В книге русского религиозного писателя Сергея Нилуса «На берегу Божьей реки», изданной ещё в 1916 году, и в воспоминаниях товарища последнего обер-прокурора Святейшего Синода князя Николая Жевахова, появившихся в 1923 году в эмиграции, содержится странное свидетельство о поведении Николая II в 1905 году.
Со времён Петра I, упразднившего сан патриарха и установившего коллективное синодальное управление Русской церковью во главе со светским обер-прокурором, среди духовенства имелось течение, направленное к восстановлению патриаршества на Руси. В начале ХХ века, когда идейное влияние Церкви на русский народ сильно ослабло, очень многие, не только церковные деятели, но и светские политики, связывали с восстановлением патриаршества надежды на возрождение авторитета церкви.
В 1905 году на самых верхах обсуждалась идея созыва Поместного собора Русской церкви. По почину Николая II было создано Предсоборное совещание, занимавшееся определением способов созыва Собора и вопросов, подлежащих его решению. Среди последних возник и вопрос о восстановлении патриаршества.
По свидетельству Нилуса, в марте 1905 года между Николаем II, митрополитом Санкт-Петербургским Антонием (Вадковским), ещё несколькими митрополитами, а также обер-прокурором Синода Владимиром Саблером состоялась встреча, на которой был затронут вопрос о восстановлении патриаршества. Царь энергично поддержал идею и спросил, кого духовные лица наметили в патриархи. Когда они замешкались с ответом, то Николай II якобы предложил в патриархи самого себя, с условием, что он предварительно отречётся от трона и передаст его сыну-младенцу Алексею при регентстве его матери и царского брата Михаила.
Предложение было настолько неожиданным, что члены Синода, потупившись, молчали. Столкнувшись с такой реакцией, царь больше не стал настаивать и поднимать этот вопрос.
У Жевахова эпизод изложен со слов некоего эмигрантского публициста Б. Потоцкого, написавшего об этом статью в одном эмигрантском листке в 1921 году. Некий студент, работавший в библиотеке митрополита Антония (Вадковского), видел приехавшую к митрополиту царскую чету. Митрополит же потом якобы рассказал этому студенту о том, что царь просил его благословения на отречение от престола с тем, чтобы предстоящий Поместный собор избрал его, Николая II, патриархом Русской церкви. Но митрополит отказал в таком благословении, так как, по его мнению, царь должен был ещё потрудиться на своём посту и мог передать престол сыну, только когда тот достигнет совершеннолетия.
При этом Жевахов не отрицал и ещё одного разговора царя с членами Синода, как он был изложен в книге Нилуса.
Прежде всего, вызывает недоверие личность рассказчиков и обстоятельства, при которых им стала доступна эта информация. Нилус и Жевахов имели даже в церковных кругах репутацию больших фантазёров. Далее, даже если описанные ими события имели место, непонятно, каким путём им стали доступны эти сведения. Никто из лиц, живших на момент написания Нилусом, Потоцким и Жеваховым этих свидетельств, их не подтвердил ни в одном из своих воспоминаний и высказываний.
Откуда, например, Нилус узнал о содержании беседы царя с членами Синода? Нилус осторожно намекал, что источником его сведений был митрополит Антоний Храповицкий. Но тот никогда в эмиграции не говорил о чём-либо подобном. Что касается митрополита Антония Вадковского, то он умер в 1912 году и уже не мог опровергнуть ссылки на него. Однако невероятно, чтобы он стал рассказывать какому-то студенту, приводившему в порядок его библиотеку, о столь деликатной цели конфиденциального визита к нему царской четы, даже если такой визит действительно состоялся.
Короче, хотя эти записи Нилуса и Жевахова активно используются вплоть до наших времён как «источник» о намерении Николая II ещё в 1905 году посвятить себя служению Богу, есть основание отвергнуть их как совершенно недостоверные.
Предположим, что Николай II имел намерение в 1905 году оставить престол и возглавить, вместо государства, Русскую церковь. Осуществимо ли это было, и какова могла быть мотивация такого поступка?
В истории России был прецедент, когда отец-патриарх руководил политикой своего сына-царя. Это было при первом царе из династии Романовых – Михаиле (1613-1645). Тогда Русскую церковь возглавлял его отец Фёдор (в иночестве Филарет). До самой своей смерти в 1633 году он являлся фактическим главою Московского государства. Вероятно, Николай II тоже не собирался полностью покидать политическое поприще, став патриархом.
Но мог ли царь, отрекшись от престола, быть избранным главой церкви? Без иноческого пострига, без прохождения ступеней церковной иерархии? Ведь чтобы стать патриархом, ему надлежало отречься и от семейной жизни. А говорят, что Николай II был чрезвычайно привязан к своим детям. Можно ли вообразить такой поступок с его стороны?
Несомненно, если бы намерение Николая II было твёрдо, то церковные юристы наверняка нашли бы какие-нибудь канонические правила, при которых царь, постригшийся в иноки, мог быть вознесён на высшую ступень церковной иерархии. Вероятно, бывали такие прецеденты, например, в Византии. Так что для самодержца не представляло правовой проблемы сменить корону на патриарший куколь. Однако какой в этом был смысл?
1905 год – год первой российской революции. В январе уже случилось «Кровавое воскресенье», и было ясно, что дальше выступления революционеров будут только нарастать. И как Николай II мог думать, что его уход с царского на патриарший трон сможет каким-то образом остановить революцию? Ведь ни для кого не было бы секретом в такой ситуации, что именно он продолжает руководить внутренней политикой государства, через жену и брата, только прикрываясь именем сына.
Конечно, Николай II был известен своим прилежанием в делах церковных и склонностью к мистицизму. Но, думается, всё-таки не настолько, чтобы «терять берега». Его уход с престола в разгар борьбы с революцией был бы равносилен оставлению капитанского мостика во время бури. Мог ли царь в смутную годину взвалить формальное бремя правления на своего сына, которому ещё не исполнилось года, на свою жену и на брата, которого никогда не считал способным к управлению государством? И как он мог считать, что его правление из-за кулис, в качестве серого кардинала, будет более эффективным для страны, чем законное самодержавное правление? Известно, опять же, что Николай II очень трепетно относился к сохранению института самодержавия.
Таким образом, есть все основания полагать, что известия о намечавшемся уходе Николая II в 1905 году с престола в монахи с перспективой избрания патриархом Русской церкви – не более чем сказка, сочинённая людьми с чрезмерно богатой фантазией.
Отречение царя в марте 1917 года не следует приводить в качестве примера – там у Николая II не было другого выхода. В 1905 году он вовсе не находился в такой ситуации, чтобы кто-то его мог принуждать.
