По мнению советского и российского артиста, все, что делал Федор Бондарчук, лишь подтверждало его величие в мире кинематографа.
25 сентября исполнилось сто лет до дня рождения советского и российского режиссера, актера, сценариста Сергея Бондарчука. Когда вспоминаешь о Сергее Федоровиче, то тут же предстает перед глазами исполинская фигура уровня Федора Шаляпина — они были схожи по таланту и по дерзновению.
Я, конечно, видел Бондарчука сначала только на экране — меня, как и всех, потрясла его работа «Судьба человека». Лично я увидел его только в 1961 году, когда параллельно с «Ивановым детством» снимался в фильме Григория Рошаля «Суд сумасшедших». Мы снимали на корабле, и вдруг переполох — едет Бондарчук! Он уже тогда был небожителем, и я не думаю, что он акцентировал тогда на мне какое-то внимание.
Но прошло какое-то время, вышел фильм «Иваново детство», я был на Мосфильме, озвучивал какой-то другой фильм, и мне навстречу шла целая кавалькада: Екатерина Фурцева, тогда министр культуры СССР, Сергей Федорович — и с ними еще человек пятнадцать. Они приближались, и вдруг Бондарчук меня подозвал и говорит, мол, это тот самый Коля из фильма «Иваново детство».
Прошло какое-то время, я был женат на его дочери Наталье, и меня всегда удивляло его отношение — теплое, сердечное.
Вот казалось бы, он, а где я? Я это только потом понял, когда мы плыли на теплоходе — и проплыли сначала его малую родину, а потом мою. Корень у нас один.
Все, что делал Бондарчук, подтверждало его величие. Неспроста Сталин дал ему народного артиста, чем расплодил его завистников.
Вспомнить хотя бы пятый съезд кинематографистов. Его же даже не выбрали делегатом, ну это же пощечина! Как-то раз, за чаем, он мне сказал: «Ты читал «Московский комсомолец»? Я летел в Осло на премьеру «Бориса Годунова», мне в люк выйти захотелось».
Если бы у Бондарчука были сегодняшние технологии, он был бы недосягаем для всех остальных режиссеров в мире. Наверное, только ему и Андрею Тарковскому было подвластно третье измерение. Бондарчук обладал даром глубоко проникать в психологию. Сейчас этим кинематограф не занимается.
Незадолго до смерти другой мастодонт советского кино, Тарковский, рассказывал мне, как Федерико Феллини говорил ему: «Мы с тобой два гения, Андрей, и мы уже не нужны, я чувствую, как вместе со мной умирает моя публика». Для того, чтобы в нашей стране снова появились режиссеры подобного уровня, государство должно начать вмешиваться в политику кинематографа.
Сейчас благодаря президенту Владимиру Путину сделан первый шаг — на кино действительно выделяются деньги, но никто не контролирует результат, на что эти средства были потрачены.
Русское кино должно иметь очень мощный редакторский пул. Нужно создать российский кинопрокат — ведь в Америке 40 тысяч кинотеатров, а у нас только четыре тысячи. Нужно вернуть в руки государства крупнейшие киностудии.
Нет у нас больше киностудии имени Горького. Нужно ее вернуть и делать детское кино — и тогда можно будет говорить о возрождении российского кинематографа.
