Начало Первой и Второй мировых войн даёт важный материал для понимания, как принималось решение о спецоперации на Украине в 2022 году, на какие основания и на какой исторический опыт оно опиралось.
Аналогии между тремя историческими событиями на одной из своих открытых лекций предложил слушателям кандидат исторических наук, доцент Севастопольского госуниверситета Алексей Тихонов.
1914
В первом случае известный добросердечием Николай II, пусть сомневаясь и оттягивая решение, всё же выбрал из двух возможных сценариев тот, что однозначно трактовался противником как подготовка к полномасштабной войне.
Напомним: после убийства в Сербии австро-венгерского эрцгерцога, которое «запустило» уже назревшую Первую мировую войну, российскому императору было предложено два варианта: полной или частичной мобилизации.
«Частичная мобилизация могла работать с точки зрения сдерживания, но была бесполезна, если начнётся война. Австро-Венгрия тогда могла нападать совершенно спокойно, и вероятность её победы была почти стопроцентная. России фактически оставалось рассчитывать только на её благонамеренность», — отмечает Алексей Тихонов.
Был и другой план — максимальной мобилизации. Однако в той реальности он означал неминуемое начало войны с Австро-Венгрией (она уже сосредотачивала войска на границе с Россией), за которую вступается Германия и другие союзники.
«Варианты взаимоисключающие. При этом первый вариант, минимальная мобилизация, не гарантирует защиту. Представляете, какой сложный выбор вы сейчас должны сделать? — ставит слушателей на место императора Алексей Тихонов. — Николай II как политик принял решение о большой мобилизации».
Аналогия с событиями 2022 года — налицо.
«Обещания того, что НАТО — это миролюбивая организация и не ставит своей целью нападение на Россию, стоят не больше, чем такие же заявления Германии накануне Первой мировой войны. Действительно, у Германии не было никаких серьёзных противоречий с Россией. Но зато у неё была отличная армия и формальные обязательства перед Австро-Венгрией, у которой такие противоречия с Россией были. В результате вместо слабой Австро-Венгрии России пришлось воевать с куда более сильной Германией, в результате чего проиграли все три империи — они просто прекратили существование», — напоминает историк.
Финал участию России в войне, как известно, положила Великая Октябрьская социалистическая революция и Брестский мир. Каким был бы итог, не случись революции, мы не узнаем. В имеющейся же революционной реальности в выигрыше остались Англия и Франция.
1941
Второй пример диаметрально противоположен: грозный генсек Иосиф Сталин после начала Второй мировой войны занял позицию, выглядевшую как необоснованно доверчивая и пацифистская.
Однако, как говорит Алексей Тихонов, это было не доверие к Германии, а отказ от той самой максимальной мобилизации, на которую решился Николай II. И у этого отказа (прежде всего — стягивать войска к границе) были свои причины, отнюдь не благодушные. Просто Россия не была тогда готова к боевым действиям и пыталась дипломатией оттянуть момент, когда соберётся с силами.
«К Сталину приходили и говорили: „Завтра война”. Сколько сводок в день ему валилось о том, что война, война… А ты понимаешь, что ты реально слабее — а мы были слабее. И ты всеми силами пытаешься остановить этот процесс. Потому что понимаешь, что дальше будет происходить», — говорит историк.
Германия напала на СССР в июне 1941 года именно потому, что тогда была несопоставимо сильнее. Позже нападение Германии было бы уже обречено — Советский Союз готовился к её агрессии.
«Наш Генштаб разработал пятилетний план до 42-го года, в нём всё было чётко прописано. Как было реализовано — другой вопрос, но, в принципе, к 1942 году у нас было бы очень серьёзное наращивание военно-промышленной мощности. Мы были бы гораздо сильнее, чем в 1941», — объясняет Алексей Тихонов не успевший осуществиться советский план.
2022
«24 февраля — это мы решили не повторять старые ошибки?» — спрашивает один из слушателей.
«В каком-то смысле. Вы представляете, какое тяжёлое это решение? Вы — глава страны, военные приходят и говорят: „Динамика ситуации на Украине такая-то, она развивается не в лучшую для нас сторону. Да, стратегические решения принимаются не на Украине, но мы видим, что ситуация меняется по мере того, как усиливаются ВСУ, а военные возможности украинской армии растут. Атака на ДНР и ЛНР — вопрос времени, и она станет точкой для эскалации политического кризиса в самой России. Вы должны принять решение”», — описывает Алексей Тихонов гипотетическую ситуацию уже сегодняшнего дня.
Учёный признаётся: когда пару лет назад из совершенно разных источников слышал о том, что война с Украиной предопределена логикой развития ситуации и раскладом политических сил внутри страны и за её пределами, то считал это досужими домыслами и не верил — мало ли, что говорят. Сейчас же все убедились, какую мощную агрессию аккумулировала Украина.
«А через два года они бы пошли на Крым — и как?»
Вынужденный выбор, который сделал Президент России, схож с ситуацией, в которую был поставлен Николай II, говорит Алексей Тихонов, — тяжелейший выбор при полном отсутствии варианта, который можно назвать хорошим.
«Я думаю, так оно всегда и бывает. В политике не бывает выбора между „белым” и „чёрным”. А бывает — между „плохим А” и „плохим В”».
В сослагательном наклонении
Какими принципами России правильно было бы руководствоваться сегодня? И какой выбор верный — в пользу «плохого А» или «плохого В»?
Отвечая на этот вопрос в контексте спецоперации, надо учитывать разницу при принятии политических и военных решений, обращает внимание историк. В политике имеют значение цели участников, а при анализе военных перспектив решения принимаются исходя исключительно из угроз и возможностей сторон.
Сложно представить себе, что Россия (как, впрочем, и другие государства) повела бы себя иначе в жёстких временных рамках лета 1914 года, а сегодняшние обстоятельства с точки зрения украинской угрозы куда более определённые и зловещие, чем в 1914 году, говорит Алексей Тихонов.
Он формулирует очевидные условия этой ситуации как аналитическую задачу.
Дано:
НАТО — военный союз, созданный для противостояния СССР и обладающий такими возможностями.
Украина — страна, записавшая в свою Конституцию желание вступить в эту организацию и не скрывающая идеи реванша.
Быстрые темпы наращивания Украиной вооружённых сил, фундаментом которых являются профессионально подготовленные подразделения, заряженные агрессивной националистической идеологией.
Задача: нарисовать сценарии развития такой ситуации и определить точки «невозврата» — когда делать что-то будет уже поздно.
Предложенный вариант решения этой государственной задачи учёный основывает на «максимальном» сценарии 1914 года. Следуй ему СССР накануне Второй мировой, это могло бы спасти мир от фашизма в самом его зародыше — правда, ценой серьёзных имиджевых потерь для нашей страны.
«Если бы в 1938 году Красная Армия зашла бы на территорию Чехословакии, пройдя по территории Польши, шансов остановить более слабую в тот момент Германию было бы больше, чем в следующем, 1939 году. История Европы была бы совсем другой. Возможно, СССР выглядел бы в ней как государство-агрессор, но история Третьего рейха была бы закончена, так и не начавшись. А мир избежал бы самых трагических страниц своей истории», — завершает анализ задачи учёный.
В каком решении больше гуманизма — в активном с меньшими жертвами или в отстроченном, но более разрушительном? Можно ли вообще всерьёз говорить о гуманизме в реалиях современной большой политики? А если речь идёт о сохранении государства? Есть ли в мировой политике примеры сознательного «непротивления злу насилием» и чем оно оборачивалось?
Надеемся на поиск ответов вместе с нашими собеседниками — понимая при этом, что «хороших» ответов может не существовать в принципе.
Светлана Косинова
