Андроник Ягубьянц родился в Ростове-на-Дону. Получил классическое музыкальное и педагогическое образование, окончив училище искусств и педагогический институт. По основной профессии – скрипач. Более 30 лет Андроник Ягубьянц занимается изготовлением и реставрацией струнных музыкальных инструментов и смычков.
– На созданных вами музыкальных инструментах играют ведущие музыканты России, Китая, Германии, Чехии, Финляндии, Израиля, Франции, других стран. Как случилось, что вы, профессиональный скрипач, делаете еще и музыкальные инструменты?
– Я их делаю с 13 лет. Учился в музыкальной школе и параллельно делал скрипки. Для себя. Мне было безумно интересно понять, как устроены инструменты. Когда я почитал в детстве про итальянских мастеров, а их до Страдивари были сотни, мне хотелось узнать: почему, как они эти инструменты создавали. Вначале я пытался исправлять какие-то фабричные инструменты. Все мои опыты я проводил не на новых, а на старых скрипках и выяснял для себя, что и как там акустически устроено. Пытался экспериментировать. Собрал и читал всю старую литературу, в которой рассказывалось о скрипках. Но по книжкам сделать скрипку невозможно, поэтому я учился делать скрипки, изучая старые инструменты. И со временем я начал сам их делать.
– Вы хотели стать скрипачом?
– Именно так я себя видел. Я скрипку изучал именно как исполнитель. Потом, когда мне в руки попал инструмент итальянского происхождения, мне многие детали стали ясны, и я начал постепенно делать скрипки. У меня не было каких-то особых инструментов, были самые простые. И вообще, когда что-то начинаешь делать, не надо иметь нечто особенное, надо иметь большое желание и умение работать руками. Я с детства умел руками что-то делать, так вышло.
– Первую скрипку, сделанную своими руками, помните?
– Конечно! Я был уже достаточно взрослым. Много над ней работал, переделывал, корректировал. Этот первый мой инструмент появился в начале нулевых. Я тогда решил, что надо уже сделать скрипку целиком. И сразу как-то получился полноценный инструмент и до сих пор хорошо звучит. Я оттачивал звук пять лет.
– Вы на нем играете?
– Нет. Я довел его почти до совершенства. Потом на нем немного поиграл, у меня эту скрипку купили. Я, кстати, до сих пор за ней слежу, мне ее приносят, скажем так, на профилактику.
Потом начал делать следующую скрипочку. На ней тоже немного поиграл, и ее тоже купили. Так оно все и идет.
– Трудно мастерить скрипку?
– Трудно ли делать что-то серьезное? Трудно! Но с другой стороны, очень интересно и здорово! Это процесс трудоемкий, долгий, во времени растянутый. Это образ жизни.
– Что важно в скрипке?
– Все важно. Это как в организме человека, что важно: нога или печень, Тут не может быть выбора, потому что все важно. В скрипке – то же самое. Что-то одно не так сделаешь, это будет что угодно, только не скрипка. Скрипка – очень точный, абсолютно идеально выверенный прибор. Старыми мастерами выверенный.
– Какой самый лучший материал для изготовления скрипки?
– Ель и клен. Параллельно старые мастера использовали ольху и тополь. Я пробовал. Из ольхи виолончель сделал. Великолепно получилось. Отличное дерево – яркое, красивое. Из тополя тоже хочу инструмент сделать, но еще руки не дошли. А ель всегда остается неизменной.
– Скрипку нужно собрать. А звук? Струны?
– Струны – дело десятое. Вначале выстраивается корпус, когда заготовки из дерева делаешь, простукиваешь их и уже понимаешь: можно с ними дальше дело иметь или забраковать. Потом уже, когда инструмент в белом виде существует, то есть дерево без лака, тогда доводится инструмент до идеального звучания. Это когда верхняя и нижняя деки и объем воздуха в корпусе сочетаются в акустическом фокусе. Когда ты этот фокус «поймал», соединил и закрыл корпус, тогда все. Потом начинается пропитка, грунтовка инструмента, а они тоже влияют на акустический фокус. Поэтому важно, чтобы он не сместился. И в завершение – лакировка инструмента.
– Ваши преподаватели тоже повлияли на вас как музыканта, мастера скрипки?
– Обязательно. У меня был учитель и мой друг Араик Ресьян. Он потом уехал в Финляндию, преподавал в академии имени Сибелиуса в Хельсинки и в консерватории в Турку. Я к нему ездил. Он по сути своей был потрясающий скрипач. И он делал инструменты, на которых сам и играл. С ним я работал как скрипач, а разговаривали мы на тему инструментов. Я приходил к нему и мы долго могли обсуждать создание скрипки. Он меня не учил непосредственно резать дерево, чтобы ее сделать, но разговоры на эту тему ни с чем нельзя сравнить. Это – мастер! Основная масса и музыкантов, и мастеров, к сожалению, мало понимают в том, что они делают. Музыканты не понимают, на чем они играют. Это не их вина. Их этому никто не научил. Мастера, в большинстве, тоже ничего, к сожалению, не понимают. Это просто люди, которые зарабатывают деньги. Для них это – просто профессия. А это не совсем профессия. Как можно научиться быть художником? Это нереально. Талант либо есть, либо его нет. Ты можешь научиться рисовать. Это так. Но настоящим художником надо родиться. Так и у нас, скрипичных мастеров.
– Как бы вы оценили школу наших скрипичных дел мастеров?
– У нас нет школы мастеров, к сожалению. И никогда не было. У нас были выдающиеся яркие личности, которые создавали скрипичные инструменты. И сейчас есть удивительные люди, которые делают удивительные инструменты, гораздо интереснее тех, что делают на Западе, хотя у них там – школа. Они, благодаря этой школе, работают своеобразным поточным методом. У немцев, скажем, все идеально, правильно, все как бы стоит на своих местах. А вот мастеров-личностей мало.
– А кто играет на ваших инструментах?
– Отечественные и зарубежные исполнители. Победители и лауреаты всероссийских и международных конкурсов. Среди них выдающийся российский скрипач Граф Муржа, виолончелист Владимир Нор.
– Вы – один из 20 человек, которые делают скрипичные инструменты в нашей стране...
– На самом деле таких людей меньше – только половина, пожалуй, может называться мастерами. Я много лет этим занимаюсь и знаю тех, кто после себя оставит замечательные инструменты. Это Вячеслав Супрун, Николай Стасов и другие мастера, которые делают достойные инструменты. И люди будут на них играть десятилетиями, если не веками.
