но он неоднократно заявлял и о помощи детективов. Предполагаю, что если так и было, то люди, работающие профессионально, могли быть мной и не замечены. — Голосовые с угрозами получаете только вы или еще и ваша дочь, другие родные? — Голосовые получаю я. Также угрозы высказывались в телефонных разговорах с моей мамой и касались они не только меня, дочки и мамы, но и других родственников. — Какие именно жалобы на вас пишет бывший муж, чтобы отнять у вас ребенка? На что давит? — Зная, что воспитывать ребенка в одиночку непросто, он отправляет жалобы с заведомо ложной информацией во все возможные инстанции, чтобы доставить мне как можно больше неприятностей с целью вынудить переписать на него и его мать мою долю в вышеуказанной квартире. Также вместе с матерью он во всех инстанциях, да и просто среди всего окружения распространяет заведомо ложную информацию о якобы совершенном мной воровстве. Причем масштабы преподносимого увеличиваются раз от раза, начиная от зарядки от телефона и заканчивая шубами, золотом и деньгами с их слов в размерах от 7 до 40 миллионов. Также заявляют о якобы моем аморальном образе жизни, глупости, никчемности, неспособности ни к чему, тунеядстве и алчности. Даже ими озвучивается версия о моих попытках отсудить у них коммерческую недвижимость в свою пользу, хотя у меня и в мыслях ничего подобного не было, и единственный вопрос был об алиментах на дочь. Много распространяется и другой порочащей меня информации с целью надломить меня морально. В своей лжи в мой адрес они с матерью себя не ограничивают, не гнушаясь ничем, заверяя всех и вся, что все заработанное принадлежит исключительно им и было мной украдено. Даже лечение моей матери, которое происходило полностью за счет средств государства и силами врачей городской больницы, и впоследствии уходом моими и родных силами - они позиционируют, как осуществленное исключительно Юрой, пытаясь враньем своим возвысить себя. В любой ситуации, прекрасно понимая, что я одна и меня защитить некому, они измываются надо мной, как хотят. Полиция бездействует. — Вы считаете, что Юрий действительно способен, как угрожает, прокрутить дочь через мясорубку? — Я действительно считаю, что человек имеет все для этого, и то, что его сдерживает - это помощь его адвокатов, умных людей, дающих ему советы, которыми он и пользуется. — Сейчас вы как-то пытаетесь ограничивать дочь в целях защиты? Пускаете ли ее в школу, на прогулки с друзьями? — Я как единственный близкий для нее человек пытаюсь защитить ее, как могу. Обращаюсь во все инстанции. Возможность отпустить ребенка и не думать о ней… Я не могу себе даже представить такого. Если Юра говорит об уничтожении, то если я не смогу найти, достучаться до сердец неравнодушных, но справедливых людей, смерть нужно принимать вместе. На кого я ее оставлю? Несмотря на работу, я вожу ее в школу, кружки, уроки. Прошу помощи у людей, с которыми не знакома, но верю в порядочность и справедливость. У меня действительно нет никого дороже ребенка. Вера в порядочность людей еще теплиться в моей душе. — Вы хотите привлечь Юрия к уголовной ответственности? — Желаю добиться запрета на приближение, потому как в его действиях и поступках опасность идет красной нитью. Ему дочь по большому счету не нужна... Он о ее судьбе думать не будет никогда. — Как считаете, если вы перепишите на Юрия долю в квартире, угрозы прекратятся? — Что я могу сказать? Можно ли поверить человеку, который обманывал меня множество раз? Нет никакой уверенности, что будет так. Теплится надежда на то, что моя девочка больше никогда не будет переживать такого, у нее будет крыша над головой, и найдутся квалифицированные специалисты, которые помогут. И правду за рубль не продадут. Я думаю все-таки, что не прекратится ничего, потому что у Юры параноидальная мысль - убить меня и ребенка. И отказаться от доли в квартире я не могу, так как это единственное жилье у меня и моего ребенка. Портал «Страсти» предоставляет расшифровку некоторых голосовых сообщений, которые были отправлены Ирине от бывшего мужа Юрия. Записи были переданы изданию героиней материала. «Я продавал все, потому что мне обещали убить тебя сразу. Я очень много из-за этого продал, просто не срослось. Я не пошел на это дело, так как это всегда успеется сделать. До последнего буду стараться что-то решить. Ну как решить? Давить через школу, через ребенка потом. Мне же через ребенка дадут? Обязательно. А куда ты денешься? А там уже будем смотреть, что ты обратно получишь, в каком-то виде». «Ты использовала нас просто для получения московской прописки, для получения алиментов. Меня и ребенка. Так ребенка надо ликвидировать, чтобы у тебя не было этих алиментов. Вот и все». «Как я сказал, человек пять приведу с собой, тех же бабенок, они все в курсе событий. Заплачу им там тысяч по десять. Ну, вызовешь полицию, подрались две бабенки, даже три – дальше что? Думаешь, кто-то этим заниматься будет?». «Я тебе отправляю эти сообщения, чтобы ты видела, как живут другие люди, и делала соответствующие выводы, и понимала, что любой из этих людей тебе перережет глотку или что-нибудь подсыплет, понимаешь? Или ребенку». «Ребенок у тебя. Он находится под влиянием тебя и богадельни, поэтому его надо просто ликвидировать. Понимаешь ход моих мыслей? Так что давай как-то этот вопрос продумаем, лишение родительских прав, любая форма, только двигаться. То есть не болтовня там про какого-то адвоката. Я тебе сказал, мы добиваемся одного — уничтожения ребенка». «Я тебя убью с радостью. И ребенка ты такого же подонка, как и ты, воспитываешь, таскающего из семьи. Ты рискуешь ребенком! Все, что хочешь, может с ним случиться. Случайно под поезд попал – шел, поскользнулся, упал. Бывает такое». «Когда к нам Даша попадется в руки, мы ее пропустим через мясорубку. Я знаю хорошо, как это сделать». «У меня будет ребенок по решению суда на один день. Все! Это все, что я хочу. А потом уже посмотрим, что ты обратно получишь». «Давай по квартире что-то решать и по ребенку. Давай договариваться реально (смеется). Или по частям будем, допустим: ручку, ножку меняем на какую-то часть квартиры. Мне вообще все равно». «С Дашей пойдет психолог нужным нам, мы ему хорошо заплатим. И он вынесет нам решение, которое будет нужно. Посмотрим, что в дальнейшем будет. Меня ничто не остановит». «Все имущество, проданное мной, будет направлено на ваше уничтожение со временем». «Ты помнишь, как бомжиха взяла ребенка с рынка и увезла? Сейчас он взрослее стал, я знаю, что его будет сложнее так увезти. Но есть для этого усыпительные лекарства, которые вводят человека в сон. Его увезут и все. Я тебе еще раз повторяю, мне плевать на все эти ответственности, бред все это». «У меня в голове только одно — убить тебя и решить вопрос по ребенку. Ты понимаешь, что я сделаю это при первой же возможности, потому что второй может и не быть? Ты просто зачем все это делаешь? Цель какова? Я тебе честно в течение полугода говорю одно и то же — меня интересует только одно, чтобы ты сдохла поскорее. Ты испортила всю нашу жизнь и главное, ради чего. Да ничего ты не получила за эти два с половиной года. У тебя есть только проблемы, которые в будущем будут и у ребенка капитальные. Я сам сдохну и вас за собой утащу». Это малая часть тех сообщений, которые отправил бывший муж Ирине с того момента, как она приняла решение уйти от него. Многие мы не смогли предоставить из-за наличия большого количество ненормативной лексики. В них Юрий также угрожает экс-супруге и их общему ребенку. Кроме того, мы попросили прокомментировать ситуацию Ирины экспертов. Правозащитница Светлана Грачева: «В очередной раз мы сталкиваемся с тем, что бездействие полиции в делах «о домашнем насилии» приводит уже к стабильности угроз жизнью вот такими абьюзерами, он себя убедил и поверил, что ему ничего не будет. Плевать он хотел на правоохранительные органы и суды, а поэтому осталось дело за малым, только воплотить угрозы в реальность. У меня сомнений нет, что этот человек способен на убийства, его психическое состояние нестабильно. Таких надо изолировать от общества. Он опасен не только для своей бывшей женщины и родной дочки, но и для всего социума. Надеюсь, что после выхода интервью, эта история заинтересует А.И Бастрыкина». Криминалист, полковник РУБОП в отставке Михаил Игнатов: «Хочу выразить свое мнение по поводу этой ситуации. Что бы там не было между мужем и женой, состоящими или нет в гражданском браке, это в принципе не имеет никакого значения, никто не давал права мужчине осуществлять угрозу физической расправы своего несовершеннолетнего ребенка. Еще и такими извращенными методами, которые данный гражданин указывает в своих голосовых сообщениях. Это вообще нонсенс. Это недопустимо. Ведь, понимаете, рано или поздно все эти его угрозы, фантазии и представления, как он будет разбираться с девочкой, перекручивать ее через мясорубку, они могут осуществиться в жизнь. Поэтому я считаю, что данный гражданин не заслуживает никаких снисхождений. Никакие действия его бывшей гражданской жены не могут оправдать таких действий с его стороны. Он подлежит привлечению к уголовной ответственности по статье «Угроза убийством несовершеннолетнему» и со всеми вытекающими отсюда последствиями. То есть расследование и предстание перед судом. А там уже экспертизы. Или если он на самом деле психически нездоровый человек, то к нему меры необходимо применить принудительного характера — поместить в стационар закрытого типа для прохождения интенсивного лечения от психического расстройства. А если он меняемый и возможно передать дело в суд, то он должен получить по заслугам. То есть суд должен решить, что в данном случае сделать и какие меры наказания применить. Не нужно ждать, когда убьет. В этой ситуации лучше упредить и не допустить серьезную трагедию». Адвокат по семейным делам Виктория Данильченко: «Стоит отметить, что в российском законодательстве не предусмотрен запрет на приближение одного человека к другому. Не установлен запрет, что бывший супруг не может находиться в том же кафе или в том же магазине, или, например, не может парковаться по соседству. Если человек считает, что в результате действий бывшего супруга ему угрожает опасность, он может сообщить об этом в полицию. Следует подробно описать обстоятельства произошедшего. Так, уголовным кодексом РФ предусмотрена уголовная ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст.119). При этом угроза убийством может быть выражена в любой форме. Отсутствие словесных угроз не исключает уголовной ответственности по ч. 1 ст.119 УК РФ. Если же бывший сожитель не угрожает расправой, это не значит, что человек не сможет ничего предпринять. В российском законодательстве установлена административная ответственность за оскорбления, то есть унижение чести и достоинства другого человека. Ст.5.61 КоАП РФ предусмотрен административный штраф за оскорбления. В каждом конкретном случае действия бывшего супруга также могут быть квалифицированы по другим статьям УК РФ. И всегда следует фиксировать все звонки, смс-сообщения, письма, отправленные на электронную почту, посылки». Мы просим СК внимательно изучить эту историю и пока люди живы и здоровы - предотвратить трагедию.
