Как–то так повелось, что пиво у нас считается напитком не изысканным. Однако были и иные времена, когда в среде петербургской аристократии отнюдь не зазорным считалось предпочесть его шампанскому, а у гуляк из числа военных настоящим шиком было, вместо того чтобы мучиться с откупориванием пробки, лихо срубить саблей горлышко толстостенной зеленой бутылки. В общем, напиток этот был в чести, и быть пивным фабрикантом считалось нисколько не менее почетно, чем владельцем виноградников где–нибудь в Тавриде. Так что Эдуард Петрович Казалет, владелец особняка на Английской наб., 6, был в Петербурге персоной почтенной и почитаемой. Он с гордостью носил звание потомственного почетного гражданина, даром что оставался подданным британской короны. Завод дедушки Ноя С пивом петербургская династия Казалетов связана неразрывно. Началось все еще с деда Эдуарда Петровича — Ноя Казалета, открывшего в екатерининские времена пивоваренный завод в Нарвской части города, близ деревни Кальюла, которую на русский манер называли Калина. Тот самый пивзавод, что несколько позднее стал называться Калинкинским. Практически одновременно с ним построил в Петербурге аналогичное предприятие шведский подданный Абрахам Крон — главный конкурент Казалета–старшего. В попытках превзойти друг друга они, собственно, и заложили базу для развития российского пивоварения. Дети же их, Петр Казалет и Федор Крон, пришли к выводу, что конкуренция — это, конечно, здорово, но лучше один мощный завод, чем два маленьких, и объединили активы, создав фирму "Казалет, Крон и Ко". Дело сразу пошло намного бодрее. Старый завод дедушки Ноя разросся, обзавелся новыми корпусами, собственной солодовней, дробилками с тяжелыми каменными жерновами. К 1855 году здесь производилось 262 556 ведер пива в год — 3 228 389 литров. Для той поры масштаб весьма немалый! Радовал и ассортимент: помимо классического напитка, сваренного на баварский манер, производился портер, венское пиво, несколько видов питного меда, а еще — напитки безалкогольные: морсы, лимонады, воды. В общем, бизнес развивался и рос. Три товарища Но по–настоящему все завертелось, когда во главе предприятия встал внук Ноя Казалета — Эдуард Петрович. Отец его в конце 1850–х скончался, а второй совладелец — Федор Крон, будучи человеком уже пожилым и пребывая в глубоком расстройстве после смерти старого компаньона и товарища, практически оставил дела на управляющих и уехал в Дрезден. Казалет–младший разыскал его там и уговорил продать долю в бизнесе. Теперь все было в одних руках. Тем не менее Эдуард Петрович понимал, что для серьезного расширения производства его собственного капитала — пусть по тем временам и немалого — явно не хватит. А потому привлек к делу двух компаньонов: английского купца Вильяма Миллера, занимавшегося оптовой торговлей разнообразными съестными припасами и взявшегося наладить сбыт и логистику, и прусского подданного Юлия Шотлендера, принявшего на себя всю "бумажную" работу и занявшего пост исполнительного, или, как тогда говорили, "распорядительного", директора. Предприятие превратилось в "Калинкинское пивоваренное и медоваренное товарищество". Насколько эта перемена пошла на пользу заводу, стало понятно сразу же. Во–первых, моментально расширился сбыт продукции, во–вторых, совершенно естественным образом, чтобы насытить увеличившийся спрос, выросло и производство. В 1870 году объем производства одного только пива, не считая других напитков, составил 1 479 476 ведер — больше, чем у всех остальных столичных пивоваренных заводов, вместе взятых. А их к тому времени было уже шесть! Дружественная же фирма "Вильям Миллер и Kо" продолжала расширять географию сбыта продукции завода, так что столичного пива можно было выпить практически по всей России — и в Нижнем, и в Екатеринбурге, и под каштанами киевского Крещатика, и в провинциальной, но гордой Варшаве. Дворец на набережной Особняк на Английской набережной Эдуард Петрович приобрел в 1865–м. Приобрел и сразу же перестроил на самый модный манер — в стиле необарокко. Самое время было позаботиться о создании семейного уюта, ведь как раз в этот год супруга Казалета–младшего Элизабет Зютерланд родила ему сына — Уильяма Маршала Казалета, единственного и неповторимого наследника пивоваренной династии. Дом получился, правда, скорее роскошным, чем уютным, и родовым гнездом не стал. Но зато обладание им поддерживало статус владельца крупного и преуспевающего столичного предприятия, так что приемы и светские рауты проходили именно здесь. Беломраморная дворцовая лестница, богатая лепка и панно большой гостиной, мраморный камин тонкой работы — все это производило впечатление на гостей. Впрочем, лет десять спустя Казалет всю эту роскошь продал, сменив пышную обстановку на более скромную. В 1883 году Эдуард Петрович скончался в возрасте всего–навсего 55 лет, ненадолго пережила его и супруга, так что 23–летнему сыну Уильяму ничего не оставалось, как быстро вникнуть в дело и включиться в руководство товариществом. К этому времени Калинкинский завод был одним из самых крупных пивоваренных предприятий Европы с основным капиталом 2 млн рублей и возможностью привлечения средств в объеме 3 млн. На протяжении двух десятилетий сын Эдуарда Петровича принимал активнейшее участие в жизни семейного предприятия. Но после революции 1905 года осмотрелся вокруг, что–то, видимо, понял и уехал в Англию, в Кент. Дальнейшие события российской истории происходили уже без него.
