Запомнил я его в различных, так сказать, ипостасях.
Когда Горбачев в 1988 году назначил его министром внутренних дел, я воспринял это скорее положительно, так как Бакатин производил впечатление разумного и умеренного деятеля, и поначалу он ни в чем нехорошем не отметился.
Однако когда случилось пресловутое комическое происшествие под кодовым названием "падение Ельцина с моста", и Горбачев заставил Бакатина публично что-то рассказывать по этому поводу перед народными депутатами СССР, министр выглядел нелепо и смешно, нёс какую-то пургу, говорил невнятно и неубедительно, в общем, слегка опозорился, хотя видно было, как ему неприятно во всем этом участвовать.
Тем не менее он так с Горбачевым не порвал, хотя с ним пикировался, вёл себя "либерально", то ли изображал, то ли впрямь исполнял функции "доброго следователя", был против разгона оппозиционных массовых манифестаций в Москве (в которых аз многогрешный принимал участие; и я уверен, что планов по их разгону изначально не было) и в конце концов ушел с поста главы МВД, уступив место "тушке Пуго".
ГКЧП Бакатин резко не поддержал, хотя, честно говоря, в те дни его мнение и позиция мало кого интересовали. Он же оставался целиком на стороне Горбачева. К Ельцину так и не переметнулся.
В тот период мое отношение к Бакатину было скорее позитивным. Более того! Признаюсь честно: когда я услышал по радио новость о назначении Бакатина председателем КГБ, я буквально подпрыгнул от радости. Это было на работе, в редакции "Недели", при свидетелях.
КГБ я сильно не любил, как и вся советская интеллигенция, и ожидал, что Бакатин эту контору развалит, превратит в руины, чем он и начал заниматься, да не успел. Он называл это "реформированием", но это звучало как эвфемизм. И ничего хорошего я в этом не вижу. Нравится или не нравится, спецслужбы необходимы в любом государстве, нельзя их разваливать, да еще так неуклюже и неумело, как это делал Бакатин. Он вёл себя на Лубянке не по-горбачевски, а по-ельцински, и хотя тоже начинал как строитель, разваливать умел лучше, чем строить.
Анекдотический "жест доброй воли", когда Бакатин сдал американцам схемы прослушивания в их посольстве в Москве, я воспринял скорее отрицательно. Все-таки нельзя было доходить до такой тупой, примитивной наивности. Да и американцы жест не оценили, новое здание их посольства так с тех пор стоит пустым.
Можно сказать, что в этом нелепом действии Бакатин, как в капле воды, наглядно показал весь горбачевский период новейшей истории России. Вволю напроявлял те самые благие намерения, которыми вымощена дорога в ад, и нам долго пришлось оттуда выбираться.
Он, конечно, хотел хорошего, суждены ему были благие порывы, но едва ли его сейчас будут поминать добрым словом.
Пусть упокоится с миром. Ей-богу, далеко не самый страшный грешник он был
