Все казалось на месте, но лишние килограммы портили весь вид. Ее подруги ели намного больше, но не полнели. А Чэлсия, как назло, с каждым годом становилась все грузнее. Это мало волновало, если бы не потеря авторитета у парней. Конечно, находились мальчишки, которые, волочились за нею, но они ей не нравились. А те, которые нравились, на нее не обращали внимания. Так, Чэлсия решила податься в лесбиянки. Нашла себе подружку и объявила всем, что она «другая».
Но природу не обманешь. Искусственно создав себе проблемы, она постоянно конфликтовала сама с собою, но, тем не менее, продолжала упорно играть роль «другой».
Наконец Чэлсия исполнилось восемнадцать лет. В этом возрасте большинство американцев становятся самостоятельными в выборе профессии, жилья и поведения. Девушка переехала жить к своей подруге. Всё, как будто бы, складывалось благополучно... Но, та возьми и влюбись в парня, который недавно эмигрировал в Америку и не очень-то хорошо разбирался в местных правилах взаимоотношений между полами.
Чэлсия считала свою подругу любовницей. а та, как оказалось, кроме этого, не отказывалась от сексуальных отношений со своим другом, который вел себя все более настойчиво. Тайну в Америке не утаишь. До Чэлсия дошли слухи, которые она легко смогла проверить. Возник серьезный конфликт, то есть, драка, в результате которой кухне то ли сознательно, то ли неосознанно Чэлсия всадила столовый нож в живот своему обидчику. Так она оказалась в тюрьме на немалый срок.
Драка, ужас от кровавой картины, длинный и мучительный процесс, суд, глаза родных, тюрьма — все это сделало девушку замкнутой и обозлённой.
В тюрьме она оказалась впервые, но ней там уже знали, поэтому Чэлсия сразу же попала в компанию лесбиянок. На свободе природу обманывать сложно, но легче — там больше возможностей для манипуляции. В тюрьме сложнее, там вариантов намного меньше. Постоянное нервное напряжение, отсутствие достаточного самообладания довели Чэлсия до нового преступления. Ей «опротивели» приставания... Ведь не лесбиянкой она по своей сути была. В результате, Чэлсия едва не убила сокамерницу и некстати подоспевшую надзирательницу, нанеся им обеим многочисленные ранения тем, что попалось под руку.
Понимая сложившуюся ситуацию, из страха перед очередным разбирательством, Чэлсия совершила попытку покончить с собою.
Такой педагогический нарратив я узнал из документов. Понимая сложную судьбу моей подопечной, я приступил к работе.
— А зачем мне такая жизнь? Всю свою молодость провести в тюряге?
— В тюрьме тоже можно интересно и полезно жить. Во всяком случае полезнее, чем ты это делала на воле.
— Что ты мелешь, идиот?! — орала Чэлсия уже неделю подряд во время наших встреч. — Какие дела могут быть за решеткой?!
— А почему ты решила, что на том свете тебе будет лучше? Туда ты всегда успеешь. Сделай вначале что-либо стоящее в своей бестолковой жизни. Пусть хоть одно живое существо вспомнит о тебе, — говорил я медленно, спокойно, с длинными и содержательными паузами.
Понимание одержания последней моей фразы растянулось на много дней. Именно на этом педагогическом смысле мы вместе с Чэлсия создавали нового человека, новый характер, следовательно, новую судьбу.
Тюрьма — подходящее время и место для педагогической терапии с учениками подобной криминальности. Главное было определить правильную активную деятельность, наилучшим образом подходящую именно для Чэлсии. Я заметил, что она любит рисовать, вернее сказать, производить кое-какую размазню на столе, на стенах (за что, кстати, ее постоянно наказывали). Я решил включить это ее пристрастие в систему педагогического воздействия.
Однажды, при очередной встрече-уроке, я слишком долго рассматривал ее очередной рисунок. Заметив, что она заждалась моей реакции, я начал говорить. Говорил я с восторгом, восхищаясь ее изобретательностью и массой скрытых смыслов. Чэлсия слушала с нескрываемым скепсисом и с соответствующей гримасой. Я же, не обращая внимания, анализировал в полном изумлении. Каждый следующий урок, я проделывал такую же педагогическую процедуру, включая все большую экспрессию, понятную моей ученице.
— Как ты увидел на рисунке, что у меня в детстве не было любимых игрушек? — широко открывая глаза, спрашивала Чэлсия.
— А вот здесь ты изобразила удивительную и добрую сказку для маленькой девочки, — продолжал я, не обращая внимание на ее сомнение.
— Мне никто никогда не рассказывал сказки, — произнесла Чэлсия и расплакалась.
— Это было в прошлом, — тихо сказал я. — Но сказка живет в тебе, в твоем сознании и ты ее изображаешь. Посмотри, ведь это удивительная история, — продолжал я анализировать ее рисунок, как будто речь шла о другом человеке.
Сложно рассказать об интонации, выражении глаз, жестах, мимике, которые были задействованы в педагогическом тренинге. Только в цельной системе педагогически-
терапевтический процесс может быть успешным. Чэлсия построила новое мировоззрение, создала новую для себя роль в жизни, новое отношение к людям. Вскоре она принимала участие в моих анализах, помогая мне.
Перед каждой нашей встречей я подробно и настойчиво расспрашивал работников тюрьмы о каждой мелочи, произошедшей с моей ученицей, выясняя детали для системной педагогики. Прощаясь, я всегда просил ее к следующей встрече написать рассказ о том, что она изображает. Так Чэлсия начала писать удивительные эссе. Убедившись в педагогическом успехе, я помог ей с публикацией ее произведений, и мы закончили работу.
Одно из правил педагогики — учитель должен вовремя уйти. Мне еще долго передавали, что Чэлси настаивает, чтобы я вернулся. Нарушать правила нельзя, тем более недопустимо нарушать педагогические правила. Наступает момент, когда учитель, передав нужные знания, ощущения, переживания своему ученику, должен оставить ученика и уйти — дать возможность новому человеку самостоятельно идти по жизни.
Процедура ухода индивидуальна, непредсказуема, но обязательна. Если учитель задерживает свой уход, у ученика могут возникнуть психолого-педагогические проблемы зависимости от учителя. Так же сыну и дочери важна отделение от родителей, чтобы осмыслить, что они приобрели за годы взросления.
...Как и ожидалось, за драку в тюрьме ей добавили значительный срок. Но, теперь ее время в заключении необычное и «непохожее» на прежнее. В тюрьме Чэлсия нашла себе интересное и захватывающее занятие. Она рисует удивительные картины и пишет добрые сказки для малышей. Ее произведения успешно продаются через интернет. Я уверен, что моя ученица освободится раньше назначенного срока. У нее есть еще время принести пользу людям.
