К началу Великой Отечественной войны советская разведка обладала самыми современными технологиями сбора данных о противнике: аэрофотосъемка, радиолокация, наблюдение с самолетов. И все же важную роль продолжали играть классические методы. Например, допрос пленных или перебежчиков. Сведения, полученные у них, зачастую помогали подтвердить или опровергнуть уже имеющиеся данные о силе противника в том или ином районе боевых действий. Более того, допрос живого человека открывал то, чего не могли предоставить даже новейшие способы разведки, например сведения о боеспособности и моральном состоянии войск.
Само собой, человек, ведущий допрос, должен был обладать глубокими специальными и фоновыми знаниями. Критически важным навыком было умение выбрать из группы пленных именно того, кто был психологически готов к «сотрудничеству» с разведкой. Такое умение «читать по лицам» приходило только с опытом. Одним из основных требований был обязательный допрос офицеров любого звания. Так, генерал-майор С.И. Сурин в своей книге «Допрос военнопленных» описывает весьма показательный эпизод. В августе 1944 г. на 1-м Балтийском фронте был взят в плен один из немецких офицеров. Сведения, добытые в ходе допроса, оказались достаточно скудны. Однако вместе с тем разведчики обнаружили и полное отсутствие тактической грамотности у пленного. На основании этого был сделан правильный вывод о довольно низком уровне подготовки офицеров на этом участке фронта и их неумении управлять солдатами во время боя. Имея столь важные сведения, советские войска провели эффективную наступательную операцию, встретив достаточное слабое сопротивление.
Одним из важных моментов был тщательный обыск пленного, в особенности офицера. Ведь помимо личных вещей у него могли находиться и важные документы. Также следовало обращать особое внимание на предметы, которые пленный пытался утаить при досмотре. Такие вещи как фотографии, нательный крестик и прочие детали, помогали составить психологический портрет человека, в частности, определить его привязанность к семье или религиозность.
Профессиональный разведчик должен был уметь допрашивать пленных в любой обстановке, будь то воронка от взрыва, окоп или более надежное укрытие. При этом немаловажным считалось и то, чтобы при допросе присутствовали только те люди, кто имеет непосредственное отношение к происходящему, например переводчик или человек, обладающий специальными знаниями в соответствующей области военного дела. Присутствие посторонних лиц могло отвлекать как разведчика, так и пленного, и мешать проведению допроса. Не стоило исключать и тот факт, что пленный мог выдать заведомо ложные сведения. В этом случае наличие лишних ушей могло привести к распространение ненужных слухов, а порой и панике.
Также существовали особые требования к помещению для допроса, если он проводился не в полевых условиях. Например, следовало избегать таких предметов, как плакаты, карты с пометками, даже телеграфные линии. Пленный должен был находиться в абсолютном неведении о том, где его допрашивают, какие силы находятся в этом месте, офицеры какого звания присутствуют в расположении. В идеале, помещение для допроса должно содержать лишь минимум мебели: стол и стул (пленный дает показания стоя). Важным фактором считалось и освещение: разведчик должен был четко видеть лицо пленного и улавливать любые перемены в его эмоциях.
Во время допроса пленный должен был вести себя согласно уставу армии, к которой он принадлежал. Никакой фамильярности не допускалось. Даже если допрашиваемый добровольно сложил оружие, он должен был обращаться к разведчику по званию. Запрещалось также использовать форму «ты», поскольку в отличие от норм русского языка, в западных странах эта форма скорее располагала к дружеской беседе, чем являлась признаком оскорбления.
Принадлежность к рядам доблестной Красной Армии требовала от допрашивающего идеального внешнего вида. Считалось недопустимым находиться перед пленным в грязной или неопрятной одежде. Даже вести себя допрашивающий должен был определенным образом, а именно не показывать эмоций, задавать вопросы спокойно, не срываясь на крик и ненужную жестикуляцию. Зачастую это могло лишь запугать пленного, что приводило к тому, что человек замыкался в себе или начинал путаться в показаниях. По тем же причинам признаком вопиющего непрофессионализма считалась демонстрация оружия, хотя наличие пистолета во время допроса считалось обязательным требованием.
Как правило, во время допроса разведчик пытался получить у пленного определенные сведения. Сюда входила информация о численности и дислокации войск, их боевых задачах и намерениях, данные о новых вооружениях и состоянии инженерных сооружений. Важным пунктом допроса считалось выяснение психологических моментов, касающихся, например, взаимоотношении между офицерами и солдатами, настроений в войсках, морально-политического состояния людей. Причем, здесь не следовало ограничиваться прямыми общими вопросами. Допрашивающий интересовался возрастным и национальным составом войск, уровнем дисциплины, качеством питания и обмундирования, условиями окопной жизни вообще. Получив ответ на каждый из наводящих вопросов, опытный разведчик мог составить довольно точный психологический портрет противника. О многом могли рассказать и такие детали, как вооружение пленного солдата или офицера, общее состояние его обмундирования. Не брезговали разведчики и личными дневниками, письмами, записными книжками, где также могли содержаться ценные сведения, имеющие прямое отношение к ходу боевых действий.
