На снимке: теплоход "Юта Бондаровская" в Арктике
Судовой токарь "Юты Бондаровской" Фёдор Фёдорович Святецкий, добрая душа, как почтительно называли его на теплоходе, никогда и ни кому не отказывал в помощи. Выточить детальку из металла, текстолита, дерева, да из чего угодно – будьте любезны, заказ будет выполнен вовремя! Особенно, если это касалось личной просьбы моряка. К юбилейному Дню рождения ветерана флота, старшего матроса-плотника Сысоева, Фёдор исполнил просьбу палубной команды, выполнив модели судового штурвала и рынды (корабельный колокол).
А вообще, кто такой морской токарь? Да это ведь специалист широкого профиля! Вот и Фёдор Фёдорович принимал участие с мотористами не только в моточистках главного двигателя, но и в ремонте различных судовых систем. А на выгрузках в Арктике и доставке снабжения на полярные станции трудился в судовых рабочих бригадах...
К сожалению, на трудовые заслуги и авторитет моряка отрицательно влияли стоянки в портах. Выпивал Фёдор тихо, спокойно, в одиночку и старался быть незамеченным. Могучий организм токаря-универсала, работая на износ, требовал разрядки. Так помаленьку и пристрастился Фёдор Фёдорович к окаянному зелью…
Однако присутствовала у Фёдора и удивительная страсть. Святецкий… любил стихи. Так что невольно приходилось совмещать два увлечения. Что не всегда удавалось, тем не менее, особое место в каюте занимали сборники стихов некоторых авторов. Особенно близки моряку строки поэта Марии Чесноковой:
- Море бездонное, нежно манящее, /Тихий прибоя звон. /Чайки в небе натужно кричащие, /Пена, барашки волн.
Не привлекая внимания коллег, Фёдор и сам рискнул заняться рифмованными строками. Пусть скромными по содержанию, но близкими по духу к морским просторам и полярным широтам.
Скажите, пожалуйста: на каком ещё морском судне вы встречали подобное сочетание "металла и поэзии"?
Да, в этом случае Фёдору необходимо одиночество и вдохновение, потому его устраивала одноместная каюта. Он доставал из рундука старенькую тетрадку, и строчки весело бежали по её страничкам. Близоруко щурясь, Федя сетовал о нелёгкой доле поэта - многостаночника:
- Мои стихи под стать моим рукам… / Шершавы так же, / Так же узловаты, / Как руки, знавшие работу у станка.
Морякам мурманского судна «Юта Бондаровская» казалось, что Фёдор Фёдорович совершенно равнодушен к женщинам на Репербане в Гамбурге или в «квартале красных фонарей» в Амстердаме. Такое название квартал получил от подсветок витрин, в которых "выставлены" девушки, красного цвета.
Однако, как знать?
Фёдор может и мечтал о знойной женщине, как человек, не лишённый поэтического дара. Однако чувствовал, что его крючковатый нос, неспортивная сутуловатая фигура и длинные сильные руки, словно медвежьи лапы, не волновали дамское сословие.
Ну что же, каждому своё…
Старший механик Леонард Георгиевич много лет знал и ценил Святецкого, «как специалиста по металлу» и человека. Но был вынужден вызывать токаря на «ковёр», чтобы образумить Фёдора по части «допинга».
- Леонард Георгиевич, а как же пословица из сборника Владимира Ивановича Даля: «Хошь не хошь, а выпить надо»? - оправдывался многостаночник и знаток русской словесности.
- Вот что, шутник, лучше бы тебе знать Антона Павловича Чехова: «Водка белая, но красит нос и чернит репутацию». Правда, нос у тебя, пока соответствует по цвету токарю-профессионалу…
После очередной внушительной беседы со стармехом чёрная полоса у Святецкого отступала.
А если посмотреть на Фёдора в Арктике – душа радуется! Бочки с ГСМ на внешнем рейде у Северной Земли катал в трюме так, что арктический теплоход-снабженец кренился с борта на борт, словно в штормовую погоду. Удивлённый капитан обращался с ходового мостика к грузовому помощнику у четвёртого трюма:
- Давид Львович, почему судно гуляет, волны как будто нет?
В разговор вмешивался старший механик и гордый за токаря сообщал капитану:
- Александр Витальевич, это Фёдор Святецкий с грузом успешно справляется… даже на остойчивость судна влияет…
Увы, серьёзная неприятность случилась с Фёдором на большом рейде острова Греэм-Белл из архипелага Земля Франца-Иосифа. Этот случай повлиял и на дальнейшую судьбу токаря-универсала.
Фёдор Фёдорович вкалывал в трюме, демонстрируя чудеса трудового героизма. Но тут-то всё и произошло. Поднимаясь по скоб-трапу из трюма после 12-часовой смены, он слегка вздремнул. Потеряв опору, Святецкий совершил… незапланированный полёт в чрево трюма!
Судовой врач Артур Рябовский, несмотря на отсутствие практики, всё же поставил правильный диагноз: трещина в кости плечевого сустава. Его подтвердили потом в бассейновой поликлинике. На вертолёте Ми-8 бедолагу отправили на Большую Землю с остановкой на Диксоне…
Нежданная метаморфоза произошла с Фёдором после лечения, очередного отпуска и возвращения на судно. Моряк торжественно заявил, что пьянству бой и назад пути нет! Мало кто верил поначалу этим заверениям. Но время шло, а Фёдор твёрдо держал своё слово. Теперь он лишь усмехался, глядя на знакомую ситуацию, в которой оказывались некоторые моряки на стоянке:
- Неужели и я такой был? – удивлялся многостаночник…
Коллеги пытались совратить токаря даже на спор. Бывалый моряк, боцман Никита Кашалотов приглашал Фёдора Фёдоровича на свой День рождения, причём с каверзным умыслом... Но Святецкий проявил железную выдержку.
- Ай да Фёдор! - удивлялся хозяин палубы. — Воистину пример некоторым членам экипажа!
Особенно был доволен старший механик. Нет, не напрасно он боролся за этого человека, настойчиво и терпеливо воспитывал моряка. Конечно, и Фёдор Фёдорович был признателен своему многолетнему опекуну – Леонарду Георгиевичу. Это о нём сказал чтимый Фёдором поэт Всеволод Остен:
- Мужская дружба как алмаз: / тверда, / ясна, /чиста…
Жизнь многостаночника Фёдора Святецкого стала гораздо полноценней и интересней, появилась толстая тетрадь со стихами! Причём, только своими… Даже в пароходской газете однажды они были напечатаны, а в отделе кадров предлагали новые суда. Но Фёдор Фёдорович остался верным старшему механику Леонарду Георгиевичу, своим друзьям и судну под именем героя-пионера, погибшего в годы Великой Отечественной войны.
