Известная поэтесса Маргарита Алигер жила на проспекте Мира
С этой семьёй меня свёл случай. Но случай — это псевдоним Бога, когда Он не хочет подписываться своим именем. Всё не случайно в этом лучшем из миров…
Так и я познакомился с Анастасией Коваленковой. С третьего класса она жила на проспекте Мира, 124, у своей знаменитой бабушки Маргариты Алигер. Здесь прошли её детство и юность. Возникли первые влюблённости, появились друзья…
Трагедии дочерей
Поэтесса Алигер, чьи стихи изучают в школе, жила в то время, когда вместо церквей в стране ставили школы и библиотеки.
— Моя бабушка была хоть и коммунисткой, но верующим человеком, — говорит внучка поэтессы писательница Анастасия Коваленкова. — Она даже с живым Богом встречалась.
— Со Сталиным?
— Нет, с настоящим. Бабушка рассказывала, как тяжело умирала моя мама, её дочь. Мы жили на писательской даче в Переделкине. Бабушка после бессонной ночи вышла из дома. Видит, по опушке леса бежит заяц. Подпрыгнул и повис в воздухе. А навстречу вышел Христос. И встал на пригорке. И голос на холме заговорил. Голос, который был бесконечно добр. И был этот голос ни громким, ни тихим, ни мужчины, ни женщины. И был этот голос голосом Бога… Я спросила, о чём Он с ней говорил. Она сказала: «Настя, он меня утешил». И ушёл в свет. По пути тронул повисшего в воздухе зайца. Тот упал на землю и побежал дальше.
Мама Анастасии, поэт Татьяна Макарова, тогда всё же ушла из жизни: организм не справился с тяжёлым лейкозом. Через 15 лет погибла, приняв снотворное, и вторая дочь Алигер — Мария, жившая в Лондоне. Не то чтобы заграница была ей милее родных осин, но так сложилась жизнь: вышла замуж за иностранца. Преподавала в Кембридже русскую литературу.
— У Маши, моей тёти, бывали тяжёлые депрессии. Вероятно, это наследственное. Ведь её отцом был Александр Фадеев, тоже трагически погибший, — говорит Анастасия.
Во время войны у Фадеева был роман с Алигер. Родилась их дочь Маша. Любовь выше войны. Автор своего вершинного произведения, «Молодой гвардии», тоже покончил жизнь самоубийством.
— Тётя Маша меня очень любила. Своих детей у неё не было. Каждый год, когда она приезжала погостить в Россию, мы ездили с ней на море.
— А с родственниками Фадеева вы встречаетесь?
— С сыном Мишей — да. Не скажу, что мы короткие друзья. Скорее знакомые и единомышленники.
Делили дачу с Рыбаковым
— Вы, наверное, завидная наследница бабушкиного богатства?
— Какого богатства? — удивилась Анастасия. — Мы всегда жили скромно. Даже «Жигули» бабушка купила пополам с подругой. И дача у нас была на двоих: в левой половине жил писатель Рыбаков. Свою Сталинскую премию бабушка отдала в фонд фронта. Если и появлялись деньги, она их раздавала. После её смерти известный хирург принёс мне довольно крупную сумму. Сказал: «Был должен вашей бабушке — простите, что поздно возвращаю».
Всю жизнь Алигер прожила с прямой спиной. Как-то на правительственном приёме Никита Хрущёв начал грубо разносить поэтессу.
«Никита Сергеевич, так с женщиной не разговаривают!» — встав из-за стола, ответила Маргарита. И на глазах у онемевших гостей вышла из зала. В глазах оставшихся застыл липкий ужас. — Вернувшись домой, бабушка собрала «тревожный чемоданчик» и стала ждать ареста. Телефон сразу замолчал. Все попрятались в своих башнях из слоновой кости. Вдруг звонок: «С вами будет говорить Никита Сергеевич». Хрущёв извинился. Тут же — откуда узнали? — молчавшие стали звонить с поздравлениями.
Домработница из романа Булгакова
В их доме гостила Анна Ахматова.
— Приезжая в Москву, Анна Андреевна останавливалась или у нас, или у Ардовых на Ордынке, — говорит Анастасия. — Они с бабушкой подругами не были, хотя Ахматова её очень уважала.
В семье была своя «Арина Родионовна» — Настасья Петровна Соболева.
— В честь неё меня назвали Анастасией. Баба Настя была моей маме и тёте как вторая мама. А мне стала третьей бабушкой. Она пришла к нам из семьи Булгаковых, где тоже служила няней. Эти люди — персонажи из «Мастера и Маргариты». Баба Настя, воспитавшая Таню и Машу, — прообраз домработницы Наташи, — рассказывает Анастасия Коваленкова.
Не городской человек
Я слушал её без вопросов. Боялся пропустить хоть словечко. Люди, о которых она рассказывала, — пропуск в вечность. Казалось, со мной говорит сама биография России. Я «зарастал» этой исторической памятью, «как лесом зарастает пустошь».
— Хоть и прожила всю жизнь в Москве, всё же я не городской человек. Картины, которые пишу, литература моя не о городе, а о вольной земле России, о русской деревне.
Сейчас она живёт за городом, под Переславлем-Залесским.
…Мы проговорили с Анастасией несколько часов кряду. Золотая тянучка жаркого дня сменилась прохладой ночи. Всплыла молочная луна, превращая реки в сметану. Где-то кричала выпь. В этом крике были миллионы лет воды и тумана. Господи, спасибо, что мы живём в этом мире!
