Во дворе его уважали – за немногословие, доброжелательность и хорошие рабочие руки.
Когда он возвращался с работы, доминошники кричали из-за стола:
- Витя, иди с нами, тут «рыба» намечается, надо разбомбить, да стол не удержит!
Он подходил, пробовал стол за угол, под одобрительные смешки игроков. Раньше стол действительно шатался, жильцы писали в ЖЭК, но оттуда отвечали, что нет материалов на ремонт, нужно закладывать в смету на будущее.
Однажды в субботу Витя вышел во двор с ящиком инструментов, а подходящие доски нашлись тут же за гаражами.
С тех пор – доминошники довольны. И даже их постоянные оппоненты, – бабуси с внуками возле песочницы, – довольны тоже. Доделав тогда стол, Витя заодно приладил оторванные куски жести на крыше «грибка» от дождя.
Песок перестал мокнуть, а внуки – мочить ноги и пачкать лишний раз свою нехитрую дворовую одежонку. Уж, какая есть, но жалко и такую – застирается, быстро пойдет на выброс.
Время небогатое, выкроить из семейного бюджета лишнюю копейку для многих пока проблема. Партия и правительство немало делают для советского народа, но пока – имеются кое-где недочеты. Вот, нужно засучивать рукава, не ждать у моря погоды.
Витю благодарили, даже предлагали «поставить бутылку за труды». Он только махнул рукой, отговорился, что завтра с утра на работу. Настаивать не стали, здесь все понимали, работа – святое дело, – репутация добывается годами, а смазать ее – одним плевком.
Витя работал на «ЗИЛе», получал по пятому разряду за слесарку и числился на хорошем счету. Это тоже знали, завод большой, но слухами полнится земля, у нас ничего не скроешь от народа.
Еще был случай, во двор зачастила плохая компания. Заявлялись под вечер на лавочки, пили пиво, появлялась гитара, начинались матерки и громкие песни.
Сначала хулиганов стыдили, но тех было не пронять.
Потом пожаловались участковому. Тот приходил, но компания успевала спрятать пиво и обещала больше не чудить. Участковый хмурился, назидательно рассказывал о моральном Кодексе строителя коммунизма, – те слушали и кивали, соглашались. Когда уходил, все повторялось опять.
Однажды так же сидели, орали свои нецензурные песни. Возвращался Витя с работы, сказал:
- Парни, здесь дети гуляют, вы бы шли, куда, подобру-поздорову…
Ему ответили матом, мол, «семеро одного не боятся». А если будет настаивать, объяснят по-другому.
Витя настоял, двоих увезла «Скорая», пятеро убежали сами, побросав ножи на землю.
Опять приходил участковый, хмурился, собирал объяснения от свидетелей.
Весь двор встал за Витю, участковый услышал много неприятного в личный адрес. Сказали: «Вот, кабы тогда не жевал сопли, парню не пришлось бы теперь лезть с голыми руками на пику! А мог и погибнуть – через тебя, говоруна и оглоеда!.»
Позже Витю вызвали в отделение милиции, вручили почетную грамоту и предложили вступить в народную дружину.
Витя опять отговорился – много работы, часто приходится ездить во всякие командировки, налаживать оборудование у заказчика.
Работа у нас на первом месте, понятно каждому. И семье нужно уделять какое-то время. Семья – ячейка советского общества. Витю еще раз похвалили, поставили всем в пример и отпустили домой под аплодисменты зала районных активистов.
Дома жена сообщала:
- Звонили тебе с работы. Опять командировка, наверное, оборудование у заказчика…
Витя садился, набирал номер через коммутатор. Уточнял, сколько есть времени, чтобы собраться. Потом сажал на колено трехлетнюю дочь, подбрасывал «по кочкам», говорил:
- Вот, Машуха, ехать надо опять. Я тебе конфет привезу оттуда. Вкусные, за уши будет не оторвать.
Наскоро ужинал и уходил с рюкзаком на автобус до метро. Там еще одна пересадка – и уже на месте.
Шли годы, двор жил своей жизнью. Рождались дети, уходили старики, доминошники все так же яростно забивали «козла», молотя костяшками по столу, который когда-то наладил Витя. Сам он, кстати, давно уже переехал с семьей в другой район, дали на работе новую квартиру, подошла очередь «на расширение».
Осенью 95-го доминошники из старого двора собрались у телевизора, смотреть документальный фильм. Показывали, как наши освобождали захваченную бандой Басаева больницу в Буденновске.
Смотрели внимательно, безразличных тут не было, захват бандитами двух тысяч человек, а потом лобовой штурм под шквальным огнем – такого не случалось в стране со времени войны.
Вдруг, кто-то сказал удивленно:
- Мужики, глядите, это же наш Витя…
Многие не поверили, бросились разглядывать к экрану поближе. Витя же не мог быть там, – он работал на «ЗИЛе» по пятому слесарному разряду, это знали точно, у нас ничего не скроешь от народа.
А здесь – просто похожий какой-то мужик, да еще с автоматом, шел под пули первым. И пули в него не попадали. Пуля, хоть и дура, но бывают, выходит, редкие случаи – не попадает почему-то.
Это реальная история, только изменено имя дочери. Я был знаком с этим человеком. Виктор Блинов. Позывной «Берсерк».
Начал службу в группе «А» КГБ СССР, в 1978 году. Принимал участие в Кабульской операции по устранению Амина. Брал там штаб ВВС, – взяли без единого выстрела.
В 1986-м, в составе группы из трех человек, лично обезвредил двоих вооруженных дезертиров, захвативших самолет с пассажирами в Уфе и требовавших перелета за границу.
После был Азербайджан, противодействие диверсионным группам наемников-террористов.
В Буденновске – Блинов первым добежал до захваченной бандитами больницы под огнем басаевцев и вступил в бой с ними. Говорили, что вышел из боя без единой царапины, будто заговоренный.
Но это неправда, Блинов скрыл ранение и контузию, чтобы остаться в рядах группы.
А слесарем на «ЗИЛе» он когда-то начинал. И это осталось рабочей легендой на всю жизнь – у нас ничего не скроешь от народа.
