Оставаясь барометром современного литературного процесса, 115-й выпуск литературного тематического журнала «Гостиная» (выходит в США с 1995 года) настроен на ощущения аспекта осени, описанного поговоркой «Осенью человек добреет». Поэтому в представленных произведениях, как спелые зерна, рассыпаны апелляции к разным проявлениям человечности, часто неожиданным. Нечаянность их появления у персонажей усиливает внимание к сюжетным нюансам, расширяет диапазон оттенков и награждает взыскательного читателя встречей с сокровенным художественным словом.
Авторы подборки, названной «В лодке осени», избегают прямых указаний, выпуклости идеи и, сохраняя сдержанную манеру изложения, деликатно не стремятся к доказательности своей позиции. Но, судя по затаенной глубине высказываний, пишут о пережитом, и полно внять им можно только на волне сопереживания.
Обилие материала ограничивает в желании сделать полный обзор. Но сохраняет возможность обозначить болевые точки предъявленной этики человеколюбия.
Так, нравственная пружина рассказа Ивана Каткова «Пассажир» раскручивается вокруг приглашенного в дом случайного попутчика, которому «просто… нужно помочь». В свою очередь, и гость, несмотря на то, что доставляет неудобства, располагает непосредственностью, становится нужным.
Признанный авторитет живописи, раненый жалостью и отцовской жертвенной заботой об увечном сыне, ставит свою подпись под его бездарными работами, чтобы продажа этих картин спасла того от безденежья (рассказ Елены Колмовской «Старый художник»).
В заключительной фразе обретает разгадку вроде бы затрапезная история про очерствевшего душой алкаша Олега с его единственной бедой, «где выпивки достать?». (Рассказ Виктора Самуйлова «Сапожки»). Оставив его фоновым персонажем, гуманное ядро рассказа концентрируется на случайно встреченной бабе Мане с ее серой жизнью, примитивной, но искренней сердечностью, с ее жалостью к дочери, спившейся от одиночества.
Нежданно к бабе Мане вновь попадает ее полушалок. И возникает экспрессия дрожащей слезы: подаренный ей еще в молодости мужем, этот платок теперь «в сердечко торкнулся».
Еще более щемит заложенная в тексте догадка, что опустившийся выпивоха – бывший ухажер ее дочери, а выросший внук – его сын. Закольцовывает сюжет понимание, что это его детские сапожки завтра отнесет Олег торговке. А баба Маня их наверняка узнает и выкупит за сваренный ею самогон. Так эмоционально подтверждается мысль, что в мире ничего не исчезает и все возвращается. И свершается незримый нравственный труд человеческой любви.
Редкий, почти нереальный случай пожизненной верности первому пробужденному чувству превратила в образ трогательной памяти Марианна Рейбо. (Рассказ «Грифельная дощечка»).
Динамика соотношения человека в миру и его творческой ипостаси находит свое осмысление у Евгения Эрастова. Обычно оценивают созидательность произведения, отстраняясь от интереса к личности автора. Стихи, написанные неким Бибиковым, в рассказе «Забытая рукопись» намного переживают самого поэта, для которого прыжок из окна шестого этажа становится последним полетом.
Глазами женщины «он никогда никого и ничего не любил, кроме стихов». Но – «как человек он был гораздо шире своих стихов».
Так что важнее: креативный итог, измеренный несколькими публикациями, или то, что поэт и в предполагаемом будущем не виделся «ни пошлым коммерческим издателем, ни писателем-пройдохой, ловким получателем… междоусобных премий и грантов, ни членом всяких всеевропейских и прочих фондов… ни книжным спекулянтом-барахольщиком»?
Похожую тему, но усиленную психологическим конфликтом, поднимает Александр Евсюков в рассказе «Лодка Саныча». С первых строк автор сталкивает взгляды старого стихотворца Саныча, несущего занозу душевной боли, с неоформившимися представлениями о жизни первокурсника Литинститута. Один полон иллюзий, другой выжал из себя живительные соки надежд, но утвердился в личной морали, что ценит не столько литературную известность, сколько глубинное выражение себя через слово. По его выражению: «Перо должно колоть в самое сердце».
В итоге неудобный, неуживчивый Саныч, который ожесточенно «гнул свою линию», который через годы тащил в литературу багаж своего опыта, который вопреки подозрениям оказался честен, вызывает уважение как человек-стимулятор. Как пример индивидуальности, выстарадавшей себя своим непризнанным творчеством.
Курс «Лодки осени» продолжается в опубликованных фрагментах главы «Ого, Гюго! Уродство, спасающее красоту» из книги Марины Кудимовой «Кумар долбящий и созависимость. Трезвение и литература». Согласно ее исследованию в символике Гюго человек «часто является далеко не основным вектором сюжета». И все же ему придается значение быть камнем в строении Собора («Собор Парижской богоматери»), который французский писатель наделил «чертами живого существа». И более того – камнем в строении мироздания.
Особой актуальности анализу произведения придает его сходство с великой «сменой вех», вновь наблюдаемой сегодня. А символами уходящего времени становится «урод, любящий красоту, и священник, любящий тайну».
Обзор стихотворной страницы «Гостиной» продолжает Елена Севрюгина в рубрике «Книжная полка». Словно слышен ее голос: «Смотрите! Смотрите! А вы и не заметили?» И демонстрирует на примере одного стихотворения Романа Смирнова «Хорошо ходить по огороду», как автор делегирует знаковые культурные коды импульсам подсознания. И как соотносится контекст его стихотворения с личностью поэта и «отведенной ей особой ролью в общей духовной истории человечества».
В книге «открывателя души предметов» Сергея Пагына «Просто жизнь» Елена показывает «путь, который он прокладывает между земными деталями и явлениями высшего порядка».
Определив поэзию Ксении Август как милосердную, Севрюгина повышает читательский интерес к этой замечательной калининградской поэтессе, известной по сборникам «Преображение» и «Солнечный бумеранг». Помимо технического мастерства, Ксения достигла «высокого звучания ключевых тем» и гармонично соединила в своем художественном сознании «человеческое, природное и поэтическое» начала.
О книге Галины Булатовой «Я, Бог, любовь и око: стихи, рассказы, эссе» мы через рецензента узнаем, что на ее страницах автору доступно переложить «языческую самобытность» на современный лад, превратив «стихи в поэтический эпос».
…Закрыл страницу «Гостиной». И подумалось, как для нынешнего цифрового времени, когда скрываемые внутренние конфликты приводят к внешней разобщенности, спасительно творчество. Человеческое в человеке становится уже не просто движителем повествования, но – эволюции. Зерна гуманности, как в сложенных ладонях, вспыхивают «В лодке осени».
«Мы все в этой лодке…», – подчеркивает это концептуальное направление во вступительном слове редактор «Гостиной» Вера Зубарева, ибо не пристало людям остаться «в объятьях чуждого, смертельного, бесчеловечного, посягнувшего на душу и любовь».
Владислав КИТИК
