- Мам, а как вы с папой познакомились? - Мне в мои одиннадцать лет было жутко интересно.
- Ну как… Папа твой был хулиганом жутким. - Матушка прикрыла глаза и улыбнулась. - А я… Я училась хорошо, в школьном ансамбле играла на гитаре. А отец твой, конопатый как черт, приходил и слушал. Ну, вот где-то так.
Мне, не обделенному фантазией пацану, нравились матушкины рассказы, и я периодически опять спрашивал:
– Мам, а как вы познакомились? - Матушка улыбалась и рассказывала все заново.
Иногда в ее рассказе мелькала ранее неизвестная мне подробность, и поэтому годам к тринадцати я имел более-менее полную картину их знакомства.
Но еще за много лет до этого вопроса отголоски родительского прошлого проникали в мои уши посредством их старых друзей, которые длинными северными вечерами иногда коротали время на кухне за рюмочкой водки.
Мне шесть лет. Открыв рот, я сижу за столом вместе со взрослыми и слушаю их разговоры. О том, как: «А помнишь?!», «А вот в шестьдесят девятом, в Магадане?!», «А Мишку с Борькой из Карамкена?!». Иногда наступала пауза, как, например, при воспоминании о каких-то «Мишки с Борькой», взрослые почему-то вздыхали, наливали себе водки и молча выпивали, не чокаясь. Я тогда не понимал, зачем это? Ведь так было весело, и тут все вдруг взгрустнули? Почему?
В третьем классе мы с другом обнесли чей-то сарай. Не из криминальных побуждений, а скорее из любопытства. И взяли там всего-то с десяток железных скоб, чтобы в лесу шалаш себе построить.
Строительству не суждено было сбыться. То ли ввиду недоработанного бизнес-плана, то ли недостаток инвестирования. Но, скорее всего, власти в лице милиционера дяди Володи, ехавшего мимо на УАЗике, зарубили на корню наше предприятие.
Хорошо, дядя Володя оказался знакомым, и мы не пошли по статье, по которой сажают третьеклассников. Но страху натерпелись.
Как-то раз друг спер у бати штук пять мелкокалиберных патронов, и мы, засунув их во фломастеры, поставили на костер. Это должны были получиться ракеты. Естественно, ракет не поручилось. Раздались слабые хлопки, что-то пролетело мимо шеи, немного обдув ветерком.
Наверно, повезло.
Новый Год. На улице полтинник мороза, туман. Машины, как загадочные животные, урча, появляются из тумана, обдавая запахом несгоревшей соляры, и так же урча, опять скрываются в тумане.
По ТВ всего две программы. Стол накрыт, родители уже проводили старый НГ, мы съели по полкило конфет и с ожиданием смотрим на экран. На столе нарезанная колбаса, обязательно красная икра прямо в банке, шпроты, буженина домашнего приготовления. В вазе гора конфет. Недоступные нам в будни, сегодня они уже не лезут в переполненные детские животы.
Бой курантов. С Новым Годом, с новым счастьем! Взрослые встают, радостно смеются, разливают шампанское, чокаются.
Новый, 1984 год.
В классе седьмом пошла мода на самопалы. Оружие кривое, но огнестрельное. Все лето мы забавлялись, стреляя по табличкам «Не влезай, убьет», пока наконец не убило.
То ли заряд был большим, то ли трубка, из которой сделан ствол, слабая, но у соседского пацана оторвавшаяся половина этой самой трубки оборвала жизнь.
Все это мы узнали только по прошествии нескольких месяцев после его гибели. Друзья, с которыми он стрелял в лесу, бздехнули, рванули домой и молчали, пока спустя какое-то время грибник не наткнулся в лесу на детский труп, уже порядком поеденный мышами, леммингами и прочей живностью.
После чего мы, потрясенные случившимся, навсегда расстались со своими самопалами. Я просто его выкинул, а Шурик в качестве последней точки этой затеи положил свой на камень и грохнул по нему кувалдой.
Хорошо, что в этот раз обошлось только заложенными ушами, потому что самопал был заряженным.
Школа. Периодические конфликты, сейчас уже не помню на какую тему. Вызов на драку. Принимаю радостно, глядя исподлобья на оппонента, сплевываю на пол, уточняю место. Презрительно бросаю – смотри, не зассы. А у самого желудок от волнения сжимается.
После школы все пацаны класса идут к месту битвы. Под дом. Дома стоят на сваях, поэтому лучшего места и не найти.
Подхожу, зрители образуют круг, в центре я и Димон. Стоим, смотрим друг на друга. Надо бить, но пыл уже весь пропал куда-то.
- Ну? – спрашиваю. — Чо надо было-то?
Димон пытается пробить прямой в нос, попадает в скулу. Я, не оригинальничая, луплю ногой в живот, добавляю под глаз.
Отскакиваем друг от друга, оцениваем положение. У меня желание, закончить все поскорее. Возникают предательские мысли: а нафиг мне это надо?
Пока я думал и тормозил, Димон с разбега целится ногой в челюсть. Промахивается, попадает в горло.
Я падаю, хриплю. Недавний соперник бухается на колени и тревожно вопрошает о моем здоровье.
Все нормуль, нога была на излете, а то точно гортань бы сломал. Мы жмем друг другу руки и расходимся удовлетворенные.
Он тем, что не посрамил звания лучшего драчуна школы, я тем, что все-таки настучал немного лучшему драчуну.
Восьмой класс. Безумная любовь к бывшей однокласснице из соседнего поселка. Каждую субботу на автобус и к ней за 70 километров. Все два года. До того момента, пока она не уехала поступать в институт и не написала банальное прости-прощай.
…Север, школа, драки поселок на поселок, первое понимание, что быть сильным это не главное в драке, первые раны, первые швы, первая любовь, ежегодные отпуска родителей, лето на даче у бабули и деда и опять драки, уже в Подмосковье, все лето не слазил с велика, опять швы, выпускные, закат, водка, шесть лет института, из них три года на двух факультетах, ежегодная работа летом на Севере вместо каникул, Ольга, обещание ее папы «поломать мне ноги», мое предложение «давай попробуем», свадьба, рождение ребенка на последнем курсе, отъезд на Север, одиннадцать лет производства, неплохая карьера, рождение пацана. Семья, дети.
Движимость, недвижимость. Я доволен.
Но вот вчера вечером, держась за руки, вошли в комнату Сашуля и Серега и хором спросили:
– Мам, а как вы с папой познакомились?
- Ну как… - начала Ольга. — Папа твой был хулиганом…
