20 августа 1939 года Совет народных комиссаров откорректировал инструкцию по организации и содержанию фонда «Лошадь Красной армии». Согласно положению инструкции в фонд "Лошадь - Красной Армии" выделялись лучшие лошади (за исключением племенных производителей и маток), отвечающие требованиям службы в РККА и, в первую очередь, артиллерийского и верхового сортов, в размере пяти процентов от общего поголовья лошадей по каждому колхозу, совхозу и другим государственным и кооперативным предприятиям (хозяйствам).
В августе были приняты изменения, а сама инструкция при участии Семена Буденного была разработана в марте 1939 года.
Согласно первому варианту инструкции, все советские единоличники, которых к 1940-му году насчитывалось около 4 млн. хозяйств от участия в содержании фонда «Лошадь Красной армии» освобождались. А в хозяйствах единоличников были миллионы лошадей!
Попадание лучших лошадей в резерв фонда не означало изъятия лошади у хозяйства. Просто вводились ограничения по использованию таких лошадей на тяжелых работах и особое внимание к содержанию.
Дополнительная инструкция, изданная в августе, акцентировала внимания на подборе верховых и артиллерийских лошадей. Их и не хватало.
Лошадь в легкую артиллерию требовалась ростом не менее 151 см, а в запряжку тяжелой артиллерии – не менее 154 см.
Самые низкие требования предъявлялись к обозным лошадям – рост не менее 1 м.44 см.
В верховые лошади РККА попадали экземпляры ростом не менее 1 м 49 см. Во вьючные – от 1 м. 42 см до 1 м. 48 см.
До революции лошади у населения были малорослыми. Всего лошадей до советской власти имелось в империи почти 35 млн. штук. Из этого числа 16 млн. были ростом до 1 м 31 см, а 12 млн. до 1 м. 40 см.
То есть, то поголовье, которое досталось СССР от царского режима, не годилось даже в обозы.
У колхозов и совхозов лошадей забирали в армию не бесплатно, а по госцене, установленной СНК СССР.
Чем больше лошадей в хозяйстве – тем больше (5 процентов) хозяйство отдает лошадей на нужды обороны.
Совершенно иначе было организовано дело в царское время. Пождробьно это описывает Максим Оськин в книге «Крах конного блицкрига»:
Оськин пишет:
«…в конце 1915 года, как только выяснилось, что война затягивается на неопределенное время, а значит, надо заняться нуждами народного хозяйства страны, было твердо установлено, что в каждом крестьянском дворе обязательно оставляется пара лошадей».
Однако у 63,9 процентов крестьян не было этих двух лошадей изначально.
Более того, как пишет Оськин,
«…в крупных помещичьих и хуторских хозяйствах оставлялись по две лошади на каждую десятину посева. То есть вдвое, а то и втрое больше. Причина этому заключается в том, что именно данный тип хозяйств давал главную долю товарного хлеба, который, собственно, и шел в армию, в то время как крестьянское хозяйство в годы войны имело тенденцию своего развития к натурализации — самообеспечению. Представляется, что это сравнительно справедливо: крупные хозяйства имели большую прибыль, однако только они и могли обеспечить фронт продфуражом…»
Проще говоря, в СССР чем больше имело хозяйство лошадей, тем больше оно выделяло животных в фонд «Лошадь Красной армии». А единоличники в этой программе вообще не участвовали.
В царской России, чем богаче было хозяйство, тем меньше на него была «лошадиная нагрузка».
Это, между прочим, одна из причин, почему в первую мировую войну в Российской империи, поддержка правительства населением была в значительной степени ниже, чем поддержка населением СССР правительства в годы Великой Отечественной войны.
