Бронзовый призер чемпионата России в танцах на льду фигуристка Елизавета Худайбердиева дала интервью Александру Петрову и Алене Волковой в подкасте «Сделала!» от Sport24.
— Много девочек в фигурном катании ограничивают себя в питании, голодают и вообще ради «идеального» веса делают жуткие вещи с собой. Насколько такое истощение себя является нормой в фигурке?
— Нормой для кого? Для здорового человека?
— Для твоего здоровья.
— Спорт вообще не для здоровья — забудьте уже об этой фразе, пожалуйста. Ни у мальчиков, ни у девочек. У пацанов — надорванные спины, у девочек — разорванные связки, колени у всех летят. В любом спорте есть какая-то диета. Например, Леша Ерохов всегда говорит, что если поправляется, то уже не может делать сложные прыжки, поэтому очень следит за весом. Для меня это было откровением, потому что я думала, что мальчики могут есть все что угодно.
Другой вопрос, что фигурное катание — вид спорта, который принято считать искусством. В нем действительно есть доля объективации. Поэтому здесь, наверное, чаще сталкиваются с проблемами расстройств пищевого поведения. Знаю ли я хоть одну девочку в фигурном катании, которая по-честному никогда не парилась, что она ест? Наверное, лет до 12–13 только. И хорошо, когда эта диета заканчивается тем, что ты просто себя ограничиваешь в период перед соревнованиями.
— Ограничивать себя тяжело?
— Легче придерживаться здорового питания с самого раннего возраста и не знать, что существуют суперсладкие вещи, что-то жирное, фастфуд. Тогда тебе легче перейти рубеж, после которого нужно себя в чем-то ограничивать. А когда ты уже знаешь, что это такое, ты просто это ешь и даже не задумываешься об этом. Конечно, сложно перестроиться, когда тебе нельзя 60 процентов твоего обычного рациона.
Один раз я за две недели набрала шесть килограммов. Вообще не понимала, что случилось. Оказалось, это я просто попробовала здорово питаться. У меня в рационе было овощной суп, какое-то мясо сухое. Я ела, как обычный человек, и набрала шесть килограммов. После поняла: поем на том свете, видимо. Как и займусь здоровьем тогда же.
Самое сложное — именно худеть. Худеть и обойти яму расстройства — это очень большая удача. Я не обошла — у меня было такое, было много лет. Конечно, сейчас я встала на путь праведный, стараюсь выкарабкаться из этого неприятного места. Я, наверное, пока не готова рассказать что-то конкретное — мне не хочется, чтобы меня определяли как «а, вот это та фигуристка, у которой это было».
— Давай тогда попробуем в общих чертах — это ведь важно проговорить.
— Это очень влияет на твою психику, на твой образ жизни, просто на твое настроение — это влияет вообще на все. Ты не можешь не думать о похудении, это уже все, клиника. Мне кажется, я в постоянном режиме похудения лет с 12. То есть нет такого: «Отличный вес, держу». Нет, каждый раз нужно еще поменьше — не дай бог чуть-чуть опухну, а у меня будет взвешивание. Ты все время думаешь о цифрах. Более того, у тебя нет ни цели по цифрам, ни цели в том, как ты должна выглядеть. Ты все время смотришь в отражение, и тебе что-то кажется не тем.
— Что является триггером? То есть ты сама как-то начинаешь себя там очень жестко ограничивать? Или, допустим, это идет от тренеров?
— У меня от мамы. Первые четыре года мой режим похудения контролировался ею. Наверное, в восемь или девять лет мама поняла, что я выгляжу «не так, как надо». Я была как бы сильно раскаченной: большие ноги, большие бедра. И ко всему прочему я не была сухой — то есть, у меня, например, щечки были в тот момент. И вот приходит время взвешивания — мама понимает, что вешу на три килограмма больше, чем ровесницы, хотя я ниже на голову. Мама думает: все, это конец. Ну, и плюс тренеры говорят: «А вот Глаша весит меньше. Что мы с этим будем делать?»
Надо уточнить: мама у меня высокая, крупная женщина. Возможно, это и ее какой-то триггер тоже был, что смотрят на нее и думают: «Дочь будет такой же. Зачем мы с ней будем работать, она разъестся». Наверное, она очень боялась этого, отчасти хотела, чтобы я не страдала из-за этого. Но дома не было ничего. Ни хлеба, ни сладкого. Столовая? «Вот тебе строго 80 рублей на определенную еду, чек принесешь». Не дай бог, чтобы съела что-то еще. Спасало только то, что периодически ездила к бабушке — она подкармливала.
У меня очень сильно подпортились из-за этого отношения с мамой. Я росла и не понимала, почему мама меня вечером взвешивает и говорит мне: «Ты на следующий день должна весить вот столько-то. Если не будешь столько-то весить, мы никуда не поедем». И что я должна сейчас сделать за восемь часов сна? Бегать и крутить велосипед во сне? Поэтому я теперь всегда очень прошу насторожиться родителей, когда что-то подобное происходит.
— Ты с такими родителями часто сталкиваешься?
— Ко мне недавно подошла мамочка из нашей младшей группы с вопросом: «Лиз, я вот считаю, что Настя (другое имя, естественно) какая-то толстая. Что делать?» Я смотрю, а девочке 11 лет, и она совсем худышка. Не как я была в девять лет, пухловатая такая. Но она щупает эту девочку за ляжки и говорит: «Мне кажется, тут лишнее». А я про себя думаю: «Лучше тебе сейчас ляжку твою отрежу нафиг». Злость прямо взяла. Я сдержалась, просто сказала не приставать к ребенку: «Если будут какие-то вопросы в плане питания, к вам подойдет тренер и скажет об этом». Но такое происходило всегда. Спрашивают тебя: «Сколько ты сейчас весишь?» Говоришь цифру. «Вот у тебя партнер весит на столько-то килограммов больше тебя, но мы видим, что ему тяжело. Давай мы его отправим позаниматься, а тебя попросим там похудеть на килограмм».
— Ну, это еще корректный вариант.
— Да, только он до зала практически никогда не доходит. «Он, бедный, на тренировках сейчас. Не хочется, чтобы он сломался и не пришел завтра». А если я завтра не приду, потому что не поела сегодня, это никого не волнует. Ты должен не потерять голову и понять, точно ли ты готов так жить — чтобы держать себя в определенном весе было твоей работой. Готов ли ты гробить свое здоровье ради того, чтобы кататься.
— Ты перед собой этот вопрос ставила?
— Знаешь, когда тебе 12–13 лет, ты даже какую-то вину испытываешь за него. Когда я только перешла в танцы, то поняла, что нагрузка здесь сильно меньше, чем в одиночном катании, где каждый день ОФП, бег, прыжки, силовые упражнения. А я еще без партнера пока каталась, училась, по сути. Хореография на полу, ОФП раз или два в неделю. Естественно, я набрала пару килограммов от своего обычного веса. Мне 12, я вешу 36 или 37 кг. И тут взвешивание. Массовое взвешивание мяса, я это так называю.
После вывешивают лист в раздевалке, кому нужно похудеть. Все заходят, и все смотрят. «М-м, Худайбердиева, ничего себе, ну да, ей бы неплохо скинуть». Это как лист позора просто какой-то. Причем тебе лично даже никто не сказал, на сколько килограммов тебе нужно похудеть. Просто бумага, где написано, для кого будет еще одно взвешивание. А зачем оно? Логично, чтобы проконтролировать, сколько будет весить человек через неделю.
— Я правильно понимаю, что речь сейчас не о том месте, где ты сейчас тренируешься?
— Да-да, конечно, я много уже школ сменила.
Мой тренер Мария Валерьевна рассказывала, что через многое такое прошла. Поэтому у нас это было максимально терпимо. Она всегда взвешивала за закрытой дверью, приглашала к себе по одному.
За весом следить, конечно, надо. Ты не можешь сказать: «Я буду есть все, что хочу. Принимайте меня такой, какая я есть». Если ты выбрал спорт, то должен соответствовать тому, на что способен твой партнер. Даже если мой партнер раскачается до размеров Закари Донохью и вырастет еще на 20 сантиметров, он не сможет меня поднимать, если я разожрусь еще на 30 килограммов. А я могу. (Смеется.) И ладно партнер, мне самой было тяжело кататься, когда я прибавила — прямо умирала. Ноги медленные стали, колени заболели сразу.
Но массовые унижения, когда на тебя кричат или потом высказывают, что у тебя не получилось на соревнованиях из-за лишних 700 граммов, это ужасно. Это, слава богу, было не со мной. Но за те два года, что я обошла почти все школы Москвы, я насмотрелась на такое обращение со старшими девочками (17–18 лет). Думала: «Пипец, это ждет и меня. Ну, ладно, покатаюсь лучше пока еще одна».
