Вместо некролога. Три дня назад покинул этот мир уникальный человек, Евгения Александровна Дымова. Старейшина журналистского цеха Мытищ, наш старший друг и учитель, живой хранитель памяти города, в котором она родилась и о котором рассказывала всю жизнь – читателям, друзьям, детям и внукам.
Осознание утраты начисто лишает смысла расхожую фразу «незаменимых нет». С уходом хранителей памяти меняется само время: недавнее прошлое, которое ещё вчера было от нас на расстоянии живого дружеского рукопожатия, вдруг становится давним и тусклым, как страница учебника. Профессии журналиста и мытищинской районке Евгения Дымова отдала более 40 лет. Она понимала эту работу как миссию по сохранению памяти и исторической правды.
Евгения Александровна из тех ярких и ни на кого не похожих людей, с которыми можно разговаривать о жизни часами, годами, десятилетиями и, расставаясь, понимать – не договорили! Вот и сейчас то же чувство. Всем нам, коллегам и читателям, будет очень не хватать её острого взгляда, меткого слова, потрясающего чувства юмора и жизнелюбия. Остались страницы воспоминаний, фотографии, голос на аудиозаписях: Дымова была частым и желанным гостем в мытищинской редакции радиовещания. И сегодня, прощаясь с Евгенией Александровной, хочется не рассказывать о талантливом журналисте и замечательном человеке в третьем лице, а… дать слово ей самой. Вспомнить то, о чём она рассказывала в мемуарах и в интервью, – пусть это будет творческое завещание мастера нам, остающимся жить.
О лестном совпадении и русской классике
– Я родилась 5 октября, в День учителя. Праздник этот стали отмечать в начале шестидесятых, а я родилась, скажем так… несколько раньше. Но такое совпадение может только польстить: педагог – одна из главных, а может, и самая главная профессия на Земле. В жизни детей войны, которые начали учиться в первые послевоенные годы, школа играла особую роль. Мытищинская школа № 11 стала для нас вторым домом. С приходом преподавателя русского языка и литературы Галины Афанасьевны Лебедевой в школе буквально забурлила творческая жизнь. Уроки Галины Афанасьевны превращались в дискуссии и читательские конференции, где каждый ученик мог «своё суждение иметь». Не просто мог – обязан был! Мы горячо спорили, обсуждали образы и сюжеты произведений отечественной классики. Мы знали лучшие произведения полузапрещённого тогда Пастернака, Цветаевой, Ахматовой, Гумилёва, Есенина и других великих поэтов, чем-то не угодивших власти. До сих пор помню удивление членов приёмной комиссии журфака МГУ, когда они узнали, что я не являюсь выпускницей столичной гуманитарной спецшколы, а окончила обычную школу в Мытищах.
О профессии
– Удивительная у нас профессия. Журналистика каким-то волшебным образом преображает память: я помню лица ВСЕХ людей, с которыми мне довелось работать, помню их голоса, их смех. А ведь прошло почти шесть десятилетий… 1961 год – год, когда полетел Гагарин и когда я пришла в профессию. Самой не верится: неужели я такая древняя? Начало 60-х, удивительное, можно сказать, легендарное время. Мне 21 год, и я только что отучилась в техникуме на корректора: в это время в очередной раз менялось название нашей газеты. Была «Мытищинская правда», стала «За коммунизм». Пришла устраиваться на вакансию корректора. Встречая в тексте фразу вроде «коровы вошли в состав нового коровника» я, как отличница корректорского отделения, не в состоянии была оставить сие в первозданном виде. Начала править стилистику, чем навлекла на себя гнев нового главного редактора. Вспомнила про этот эпизод, когда уже сама стала журналистом и в репортаже про внедрение машинной дойки выдала такой перл: «Коровы, как люди: одни предпочитают машинную дойку, другие ручную…» То-то тогдашнего корректора порадовала!
О чуде
Есть такой фильм – «Жизнь как чудо». И кино хорошее, и название нравится, потому что мне довелось встретиться с настоящим чудом в самом начале жизни, можно сказать, в бессознательном возрасте. В первую военную осень мне, двухлетней, суждено было умереть, если бы не нашёлся человек, сумевший пойти наперекор судьбе.С фронтов шли тревожные сводки, немцы подходили к Москве, по Ярославке шли грузовики с оборудованием, поскольку некоторые предприятия тоже покидали город. А в это время в Мытищинской районной больнице от тяжёлой болезни умирала девочка, совсем ещё крошка. В палату вошёл врач: «Идите домой, – обратился он к матери, – ей вы всё равно уже ничем не поможете. Придёте утром, заберёте…»
Мать зарыдала, но, собравшись с силами, поцеловала дочь на прощание, побежала домой: там её ждал шестилетний сын. С рассветом она уже была в больнице. Подошла к палате и… не смогла заставить себя открыть дверь. Опустилась на стоявший рядом стул и горько заплакала. «Это что тут за поток?» – услышала она чей-то добродушный звонкий голос. Перед ней стоял невысокий молодой врач и участливо смотрел на неё. «У меня дочь умерла», – всхлипнула она. Узнав имя девочки, её собеседник отчего-то улыбнулся и повёл плачущую женщину за собой в палату. «Ну вот, а вы говорили, что умерла! А мы её ночью прооперировали, так что будет жить!»
Это был талантливейший, можно сказать, великий врач Тигран Арамович Мхитарьян – тогда ещё совсем молодой. Во время ночного дежурства Мхитарьян сделал операцию, на которую не решились его более опытные коллеги. Потом уже, став журналистом, я несколько раз брала у него интервью, и каждый раз Тигран Арамович улыбался и спрашивал: «Ну, как дела, умирашка?»
Небольшой шрамик на шее остался у меня как напоминание о том, что в жизни есть место чуду и есть люди, готовые его сотворить.
О прошлом, настоящем и будущем
Эпоха закончилась. Надо ее описать.
Ну, пусть не эпоха – период, этап,
Но надо его описать, от забвенья спасать…
Так писал о времени и о памяти поэт Борис Слуцкий. Чтобы заболеть ностальгией, необязательно уезжать в далёкие края. Достаточно просто переехать из исторической части города в красивые и благоустроенные Новые Мытищи. И, как бы ни приятно жилось в цивилизации и комфорте, с грустью вспоминаешь бревенчатый дом без удобств, зато с окнами в сад, куда весенний ветерок доносит дурманящие ароматы сирени и черёмухи.
Старый город – словно родной человек, с которым давно не виделся и потому трудно признать в нём близкого. На центральной улице вырубили почти все деревья, на их месте теперь паркуются авто возле современных офисов, контор и магазинов. Поодаль пролёг широкий Олимпийский проспект, похоронив под асфальтом уютные Спортивные улицы.
С трепетом и надеждой иду я по улицам моего детства, по улицам старого города с многовековой историей, с таким интересным и насыщенным событиями прошлым. На мой взгляд, это прошлое должно стать музеем под открытым небом, чтобы каждый житель нового, такого красивого и современного двухсоттысячного города не забывал, откуда пошли его корни… откуда пошли Мытищи!
